Геннадий Алексеев - Неизвестный Алексеев. Неизданные произведения культового автора середины XX века (сборник) Страница 79

«Это уже слишком!» – сказал себе Д. и вышел на ближайшей остановке. До дому оставалось недалеко, и остаток пути он прошёл пешком.

«Нет, неспроста повстречалась мне эта беззубая ведьма на свалке!» – думал Д., подходя к своему парадному. Из парадного выносили большой платяной шкаф. Рядом с парадным стоял громоздкий автофургон с надписью на борту: «Перевозка мебели». Дверцы шкафа были открыты настежь. В шкафу болтались вешалки. На дне его валялись какие-то тряпки.

«Хоть бы дверцы закрыли, – подумал Д., – неудобно же нести! Кретины!»

Дверцы вдруг захлопнулись сами, и шкаф стали затаскивать в автофургон. Он плохо затаскивался, и тащившие переругивались.

– Правее, мать вашу! – кричал один.

– Повыше! – говорил другой.

– Надо его развернуть! – советовал третий.

– Не надо его разворачивать, и так влезет! – возражал четвёртый.

– На хрена делают такие жуткие шкафы! – высказывался пятый. – Он же как дом! Вырежи окошки, живи себе и радуйся.

Шкаф наконец-то скрылся в фургоне.

«А что если и правда? – думал Д., поднимаясь по лестнице. – А что если и в самом деле? А что если старухино пророчество сбудется? А что если действительно скоро конец? Шкафы какие-то тащат. Переезжают куда-то. Бегут куда-то, бегут! Отчего бегут? Зачем? С какой, собственно, целью? Всё одно к одному, – продолжал думать Д., входя в свою крохотную однокомнатную квартирку, затворяя за собою дверь, снимая плащ и вешая его на вешалку. – Всё вызывает подозрения. Всё наводит на мрачные мысли. Всё как-то тревожно».

В автобусе кого только не увидишь, на что только не насмотришься! Интересно ездить в автобусе. И всё же пользование автобусом, как, впрочем, и другими видами городского общественного транспорта, слегка утомляет, а иногда и довольно сильно раздражает. Бывают случаи, когда из автобуса вылезаешь разъярённым и даёшь себе честное слово никогда, ни при каком случае в него более не влезать. Но, естественно, о данном себе слове быстренько забываешь, и снова едешь, и снова стоишь у окошка, поглядывая на знакомые физиономии проплывающих мимо домов, или стоишь, держась за металлическую штангу под потолком и стремясь сохранить равновесие на крутых поворотах. Хуже всего, если с автобусом вдруг случается какая-нибудь неприятность, если он останавливается в необычном месте и водитель объявляет, что всем придётся выйти, что сзади движется точно такой же автобус, на который и следует садиться. Что же касается пьяных, то их почему-то все любят и стараются их ничем не беспокоить, и проявляют по отношению к ним нежную заботу. А вот собак любят не все, хотя они куда симпатичнее пьяных и вполне заслуживают всеобщей любви.

Эпизод третий

У них были имена

– Нет, нет, не может быть! – воскликнул Д., войдя в комнату и остановившись посреди неё как бы в растерянности. – Чепуха! Какой там конец света! Какое там светопреставление! Сумасшедшая, одичавшая старуха! Что-то нашамкала! «Недельки через три»! Бред! Пророчица с помойки! «Но ешли шкажать, не поверят»! И правильно сделают, что не поверят! И молодцы, что не поверят! Кто же может в такое поверить? Нельзя же, нельзя же в такое поверить! Бред! Ахинея! Сущая ахинея!

Д. подошёл к аквариуму с рыбками, стоявшему у самого окна, и стал разглядывать то, что видел уже множество раз.

Аквариум был большой. На дне его был насыпан крупный желтый песок и лежали разноцветные камешки. Из песка росли тонкие розовато-зелёные водоросли. Они были длинные. Их концы плавали на поверхности воды. На стенках аквариума висели улитки. Они сонно шевелили усиками и медленно, еле заметно перемещались. Из стеклянной трубочки струились мелкие прозрачные пузырьки и взлетали вверх, и лопались там, наверху, и исчезали бесследно. Красавицы-вуалехвостки, не торопясь, проплывали туда и сюда. Их роскошные, прозрачные, нежные, длинные, гибкие хвосты извивались, струились и трепетали. Их маленькие рты непрерывно открывались и закрывались. Их выпуклые тёмные глаза, казалось, ничего не видели. Две рыбки были бледно-золотистого оттенка, а две другие – голубоватые.

Д. постучал пальцем по стеклу. Рыбки тут же подплыли. Они смотрели на Д. сквозь воду и сквозь стекло. Они радовались, что Д. наконец-то вернулся домой после долгого отсутствия. Они любили Д. И Д. любил их. И мог любоваться ими часами. Рыбки были похожи на прекрасных женщин в прекрасных платьях, на прекрасных длинноволосых русалок, на прекрасные цветы и ещё на что-то нежное и прекрасное. Рыбки были молчаливы, и это тоже очень нравилось Д. У них были имена, и Д. был уверен, что они на них отзываются. Одну из золотистых, ту, что была покрупнее, звали Амалией. Другую золотистую звали Сильфидой. Голубую с тёмным пятнышком на верхнем плавнике Д. назвал Поликсеной, а голубую без пятнышка именовал Харитой. Д. гордился своими рыбками, их изяществом, их благородством, их воспитанностью. Когда приходили гости, он подолгу и вдохновенно рассказывал о них, а гости наперебой восхищались и изумлялись. Д. был уверен, что у него были самые лучше, самые породистые, самые сообразительные и, несомненно, самые очаровательные вуалехвостки во всём городе, а может быть, и во всей стране, а может быть, даже и во всём мире. Рыбки украшали его жизнь, дарили ему минуты чистого и высокого эстетического наслаждения, утешали его в трудные дни и доставляли приятные, необременительные заботы. Некоторые трудности возникали только тогда, когда Д. ненадолго, по делам или на время летнего отдыха, покидал город. Тогда приходилось оставлять соседям ключи от квартиры, чтобы те могли кормить этих красоток и следить за состоянием их хрупкого здоровья. Лишь однажды вполне беспечальное бытие рыбок было омрачено драматическим событием. В отсутствие Д. в его квартиру проник соседский кот, животное, тоже не лишённое изящества, но, естественно, хищное и кровожадное. Завидя вуалехвосток, он тут же принялся их ловить, погружая в аквариум то одну, то другую лапу с выпущенными когтями. Пострадала, да и то чуть-чуть, только Сильфида. Кота вовремя схватили и удалили из жилища Д., прочитав ему при этом длинное, но, как видно, вполне бесполезное нравоучение.

Сообразив, что Д. не намерен их кормить, красавицы отплыли вглубь аквариума, пошевеливая своими восхитительными хвостами. «Нет, – подумал Д., – светопреставление – это абсурд. Надо выкинуть это из головы. Надо позабыть об этом».

Он подошёл к своему письменному столу. Здесь, за столом, он занимался своим любимым делом. Следы этих занятий были разложены на столе. Он стал рассматривать их и перебирать их руками. Он сложил их в стопочку, потом раскинул их веером и после снова разложил по всему столу.