Анна Франк - Убежище. Дневник в письмах Страница 77

Напряженность достигает высшей точки; далеко не все, кого мы причисляем к «добрым нидерландцам», сохранили доверие к англичанам, далеко не все считают английскую тактику блефа образцом совершенства, о нет, люди хотят наконец увидеть дела, великие и героические дела.

Никто не мыслит дальше своего носа, не думает о том, что англичане борются за себя и свою страну, каждый почему-то считает, что англичане обязаны как можно скорее и как можно лучше спасти Голландию. Но какие у англичан обязательства перед нами? Чем заслужили голландцы великодушную помощь, которую они с такой уверенностью ожидают? Ведь это большое заблуждение, и, несмотря на их тактику блефа, англичан, уж наверно, не нужно поносить больше, чем все остальные страны, большие и маленькие, которые теперь оккупированы немцами. Англичане уж точно не станут извиняться, хотя, конечно, они проспали все те годы, когда Германия вооружалась, но ведь и другие страны, причем страны, граничащие с Германией, проспали их тоже. Страусовая политика до добра не доводит, в этом убедилась Англия, и убедился весь мир, и теперь все страны одна за другой, и Англия не меньше других, должны нести суровую расплату.

Ни одна страна не станет жертвовать своими солдатами зря, и прежде всего ради чужих интересов, не станет этого делать и Англия. Высадка, освобождение, свобода когда-нибудь придут; но выбрать подходящий момент – дело самой Англии, а не всех оккупированных стран, вместе взятых.

Нам очень горько и страшно слышать, что отношение к нам, евреям, у многих людей изменилось и перешло в свою противоположность. Мы слышали, что антисемитизм появился в таких кругах, где раньше этим и не пахло. Мы все восемь человек здесь в Убежище больно, очень больно этим задеты. Причина этого юдофобства понятна, может, даже естественна, и все же это нехорошо. Христиане упрекают евреев, что те, попав в руки к немцам, распускают язык, что они выдают своих спасителей, что многим христианам по вине евреев выпала на долю страшная судьба и страшная кара. Все это верно. Но пусть посмотрят и на другую сторону медали: окажись на нашем месте христиане, разве они вели бы себя иначе? Может ли человек, будь он еврей или христианин, выстоять против немецких методов и молчать? Все знают, что это почти невозможно, так почему же требуют невозможного от евреев?

В кругах нелегалов ходит слушок, что немецких евреев, которые эмигрировали в Голландию, а теперь сидят в концлагерях в Польше, не впустят обратно в Голландию, мол, эта страна предоставила им право убежища, но, когда Гитлера не станет, пусть возвращаются в Германию. Когда я слышу такие разговоры, я, естественно, спрашиваю себя, во имя чего же ведется эта долгая и трудная война? Нам же все время говорят, что мы все сообща боремся за свободу, истину и справедливость. Но борьба еще не кончена, а уже начались раздоры, и опять оказывается, что евреи стоят меньше, чем другие. Очень печально, что опять уже в который раз подтверждается старая мудрость: за то, что сделал один христианин, отвечает он сам, за то, что сделал один еврей, вина падает на всех евреев.

Честно говоря, у меня в голове не укладывается, что голландцы, этот добрый, честный и справедливый народ, такого мнения о нас, такого мнения о, наверно, самом угнетенном, самом несчастном, самом достойном сострадания народе мира.

Я надеюсь лишь, что их неприязнь к евреям пройдет, что голландцы все-таки останутся верны себе, что ни сейчас, ни после они не изменят своему чувству справедливости, ведь антисемитизм – это такая несправедливость!

Ну а если этот ужасный слух оправдается, оставшаяся жалкая кучка евреев уйдет из Голландии. И мы тоже, мы снова соберем в узелок пожитки и побредем дальше, прочь из этой прекрасной страны, которая когда-то так радушно предложила нам пристанище, а теперь поворачивается спиной.

Я люблю Голландию, я надеялась, что я, изгнанница, найду здесь родину, я надеюсь на это и сейчас!

Милая Китти!

Беп обручилась! Вообще-то к тому дело и шло, но никто из нас особенно не рад этому. Бертус – порядочный, симпатичный и спортивный молодой человек, но Беп его не любит, а раз так, зачем же выходить за него? Я, например, ее отговаривала.

Беп очень хочет и многое делает для того, чтобы чего-то достичь в жизни, а Бертус тянет ее вниз; он рабочий, без всяких интересов, ему ничего не надо, и я не верю, что Беп будет счастлива с таким слабохарактерным человеком. Просто Беп не может больше выносить всю эту неопределенность и половинчатость: месяц назад она написала ему письмо с отказом, но после этого ей стало еще хуже, она написала ему снова, и вот сейчас обручилась.

У этой помолвки много причин. Во-первых, больному отцу Беп очень нравится Бертус, а во-вторых, Беп – старшая дочь в семействе Фоскёйл, а у нее еще много младших сестренок, и мама вечно пилит ее за то, что она не замужем, в-третьих, Беп уже скоро двадцать пять, и она из-за этого очень переживает.

Мама сказала, что лучше бы Беп просто встречалась с Бертусом. Я не знаю, мне жалко Беп, и я понимаю, как одиноко она себя чувствовала. Но все равно пожениться они смогут только после войны, ведь Бертус скрывается, другими словами, живет на нелегальном положении, к тому же у обоих ни гроша за душой и никакого приданого. Что хорошего может ждать Беп, а всем нам так хотелось бы видеть ее счастливой. Но я надеюсь, что или Бертус изменится под ее влиянием, или Беп еще встретит другого симпатичного мужчину, который ее оценит.

В тот же день

Каждый день что-нибудь новенькое: сегодня утром арестовали Ван Хувена, у него в доме прятались двое евреев. Мы все потрясены, еще двое несчастных евреев оказались на краю гибели, ужасно это и для Ван Хувена.

Мир перевернулся. Самых порядочных людей отправляют в концлагеря, сажают в тюрьмы и одиночные камеры, подонки правят страной, и любой должен остерегаться их: стар и млад, богачи и бедняки. Один попадается, торгуя на черном рынке, другой – помогая евреям и другим нелегалам, никто, кроме голландских национал-социалистов, не знает, что с ним случится завтра.

Нам будет очень трудно без Ван Хувена. Беп не может и не должна таскать так много картошки, единственный выход – поменьше есть. Как нам это удастся, я тебе расскажу, но приятнее наша жизнь наверняка не станет. Мама говорит, что завтракать мы вообще не будем, на обед будут каша и хлеб, на ужин печеная картошка и, возможно, раз или два в неделю овощи либо салат, вот и все. Голодновато, но все лучше, чем если нас найдут.