Виктор Фрадкин - Дело Кольцова Страница 77

Дорогой Алексей Николаевич!

К Союзу Советских Писателей СССР обратился из заграницы ряд немецких писателей-эмигрантов с просьбой оказать материальную помощь особо нуждающимся из них.

Немецкие писатели-эмигранты (за исключением очень немногих) живут в исключительно тяжелых условиях, многие из них голодают и от истощения совершенно не могут заниматься литературным трудом.

Возможности печатания книг немецких авторов-эмигрантов чрезвычайно сужены. Левобуржуазных и коммунистических газет и журналов, которые могут помещать худ. произведения, очень мало.

Таким образом, большинству писателей-эмигрантов невозможно зарабатывать газетным и журнальным трудом. Рассчитывать же на выпуск книг еще труднее; редким одиночкам это удается.

В тяжелом положении многие писатели, хорошо известные советскому читателю.

Инициатива, проявленная немецкими писателями, живущими здесь и поставившими вопрос о помощи своим собратьям, живущим во Франции и Чехо-Словакии, должна найти отклик среди советских писателей.

Во Франции в помощи нуждаются 114 немецких писателей, в Чехо-Словакии несколько десятков.

Иностранная Комиссия Союза Советских Писателей СССР с одобрения Секретариата Союза взяла на себя задачу организовать помощь немецким товарищам. Живущие в СССР немецкие писатели ей в этом деле помогают.

Принята форма помощи в виде отправки продовольственных посылок из СССР от имени отдельных советских крупных писателей на имя немецких писателей в Прагу и Париж.

Одна такая посылка с хорошо подобранным ассортиментом, в прекрасной упаковке, стоит 250 рублей.

Отдельные писатели вносят в Иностранную Комиссию СС Писателей (Кузнецкий мост, 12) ту сумму денег, какую они находят возможной дать.

В пределах этой суммы от имени данного писателя отправляется определенное количество посылок ряду немецких писателей.

Известие о предполагающейся продовольственной помощи из СССР встречено в кругах писательской немецкой эмиграции с большой радостью.

Мы просим Вас дать на прилагаемом листке согласие на Ваше участие в продовольственной помощи писателям-эмигрантам.

Телефон Иностранной Комиссии 4–46–69.

Председатель Инкомиссии ССП СССР Мих. Кольцов

10 марта 1936 г.

Таков диапазон — от приглашения Бернарда Шоу, Ромена Роллана, Герберта Уэллса и Андре Жида до посылок с консервами и колбасой. И всем этим занимается Инкомиссия.

«Посылка из Москвы» — озаглавила «Правда» подборку писем из-за рубежа советским писателям. Среди адресатов Горький, Шагинян, Пастернак, Афиногенов и другие. Анна Зегерс пишет из Парижа Михаилу Кольцову:

…На вашу посылку кинулась стая воронов, вся моя семья. Это была поистине чудесная и трогательная затея — ваша и ваших друзей. И прежде всего — как чисто физическая помощь, которую вы, может быть, сами не оцениваете в полной мере, ведь немало наших писателей доподлинно голодает!..Благодарю вас от всего сердца и приветствую…

Но вернемся к последствиям визита Жида в СССР. Вот отрывок из книги Кольцова:

«Недавно в Мадрид приезжал Пьер Эрбар, секретарь и родственник Андре Жида. Мы встретили его дружелюбно — он сопровождал старика в поездке по Советскому Союзу и разделял с ним его восторги и любовь к коммунизму. Однако Эрбар держался довольно странно. Дня через два из его осторожных и уклончивых разговоров выяснились вещи более чем неожиданные. Оказывается, Андре Жид написал книжку о Советском Союзе, которая существенно, как говорит Эрбар, расходится с теми заявлениями и декларациями, которые автор делал во время поездки. Причин такой внезапной перемены Эрбар не объясняет, вернее — он относит их к чистой психологии: старик, по его выражению, на все реагирует дважды, и вторая его реакция часто противоположна первой; какая из двух реакций настоящая, об этом окружающим предоставляется судить самим. Но внезапная эта перемена очень встревожила Эрбара, который ведает „левизной“ Андре Жида. Он, Эрбар, надумал „перекрыть“ книгу поездкой своего шефа в Испанию и сейчас приехал подготовлять к этому почву. Почва оказалась неподходящей. Испанцы, особенно в Мадриде, открыто заявили, что Андре Жиду, если он в самом деле написал книгу, враждебную Советскому Союзу, лучше сюда не показываться: он будет окружен презрением, бойкотом интеллигенции и народа. Особенно встревожился другой приятель и домочадец Жида, голландец Йеф Ласт, работающий здесь в Интернациональных бригадах. Он прибежал ко мне в отчаянии, восклицая, что Андре Жид опозорит себя навсегда, выступив против Советского Союза, особенно сейчас, в разгар борьбы с фашизмом. Он оставил мне текст телеграммы, которую послал старику:

„Считаю момент абсолютно неподходящим для опубликования твоей книги. Пламенно прошу затормозить издание до разговора в Мадриде. Письмо следует. Йеф Ласт“.

Эрбар срочно вернулся в Париж, с целью „сделать все, чтобы спасти Андре Жида от его безумия“. Сегодня я узнал, что книга все-таки вышла. „Безумия“ в этом я не чувствую, здесь видны совсем другие причины».

Сталин ничем не проявил своего недовольства в отношении Кольцова, бывшего одним из инициаторов визита Жида в СССР. И только почти спустя два года, 13 июля 1937 года, Политбюро постановило: «Уполномочить т. Кольцова написать ответ на книгу А. Жида».

Кольцов понял, что Сталин продолжает считать его ответственным за визит Жида и его «клеветническую» книгу и ему, Кольцову, следует немедленно оправдаться.

Поразмыслив, он решил этот свой ответ написать не в виде отдельной статьи, а включить в продолжение «Испанского дневника».

Но никакие оправдания уже не помогут. В извращенном мозгу Хозяина копится компромат на Кольцова. Ему осталось меньше полутора лет свободы. И…

ГОТОВЯТ НОВЫЙ ПРОЦЕСС

Итак, Кольцов дает показания, в которых фигурирует масса людей. Возникает вопрос, а почему следствие интересуется именно этими людьми, а не другими? Ведь знакомства Кольцова были весьма обширны. Ключом к разгадке является один из листов «Дела». На нем рукой Кольцова в колонку выписаны фамилии именно тех лиц, которыми интересуется следствие. Абсолютно ясно, что этот список продиктован Кольцову следователем и именно о них должна идти речь в показаниях Кольцова.

Одним из главных «персонажей» является Карл Радек, которому следствием отводится роль, если можно так сказать, «крестного отца» Кольцова на «шпионском» поприще.