Юрий Макаров - Авианосец Страница 8

Было одно исключение. На Сухом Фонтане мы снесли два общежития 1938 года постройки и на их месте построили три девятиэтажных малосемейки. В этом районе есть ещё десяток малоценных строений, так что это ещё один резерв стройплощадок для завода.

На Намыве мы строили не только жильё, но и магазины, детские сады, школу, телефонную станцию, прачечную и многое другое; построили даже причал для дачных катеров, так как добираться дачникам из речного пассажирского порта до Лесков и Намыва было очень неудобно.

Заводом был построен на Намыве самый крупный в городе продовольственный магазин «Черноморец» на 28 рабочих мест (продавцов). Двенадцатиметровые перекрытия мы приобрели в Харькове. Многое мы сделали сверх сметной документации, улучшая качество. В торговых залах устроили подвесные потолки, установили корабельные холодильные машины и оборудование холодильных камер, корабельное электрооборудование и др. Думаю, что магазин обошелся заводу много больше сметы. Но мы понимали, что это наш жилой район и делали всё для удобства наших людей.

Детских садов у завода было больше двух десятков. Их посещало более 4,5 тысяч детей. Обслуживающего персонала в детских садах около 1,5 тысячи человек. Только высоковольтного электрооборудования в них было более 700 ед. Это был самый крупный «цех» завода. Но каждая заведующая была сама себе хозяйкой.

Будучи главным инженером и отвечая за технику безопасности я обнаружил, что в детских садах этим вообще никто не занимался. Целый ряд других вопросов решались не лучшим образом.

Вот тогда-то и появилось необычное подразделение завода — отдел дошкольных учреждений (ОДУ). Возглавила его Мария Захаровна Кострома. Многие вопросы финансирования, снабжения, ремонта были упорядочены. Когда мы за несколько лет ввели дополнительно четыре детских сада по 330 мест, появилась возможность закрытия мелких детских садов, которые работали со времён войны и располагались в приспособленных помещениях, иногда без канализации, иногда с печным отоплением и пр. М. З. Кострома правильно делала, что закрывала эти детские сады. Это вызывало протест городских властей. За протестами ничего не было, кроме желания скрыть свою бездеятельность. Город никогда серьёзно детскими садами не занимался. На Намыве половина жилья городская, у завода там 3 сада на тысячу мест, а у города — ничего. Один начали, да так и не достроили.

К строительству детских садов я всегда относился серьёзно, предъявлял серьёзные требования к их качеству, ремонтопригодности. Трубы использовались только газовые, горячеоцинкованные, собирали их только на фитингах, применяли и цветные трубы. Всю внутреннюю столярку делали фанерованной, скобянку и замки использовали корабельные. Всю детскую мебель: шкафчики, кроватки, раздвижные стенки, а также нормальную мебель мы делали своими цехами на заводе. По качеству она гораздо выше покупной. Для покрытия применяли только натуральную олифу и масляный лак. Это покрытие, во-первых, хорошо выглядит и, во-вторых, позволяет выполнять восстановительный ремонт, что очень важно для детских учреждений. Ремонт полиэфирных и других синтетических лаков невозможен, в этом мы убедились на первом корпусе пионерлагеря в с. Рыбаковка.

Окончательную отделку, монтаж оборудования в детских садах выполняли достроечные цеха завода. Это также повышало качество работ.

М. З. Кострома разыскала в Москве специальный институт, который занимался новыми проектами детских садов. Последние два детских сада «Кораблик» и «Маричка» впервые в стране были построены и оборудованы по улучшенным экспериментальным проектам: с новой очень удобной планировкой помещений, с бассейнами, спортивными и музыкальными залами, кабинетами и даже компьютерными классами. За границей я бывал в детских садах и частных, и государственных. Таких детских садов как у нас нет нигде.

Я был членом облисполкома. Участвуя в заседаниях, получая материалы о состоянии дел в области, я видел на протяжении многих лет постоянный спад сельскохозяйственного производства, особенно животноводства. Никакая помощь сельскому хозяйству не улучшала его состояние. Не влиял ни урожайный год, ни засушливый: животноводство устойчиво катилось вниз. Начались разговоры об убыточности животноводства, как будто не понимали, что если объёмы производства падают, любое производство, что промышленное, что сельскохозяйственное становится малорентабельным, либо вообще убыточным.

Подсобные хозяйства промышленных предприятий — это была реакция на создавшееся положение. И министерство, и обком требовали немедленно обзавестись подсобным хозяйством. Речь, конечно, шла, прежде всего, о животноводстве. Но земли для этого никому не выделяли.

Серьезно заниматься животноводством без земли, а это значит без кормовой базы, — дело пустое. Все предприятия что-то делали, а вернее угодничали перед партийными органами. Серьёзного ни у кого ничего не получалось. В основном, понапрасну тратили деньги, не получая отдачи.

Поэтому для себя я решил, что пока не решим вопрос земли, подсобного хозяйства на заводе не будет. А земли по-настоящему не давали. То предложат испорченные земли вокруг цементного завода, то несколько сот гектар в Березанском, самом засушливом районе, то в Кривоозерском районе — и земли мало, и далеко, более 200 км от завода, да и земля неудобная. Прошло уже три года, а подсобного хозяйства у завода всё не было. Ругали меня все: и министерство, и обком, и профсоюзы. Но я устоял. Очевидно, на этой волне руководство Баштанского района, видя наше положение, предложило передать нам отделение совхоза «Баштанскнй». Конечно, не даром. Тогдашние руководители района Хамчич и Бардачев (фамилии соответствуют их правам), во-первых, решили избавиться от запущенного, умирающего хозяйства, и, во-вторых, они надеялись в течение ряда лет получать от завода, как компенсацию за переданное хозяйство, финансовые и материальные ресурсы для района.

Я побывал в этом хозяйстве. 2,5 тыс. га великолепной поливной земли и нищее село. До шоссе 18 км грунтовой дороги. В пяти километрах от села есть газ, но в селе ничего для газификации не делается. Школы нет, медицины нет. Хозяйство зерновое. Есть дойное стадо, но все коровы больны и подлежат забою. Фермы полуразрушены. В общем, нужны очень крупные вложения, чтобы навести там порядок, улучшить жизнь людей, заинтересовать их.

Я собрал общую сходку села. На площади образовался круг. Больше двух часов пробыл я в этом кругу. Сходка решила — отделению совхоза стать агроцехом завода. Хамчич с Бардачевым почувствовали, что с меня ничего не возьмёшь и начали отрабатывать назад. Но мне удалось вынести этот вопрос в обком и получить согласие обкома и облсовета на передачу земли вместе с селом заводу. Понадобилось ещё несколько месяцев, чтобы законно оформить передачу земли. Тогдашний премьер Виталий Андреевич Масол рассказал мне о том, как Киевскому заводу «Арсенал» был передан совхоз, как продуктивность его резко упала, пользы не получил никто. Я, всё-таки, настаивал на своём. Премьер принял решение, чтобы я ещё раз посоветовался на заводе. Какое решение мы примем, он так и сделает. Так хозяйство стало заводским.