Всеволод Ежов - Конрад Аденауэр - немец четырех эпох Страница 8

Умирал отец. Он знал об избрании сына и благословил его.

— Ты будешь обер-бургомистром Кёльна, — сказал он слабеющим голосом.

В семье не приняли всерьез слова умирающего. Но они оказались пророческими.

Прошло три года. Аденауэр в возрасте 35 лет становится первым заместителем обер-бургомистра. Члены магистрата успели оценить его деловые качества, как и неучастие в интригах, неизбежных для любой парламентской структуры.

Градоначальники крупных городов Германии играли не последнюю роль в политической жизни страны. С их мнением считались правительство и сам кайзер. Обер-бургомистр Кёльна Вальраф охотно занимался политической деятельностью и много времени проводил в Берлине. Муниципальные дела интересовали его мало. Когда появился трудолюбивый и способный помощник, Вальраф и вовсе отошел от них. Он представительствовал, а Аденауэр работал.

Постепенно в руках первого заместителя сосредоточились все городские дела. Чиновники магистрата его признали и именно с ним решали крупные и все иные вопросы, связанные с управлением городским хозяйством, распределением финансовых средств, планированием строительства и т. д.

Особое внимание Аденауэр уделял финансам. Сказывалась его врожденная бережливость. Он терпеть не мог расточительства. Выделяя деньги на те или иные нужды, дотошно контролировал их использование. Ограничил в протокольных и иных непроизводительных расходах даже самого обер-бургомистра.

Работа поглощала его всего. День подчинялся точному графику: в 9 часов утра он приезжал на работу, в 13.30 обедал дома и отдыхал, в 15.30 — снова в рабочем кабинете, где занимался делами до 20.00, а иногда и до поздней ночи. Четкости и размеренности в работе он требовал и от всех городских служащих. Впрочем, это достигалось без особого труда. Немецкий чиновник любого уровня обычно отличался добросовестностью и упорядоченностью. Кёльнский городской магистрат действовал слаженно и эффективно.

Управляя делами города, Аденауэр брался за любую работу, взваливал на себя все новые и новые обязанности. Члены магистрата решили повысить первому заместителю обер-бургомистра оклад с 15 тысяч марок до 18 тысяч в год. Пришел относительный достаток. В 1911 году Аденауэр осуществил свою давнишнюю мечту и построил собственный дом в Кёльне на тихой Макс-Брух-штрассе.

Семья жила размеренной жизнью. Дети воспитывались так же, как в детские годы сам глава семьи. Заработной платы хватало на жизнь безбедную, но скромную. Экономия ставилась во главу угла. Аденауэр не пил и не курил. Одевался скромно. Вещи носил подолгу, пока они не изнашивались полностью. Но его костюмы всегда были безупречно отглажены и чисты, а ботинки начищены до блеска. Аккуратность и бережливость прививались и детям. Мальчиков стригли наголо, что, как говорил отец, гигиенично и дешево.

Воля отца была непререкаема. Он частенько говорил, что дети свободны в своих желаниях и поступках. На самом же деле они не могли выйти за рамки, предписанные родителями. Как позднее выразилась Риа, дети обладали свободой в выполнении воли отца. Тем не менее в семье царила здоровая атмосфера взаимного уважения и родственной привязанности. Высоко ставились нравственные ценности, вытекавшие из религиозных догматов. Посещение церкви и домашние молитвы были неизменной частью жизненного уклада взрослых и детей.

Эмма Аденауэр не обладала крепким здоровьем. Обострилась болезнь почек. Вся семья заботливо ухаживала за ней. Муж проводил с ней, не встававшей уже с постели, обеденное и вечернее время. До позднего часа читал, рассказывал о событиях в городе и, лишь когда она засыпала, шел в кабинет и брался за работу.

Врачи ничего не смогли поделать. Эмма умерла в октябре 1916 года. Аденауэр, внешне спокойный, глубоко переживал утрату. Лишь сильная воля не позволила ему ослабить служебную деятельность и пустить на самотек семейные дела. Жизнь продолжалась. Впереди предстояло еще много печального и радостного.

Началась Первая мировая война. Многие не понимали, почему благополучная, быстро развивающаяся экономически Германия ввязалась в эту схватку. Мало кто представлял масштабы, в которые выльется военное столкновение великих держав, и последствия, к которым оно приведет их. Аденауэр энергично занимался городскими делами и не касался высокой политики, вершившейся в Берлине.

Волна шовинизма прокатилась по всей стране. В газетах на все лады повторялись высказывания Мольтке о том, что мир — это иллюзия, а война — часть миропорядка, созданного Богом. Именно в войне проявляются наиболее благородные свойства человека: мужество и самоотверженность, верность долгу и самопожертвование.

Некоторые коллеги Аденауэра по партии Центра требовали аннексировать Бельгию, значительную часть северо-западной Франции, французское и бельгийское Конго, создать пояс государств-сателлитов в Польше, Прибалтике и на Украине, оплатить немецкие государственные долги за счет контрибуции с побежденных.

Аденауэр не разделял подобных взглядов. Войну он воспринимал как свершившийся факт и проявлял готовность вместе со всей страной прилагать повышенные усилия. Он избегал крикливо патриотических лозунгов. Просил военные власти Кёльна воздерживаться от частых победных реляций. После них, в частности, нарушалась работа гимназий, ибо школьникам давали лишний выходной день. В военную победу Германии Аденауэр не верил. Говорил об этом открыто. Даже предсказывал конец монархии.

Городской парламент поручил Аденауэру уделить особое внимание снабжению населения продовольствием. В военное время эта проблема всегда выходит на первое место. Заместителю обер-бургомистра удалось заключить соглашения с рядом крупных крестьянских хозяйств, расположенных в близлежащих районах. Город предоставлял крестьянам семена и удобрения, а они сдавали ему значительную часть урожая. По поручению Аденауэра скупался, где только можно, скот и отдавался на откорм крестьянам. В обусловленное время город получал от них мясные продукты.

Распахали близлежащие земли, принадлежавшие городу и не использовавшиеся до сих пор. Засадили их картофелем, другими культурами и осенью сделали необходимые запасы. Аденауэр ввел в Кёльне карточную систему и рационирование продовольствия. Вначале в Берлине отрицательно отнеслись к кёльнской инициативе. Вскоре, однако, карточки ввели по всей стране.

Благодаря этим мерам Кёльн оказался самым благополучным городом рейха в части снабжения населения продовольствием. Городской парламент полностью полагался на Аденауэра и безоговорочно поддерживал его инициативы. Чиновники магистрата беспрекословно подчинялись ему.