Генри Харрер - Семь лет в Тибете Страница 8

В сумраке рассвета мне повстречался леопард. Сердце ушло в пятки: единственным моим оружием был привязанный к бамбуковой палке длинный нож, который лагерный кузнец изготовил специально для меня. Леопард сидел на толстом суку примерно в пятнадцати футах над землей, готовый к прыжку. Мысли стремительно проносились у меня в голове: я лихорадочно искал план спасения. Но не находил. И тогда, скрыв свой страх, я внешне спокойно продолжил путь. Ничего не произошло, но еще долго по моей спине ползали мурашки.

До сих пор я шел по хребту Наг-Тибба, но теперь снова выбрался на дорогу. Совсем немного оставалось до того места, где меня ждал еще один сюрприз. Посередине тропинки лежали несколько человек… и храпели! Ими оказались Питер Ауфшнайтер и три его товарища. Я разбудил их, и мы все вместе нашли себе более удобное убежище, где долго рассказывали друг другу, как мы оказались на этой тропе. Все мы были в прекрасной форме и не сомневались, что нам удастся добраться до Тибета. Проведя день в компании друзей, я с трудом заставил себя вечером продолжить путь в одиночку, но остался верен своему решению. Той же ночью я достиг Ганга. Прошло всего пять дней с момента моего побега.

В священном городе Уттар-Каши, о котором я уже рассказывал, за мной неожиданно погнались двое мужчин. Я побежал по полям в сторону Ганга и спрятался там среди огромных валунов. Погоня отстала, но лишь спустя много времени я отважился выйти на яркий лунный свет.

Теперь мне было приятно следовать уже знакомым путем. Быстрое продвижение вперед радовало меня, и я не чувствовал тяжести своей ноши. Мои натертые за ночь ноги днем легко заживали. Часто мне удавалось проспать десять часов подряд.

Наконец я достиг фермы моего индийского друга, которому в прошлом году доверил свои деньги и вещи. Был уже май, а мы договорились с ним, что в этот месяц он будет ждать меня каждую полночь. Я специально не направился прямиком к его дому и перед тем, как предпринять что-нибудь, надежно спрятал свой рюкзак: предательство здесь считалось обычным делом. Луна вовсю сияла над фермой, и я, спрятавшись в темной конюшне, дважды тихо позвал своего приятеля по имени. Дверь распахнулась, из нее выбежал мой друг и, бросившись на землю, стал целовать мои ноги. По его щекам текли слезы радости. Он провел меня в помещение, расположенное рядом с домом. Там индус зажег сосновую лучину и открыл деревянный сундук. Внутри находились мои вещи, аккуратно завернутые в хлопковые мешки. Глубоко тронутый верностью друга, я все распаковал и предложил ему вознаграждение. Можете себе представить, как я наслаждался едой, которой он меня угощал! Я попросил его раздобыть мне к следующей ночи продукты и шерстяное одеяло. Он пообещал выполнить мою просьбу и вдобавок подарил мне пару самотканых шерстяных кальсон и шарф.

Весь следующий день я проспал в соседнем лесу и вернулся только вечером, чтобы забрать свои вещи. Напоследок мой друг хорошо накормил меня и немного проводил. Несмотря на свою худобу, еле поспевая за мной, он все же предлагал помочь мне нести вещи. Вскоре я отправил его назад домой и после дружеского прощания вновь остался один.

Сразу же после полуночи мне повстречался медведь, стоявший посередине тропинки на задних ногах и рычавший. Быстротекущие воды Ганга плескались настолько громко, что зверь не услышал моего приближения. Направив свое примитивное копье в его сердце, я стал пятиться шаг за шагом, не спуская с медведя глаз. За первым же поворотом тропинки я спешно разжег костер и, держа горящую палку перед собой, смело направился навстречу своему противнику. Однако, миновав поворот, я увидел, что тропинка пуста и медведя нет. Позже тибетские крестьяне рассказывали мне: медведи агрессивны только днем, ночью они побаиваются атаковать.

После десяти дней перехода я наконец достиг деревни Неланг, где в прошлом году судьба нарушила все мои планы. На сей раз я пришел на месяц раньше, и деревня была еще необитаема. С какой же радостью я обнаружил там четырех своих друзей по лагерю, обогнавших меня, пока я гостил у индийца! Расположившись в незапертом доме, мы проспали всю ночь. К сожалению, у Саттлера начался приступ горной болезни. Он чувствовал себя совершенно разбитым и заявил, что дальше идти не в силах. Наш товарищ решил вернуться, но обещал при этом не сдаваться властям в течение двух дней – дать нам возможность уйти подальше.

Нам потребовалось еще семь долгих суток, чтобы наконец достичь дороги, являющейся границей между Индией и Тибетом. Виной опоздания была наша ошибка в расчетах. Покинув Тирпани, известный караванный центр, мы направились по самой восточной из трех долин, но в конце концов вынуждены были признать, что заблудились. Чтобы сориентироваться, Ауфшнай-теру и мне пришлось забраться на гору, с вершины которой, как мы и предполагали, нам удалось хорошо рассмотреть окрестности по другую ее сторону. Оттуда мы впервые увидели Тибет, но были слишком уставшими, чтобы любоваться открывшимися перед нами видами. Кроме того, на высоте в 18 000 футов нам не хватало кислорода. К сожалению, мы вынуждены были признать необходимость возвращения в Тирпани. Там выяснилось, что нужная нам тропа находится почти на расстоянии брошенного камня. Наша ошибка стоила нам трех дней и очень нас огорчила. Пришлось сократить норму еды, и мы сомневались хватит ли нам продовольствия до следующего обитаемого места.

От Тирпани мы постепенно поднимались вверх по зеленым пастбищам, через которые протекал один из маленьких притоков Ганга. Этот ручей, уже повстречавшийся нам неделю назад в виде оглушительно ревущего внизу долины потока, сейчас нежно журчал, извиваясь по поросшим травой лугам. Через несколько недель все вокруг покроется зеленью, и многочисленные места привалов, легко узнаваемые по закопченным кострами камням, расскажут нам о караванах, которые проходили здешними тропами летом из Индии в Тибет. Перед нами промчалось стадо горных баранов. Быстрые, словно серны, они вскоре скрылись из виду, так и не заметив нас. Господи, как наши желудки тосковали по баранине! Как хотелось отведать жаркого! Хоть раз наесться до отвала!

В начале тропы мы в последний раз разбили лагерь на территории Индии. Вместо сытного мясного обеда нам пришлось испечь на горячих камнях тощие блины из остатков муки, замешенной на воде. Было ужасно холодно, и единственным укрытием от ледяного горного ветра, насквозь продувающего долину, служила гряда камней.

И вот 17 мая 1944 года мы стояли на вершине Цангчокла. Судя по картам, она находилась на высоте 17 200 футов.

Теперь мы достигли границы Индии и Тибета, куда так долго стремились.