Жан-Доминик Брийяр - Эдит Пиаф. Без любви мы – ничто Страница 8

Уличная певица

Пятнадцатилетняя девочка одна в большом городе. Именно такими словами хочется описать ситуацию, в которой оказалась юная Эдит, после того как освободилась от отцовской опеки. Увы, и на сей раз реальность несколько отличается от легенды. И прежде всего потому, что тогда Бельвиль не был тем районом Парижа, каким он стал сегодня. Присоединенный к столице всего шестьдесят лет назад, этот район во многом напоминал деревню. Помимо живописных пейзажей, извилистых и порой необычайно крутых улочек, вымощенных неровным камнем, Бельвиль отличался от Парижа весьма своеобразным населением. Здесь проживал «простой люд», состоящий из потомков рабочих семей, изгнанных из центра Парижа в эпоху Второй империи, когда барон Осман проводил перестройку столицы, и многочисленных детей крестьян, приехавших в большой город из самых разных французских провинций[19] в поисках работы. Впоследствии к ним добавятся иммигранты, которые образуют сначала квартал итальянцев, за ними магрибинцев, а затем китайцев.

Бельвиль, в котором взрослела малышка Эдит, конечно, был бедным районом с облупившимися фасадами зданий, но при этом он оставался «народным», что предполагает наличие некоторой зажиточности и, прежде всего, взаимопомощи. Именно поэтому девушка быстро освоилась в незнакомом ей городе – она покинула Париж в возрасте трех лет – и легко нашла место в округе, где бок о бок уживались рабочие, мелкие лавочники, ремесленники, а также «плохие парни», которых было принято называть апашами[20].

Предоставленной самой себе девочке-подростку приходилось самостоятельно добывать деньги на жизнь. Сначала в поисках работы она обратилась в бюро по трудоустройству, прародителю центра занятости. Ей подыскали место в молочной лавке. Эдит вышла на работу, но уже через несколько дней уволилась. После одной или двух других попыток трудоустройства будущая звезда была вынуждена признать, что она выбрала неверную дорогу. На этом ее сотрудничество с «BOF» («Торговля маслом, яйцами, сыром») закончилось. По всей вероятности, Эдит, в окружении которой никогда не было обычных служащих, никак не желала подчиняться строгим правилам, диктуемым условиями наемной работы. И тогда, что кажется вполне естественным, она вознамерилась последовать примеру родителей и выступать на улицах – самое простое средство заработать на пропитание.

С тех пор как она впервые исполнила «Марсельезу», дополняя пением акробатический номер отца, Эдит обогатила свой репертуар самыми популярными музыкальными композициями 1920-х годов. В те далекие времена радио и грампластинки оставались привилегией весьма зажиточных граждан, вот почему новые песни доходили до публики при непосредственном участии уличных певцов. Эти исполнители приобщались к новинкам благодаря «маленьким отрывкам», публикуемым музыкальными издателями. Таким образом, некоторые куплеты из песни звучали на улицах городов еще задолго до того, как слушатели узнавали, какая звезда эстрады исполняет ее.

Именно это случилось с песней «Nuits de Chine» («Ночи Китая»), записанной в конце 1910-х годов Линелем, но получившей известность в исполнении певца лишь в 1922 году. Любопытно, что этот образчик экзотического китча «с томной музыкой и словами, напоминающими о запахе опиума и чувственности азиаток»[21] был включен в репертуар Эдит Гассион задолго до возвращения в Париж, хотя в то время она была еще совсем ребенком. Несколькими годами позже, дебютируя на улицах Бельвиля, юная певица всегда исполняла эту незамысловатую композицию.

Чтобы расширить свою «палитру», девушка обратилась к хитам двух самых ярких звезд той эпохи – Фреэль и Дамии (обе певицы уже приближались к своему сорокалетию). У первой Эдит заимствовала множество песен. Самая «старая» из них – «Sur les bords de la Riviera» («На берегах Ривьеры») – была написана Лео Данидерффом, французским композитором, выдававшим себя за русского дворянина, еще до начала Первой мировой войны. Именно эту песню Фреэль исполнила, когда была еще совсем молоденькой и красивой девушкой, выступавшей под псевдонимом Перванш[22]. Затем певица исчезла со сцены, чтобы вновь появиться на театральных подмостках десятью годами позже, после того как посольство Франции выслало ее из Константинополя за чрезмерное употребление наркотиков.

Вернувшись на родину, Перванш превратилась во Фреэль, развеселую матрону, которая в 1925 году получила широчайшую известность благодаря песне «Comme un moineau» («Как воробей»). Помимо названия, которое не могло не очаровать будущую Пиаф[23], песня отражала саму суть жизни юной Эдит:

On s’accoutume à ne plus voirLa poussière grise du trottoirOù l’on se vautreChaque soir sur l’pavé parigotOn cherche son pain dans le ruisseau.

Мы привыкаем не видеть большеСерую пыль тротуаров,Когда валяемсяКаждый день на парижской мостовой,Мы ищем хлеб в ручье.

Также Эдит пела композицию Фреэль «J’ai l’cafard» («Я в хандре»), созданную в 1927 году; позднее в телевизионной передаче «Радость жизни» Пиаф расскажет зрителям, что эту песню чаще всего просили исполнить работники жандармерии.

Вторым примером для подражания в те годы для Эдит стала Дамия. В отличие от Фреэль, певицы естественной, временами даже простоватой, Дамию можно назвать певицей «сложной», во многом неординарной. Ее окрестили «трагической актрисой песни», ведь прежде всего Дамия прославилась своим искусством театрализации, искусством, которое в дальнейшем окажет существенное влияние на певицу Жюльетт Греко, а позднее Барбару, но прежде всего уроки из ее творчества извлечет Пиаф. Однако вернемся к тем временам, когда юная Эдит почерпнула из репертуара Дамии две совершенно разные композиции. Стихотворение «Les Deux Ménétriers» («Два деревенских музыканта») поэта Жана Ришпена (умер в 1926 году), положенное на музыку, отличается литературной описательностью, в то время как песня «La Mauvaise Prière» («Злая молитва») поражает доведенной до абсурда мелодраматичностью. В этой песне описываются страдания молоденькой девушки, чей возлюбленный служит матросом «на трехмачтовом судне торгового флота». Обезумев от ревности, героиня песни представляет, как любимый изменяет ей в каждом порту, в котором делает остановку корабль. В конце концов она доходит до того, что обращается к Господу Богу и молит его, чтобы судно затонуло, – так девица надеется помешать мнимым изменам.

С начала 1930-х годов Эдит внимательно следила за современной музыкальной жизнью и искала вдохновение, приобщаясь к песням нового поколения исполнительниц, например Жозефины Бейкер, которая прославилась в 1925 году благодаря театральному представлению «La Revue Nègre» («Негритянское ревю») и шестью годами позже подарила слушателям хит «J’ai deux amours» («У меня есть две любви»), или Лис Готи, чья композиция «Le chaland qui passe» («Проплывающая шаланда») стала настоящим открытием 1932 года. В то же время Пиаф осталась совершенно равнодушной к новаторскому стилю Мирей, чья «Le Petit Chemin» («Маленькая дорога») покорила публику на следующий год.