Соломон Кипнис - Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему Страница 8

(1-10-13)

КЕНОТАФ

В древности, когда человека, умершего на чужбине, невозможно было похоронить у себя дома, здесь устраивали могилу без останков. По-гречески она называется «кенотаф» — пустая могила...

На Новодевичьем «кенотафы» тоже есть.

И на одной из таких пустых могил стоит памятник Лозовскому С. (Дридзо Соломону Абрамовичу) (1878-1952).

Сегодня уже мало найдется людей, которым это имя что- то говорит. А был он в свое время известной политической фигурой: генеральный секретарь Профинтерна, директор Гослитиздата, зам. министра иностранных дел, начальник Совинформбюро, профессор МГУ, зав. кафедрой Высшей партшколы, член ЦК ВКП(б).

Но в 1949 все разом оборвалось.

Вместе с другими членами Президиума Еврейского антифашистского комитета его арестовали и приговорили к расстрелу.

Через несколько лет мертвого реабилитировали. Но хоронить уже было некого.

Как же мог появиться памятник на невскопанной земле?

Ответ дают два письма, хранящиеся в архиве.

Письмо первое:

В Комитет Партийного Контроля при ЦК КПСС

Мой отец С.А.Лозовский член КПСС с 1901 г., профессиональный революционер... (следует перечень постов, которые он занимал — прим. автора).

В 1949 мой отец стал жертвой вражеской клеветы и был уничтожен.

Теперь мой отец полностью реабилитирован.

Я прошу от имени всей семьи разрешить нам поставить отцу памятник на Новодевичьем кладбище и отвести на это соответствующий участок. В. Дридзо

Письмо второе:

Зам. Председателю Исполкома Моссовета тов. Калашникову А. М.

Направляю Вам на рассмотрение письмо Дридзо В. С., которая просит выделить место на Новодевичьем кладбище для захоронения праха и постановки памятника ее отцу—Лозовскому С.А....

Прошу удовлетворить просьбу т. Дридзо В. С.

Председатель Парткомиссии при ЦК КПСС Н. Шверник

Такая подпись была равносильна приказу.

 (1-10-14)

НЕОТРАЗИМЫЙ ДОВОД

В 1946 предстояли выборы в Академию медицинских наук СССР. Кандидатом в академики выдвинули уролога Фронштейна Рихарда Михайловича (1882-1949).

Претендентов на столь высокое звание было в несколько раз больше, чем объявленных вакансий. Ясно, что исход выборов не в последнюю очередь зависел от весомости аргументов, изложенных в письмах ученых, лечебных и научных учреждений, ходатайствующих за своих кандидатов.

В архиве Академии медицинских наук мне представилась возможность ознакомиться с личным делом Фронштейна, в котором хранятся и «предвыборные» документы.

Начал читать их и быстро понял, что мне, далекому от медицины, все равно не оценить «убойную» силу профессиональных доводов в пользу кандидатуры Фронштейна.

Решил уже бросить, но привлекло внимание письмо на бланке депутата Верховного Совета СССР, адресованное Президенту Академии медицинских наук СССР Н.Н.Бурденко. Писал М.Цхакая, бывший председатель Президиума ЦИК Грузинской ССР.

Цхакая считает, что Фронштейн, пациентом которого он был многие годы, достоин представлять урологию в Академии, и подкрепляет это таким «неотразимым» доводом:«... урология в будущем важнейшая отрасль единой медицинской науки, ибо вопрос касается самого важного центрального органа человека, без которого его производство невозможно...»

Сыграл ли именно этот довод решающую роль в борьбе с конкурентами, не знаю, но знаю, что Фронштейн стал первым среди урологов действительным членом Академии медицинских наук СССР.

(1-11-3)

ВРАГ НАРОДА, А УМЕР «НА БОЕВОМ ПОСТУ»

Слуцкий Абрам Аронович (1898-1938) занимал очень высокий государственный пост — начальник ИНО ОГПУ, начальник 7-го отдела ГУГБ НКВД. Сокращенное название того, что он возглавлял, не впечатляет. А ведь это ни что иное, как Внешнеполитическая разведка. (Эту должность в наше время занимал, например, Е.М.Примаков.) И звание Слуцкий имел соответствующее — комиссар госбезопасности 2-го ранга.

Переходу в 1919 молодого большевика Слуцкого на службу в карательные и разведывательные органы предшествовало любопытное совмещение занятий: он заведовал внешкольным воспитанием в уездном отделе народного образования и одновременно был председателем революционного трибунала.

Даже став руководителем внешней разведки, Слуцкий лично участвовал в проведении ряда спецопераций в странах Европы. Он, в частности, организовал похищение в Швеции технических секретов производства шарикоподшипников.

... И «вдруг» 17 февраля 1938 Слуцкий умирает в кабинете замнаркома внутренних дел СССР Фриновского.

Некролог в «Правде» сообщил, что Слуцкий умер «на боевом посту». Хоронили его с почестями. Сотрудникам НКВД объявили, что смерть наступила из-за «острой сердечной недостаточности». Такова была официальная версия.

На свежей могиле еще травка не появилась, а мертвеца Слуцкого уже успели объявить «врагом народа» и исключить из партии.

Умер Слуцкий не «вдруг», и не от «острой сердечной недостаточности».

Не «вдруг» потому, что с приходом нового наркома — Ежова — началась чистка органов НКВД от «выдвиженцев» предыдущего наркома — Ягоды, арестованного и расстрелянного. И, конечно, настала очередь Слуцкого.

А не «от острой сердечной...» потому что, как показал арестованный в 1938 бывший начальник отдела оперативной техники НКВД Алехин, он при содействии Фриновского и еще одного замнаркома Заковского умертвил Слуцкого, сделав ему укол цианистого калия. Подтвердил это на допросе и арестованный Ежов, чей приказ выполняли его заместители.

Во всей этой истории остается непонятным одно: зачем так экстравагантно расправились со Слуцким?

...В новелле «Лаборатория смерти» рассказано о сверхсекретной лаборатории НКВД, которая занималась созданием быстродействующих смертоносных газов и ядов для террористических актов, расправы с политическими противниками.

Так может быть убийство Слуцкого «совместили» с проверкой эффективности созданного в лаборатории яда?...

Слуцкий был седьмым по счету начальником внешней разведки. Лишь один из его предшественников не был репрессирован, да и он трагически погиб — в авиационной катастрофе, а пять других — расстреляны.

(1-11-12)

«БЕЗ КОГО НА РУСИ ЖИТЬ ХОРОШО»

В книге Даниила Данина «Бремя стыда» есть несколько страниц о поэте С.А. Васильеве. Посмотрел в указатель своей книги «Некрополь» и убедился, что среди полсотни Васильевых, покоящихся на Новодевичьем, есть Васильев с такими же именем и отчеством — Васильев Сергей Александрович (1911-1975), поэт, переводчик.