Рольф Бейер - Царь Соломон Страница 8

Двойное имя, однако, имеет и еще один смысл. Оно в духе древневосточной традиции. Есть целый ряд примеров, когда восточному царю при вступлении на трон давалось одно или несколько тронных имен. Например, в Египте, начиная с эпохи Среднего царства, фараону давалось «Великое имя». Это делали жрецы, которые обнародовали имя, провозглашая повелителя.

«Великое имя» фараона Гарамгеба (1340–1314 до н. э.), например, состоит из пяти частей. Перечень открывает Гор, намекая на воплощение бога-сокола Гора, и еще более усиливая его определением «золотой». Второе имя величает его как «любимца обеих повелительниц», таким образом фараон связан с богинями Нижнего и Верхнего Египта. Потом он, понятно, провозглашается «царем Верхнего и Нижнего Египта». «Сын Рэ (Ра)», это имя он получает как династическое. Иногда давались четыре «великих имени», как, например, фараону Сесострису I (1971–1930 до н. э.): на его изображении слева вверху имя Гора, под ним «Царь Верхнего и Нижнего Египта» сопровождается словами «Власть бога Рэ осуществляется», справа вверху «имена двух повелительниц», под ними имя, получаемое при рождении.

Что же означает наречение Соломона двумя именами? Очевидно, имеется в виду преждевременное провозглашение Соломона царем. И хотя об этом открыто не говорится, такое можно предположить. Кстати, Давид носил пятичленное тройное титулование: «Давид (1), сын Иессеев (2), муж, поставленный высоко (3), помазанник Бога Иаковлева (4), сладкий певец Израилев (5)» (2 Царств 23.1).

Последующим царям при возведении на престол давалось по одному имени: Елиаким становится царем Иоакимом (4 Царств 23.34), а Матфания — Седекией (4 Царств 24.17). А потом только Мессия, тот самый, ожидаемый с нетерпением, желанный образ отчаявшихся и униженных израильтян, получает от пророка Исаии (около 735 до н. э.) — точь-в-точь как при титуловании египетских царей — четыре имени: «Ибо младенец родился нам — Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира» (Исаия 9.6).

Одно из титулованных имен, «Князь мира», должно нас особенно заинтересовать, так как однозначно возвращает к Соломону, ибо мы чувствуем, что в имени кроется какая-то сила. То же происходит и с Соломоном. Имя — не пустой набор звуков. Конечно, магическая сила имени давно нами забыта. В культуре, где все и вся делаются предметом бесконечных пересудов, вряд ли кто вспомнит об истинной власти слова. Непонятным нам стал поэтому завет, запрещающий злоупотреблять «именем Господа». А иначе как объяснить то, что не следует произносить имени Господа всуе, болтая о том, о сем?

Имена сына Давида демонстрируют «магическое» понимание слова. Но этим значение имен не ограничивается. Речь шла об абсолютно конкретных надеждах, которые в них вкладывались. В собственном имени «Иедидиа» звучит традиционное имя Бога — Яхве, посредством чего устанавливается связь с традиционной верой в бога израильских племен. В царском имени «Соломон» просматривается не только слово Schalom (мир), но и название города — «Иерусалим».

Итак, имя «Соломон» опирается на иевуссейско-ханаиейскую традицию, которая вначале даже противоречила израильским преданиям. Двойное имя «Иедидиа Соломон» исполняет обязанности знака надежды в том смысле, что должно слиться то, что разделено, соединиться то, что принадлежит друг другу, — хананейские и израильские колена.

Биографически имена не говорят ни о чем, они сообщают только о значении, которое придавалось сыну Давида. Здесь появляется еще одна трудность: как правило, второе имя дается при вступлении царя на престол. А в предании о Соломоне говорится о двойном имени уже в рамках истории рождения. Поэтому некоторые исследователи связывают двойное имя не с рождением Соломона, а с последующим восхождением на престол, где в одном месте, вскользь, упоминается о «великом имени» Соломона: «И слуги царя приходили поздравить господина нашего царя Давида, говоря: Бог твой да прославит имя Соломона более твоего имени и да возвеличит престол его более твоего престола» (3 Царств 1.47). Но почему у библейских авторов наречение Соломона двойным именем происходит при рождении Соломона, а не восхождении на престол? Наш ответ исходит из уже неоднократно сделанного наблюдения, что о рождении Соломона не дошло никаких преданий, за исключением наречения двойным именем. И напротив, сколь помпезно изображены подобные события в истории египетских фараонов!

В качестве примера может послужить история рождения фараона Аменофиса III (1417–1377 до н. э.), которая с блеском обрисована в обширном цикле изображений в храме Амона в Луксоре. Появляется богиня любви Хатор, которая сообщает царице, что бог Амон желает соития с ней. Амон сообщает свое желание царю. Затем оба садятся друг против друга, две богини держат их ноги. Бог Амон протягивает царице знак жизни, временный символ божественного брака. Зачатие нового фараона — это божественно-человеческое событие, в котором кроме Амона помогают также еще множество богов. Бог гончарного искусства Хнум «строит» тело царского дитяти на своем гончарном круге, а Хатор вдувает в него жизнь.

В свете древнеегипетских историй скупое повествование о рождении Соломона становится красноречивым доказательством. Все намеки на «сверхъестественное» зачатие царского дитяти были исключены, осталось только безобидное наречение, которое отделилось от тройной церемонии и стало приписываться истории рождения. Египетское «рождение бога» против Соломонова «рождения слова». В такой несколько обостренной форме можно резюмировать библейскую концепцию имени «Соломон». В двойном имени сына Давида сохраняется только сила слов. Правда, они весят много: они скрывают, повторим еще раз, прелюбодеяние матери и убийство отца, они хотят также увековечить политические деяния царя — объединение израильских племен в Иерусалимское царство; они указывают далеко в будущее, где (см. у пророка Исаии) мессианское «царство мира» нашло воплощение в имени Соломона, «князе мира».

Перед нами же встает вопрос, насколько Соломон вырос в понимании сложности своего предназначения? Оправдал ли он надежды, заложенные в его имени, или все пошло впустую?

Прежде всего нет указаний на то, что Соломон окажется на высоте своего имени. Относительно трагической истории семьи создается впечатление его позиции наблюдателя. В спор Амнона и Авессалома он не вмешивался. Принимал ли он вообще чью-нибудь сторону, остается невыясненным.