Теодор Кранке - Карманный линкор. «Адмирал Шеер» в Атлантике Страница 8

Служба радиоперехвата в Германии давно уже выяснила примерное время отхода так называемых конвоев НХ, то есть конвоев, которые собирались в Галифаксе и затем отправлялись на Британские острова, обеспечивая постоянные поставки товаров и продовольствия. Но попытки разузнать, каким курсом они следуют, терпели неудачу, к тому же установленный курс наверняка менялся через нерегулярные промежутки времени. Было известно лишь то, что противолодочные патрули встречаются где-то после 20° западной долготы. Под какой защитой шли конвои, пересекая Атлантику, выяснить не удалось. Согласно имевшейся информации, собранной службой радиоперехвата, через тот район, где собирался действовать «Шеер», направлялись два конвоя — НХ-83 и НХ-84. Более подробных сведений не было. Очевидно, британцы получили распоряжение соблюдать строжайшее радиомолчание. Однако зона, где «Шеер» вел поиски, находилась между 52° и 54° северной широты и между 32° и 35° западной долготы, и Кранке был уверен, что обязательно встретится с тем или другим конвоем.

Усердие службы радиоперехвата не прошло незамеченным для команды, к тому же капитан приказал впередсмотрящим проявлять особую бдительность. Очевидно, что-то назревало. Кранке благополучно провел корабль через Датский пролив наперекор ревущему урагану, и теперь экипаж был уверен в нем больше чем когда-либо. Сначала матросы и унтер-офицеры считали, что все обойдется; потом надеялись, что все обойдется; а теперь точно знали, что все обойдется. Это мнение разделяли все матросы и офицеры корабля, которые теперь могли обратить внимание на другие проблемы.

Например, на проблему бороды. Отращивать или не отращивать? После длительных и серьезных дискуссий, а также нескольких неуверенных попыток бородачи в конце концов настояли на своем, и на матросских подбородках показалась редкая щетина, словно первая травка после теплого весеннего дождика. На самом деле такие попытки делались еще в самом начале похода, как только «Шеер» вышел в море, но только самые бывалые моряки отваживались появиться на построении или перед первым помощником с небритыми щеками. Прочим же из-за нерешительности, а может, и благоразумия, понадобилось пережить опасный арктический шторм, чтобы дойти до мысли отрастить бороду. Свою роль, конечно, сыграла и надежда сэкономить деньги на бритвенных лезвиях (пфенниг марку бережет) и время на бритье. Последнее соображение оказалось иллюзией.

Вначале первый помощник (который сам брился по утрам и вечерам и любил видеть перед собой гладкие подбородки) противился этой моде, но ухмылка на лице капитана, появлявшаяся, когда матросы раз за разом пытались поколебать непреклонность первого помощника, помогла его переубедить. По всей видимости, их противостояние казалось капитану забавным.

— Ладно, — наконец сказал первый помощник. — Пускай отращивают бороду. Но запомните мои слова: если я застану кого-нибудь, когда он будет продавать свою бритву… — И страшная угроза осталась невысказанной.

Как только сдался первый помощник, остальные офицеры тоже стали один за другим спускать флаги. Командир артиллерийской части капитан Шуманн, которого подчиненные за глаза любовно звали Мунки, тоже капитулировал.

— Ладно, отращивайте, если вам неймется, — проворчал он, — но если чья-нибудь борода попадет в затвор, я вам покажу.

— Они не успеют отрасти, к тому времени мы уже будем дома, — сказал один из офицеров, когда об этом заговорили на мостике, и все вопросительно уставились на капитана.

— Меня на такую удочку не поймаешь, — снисходительно улыбнулся он, — по правде сказать, господа, я знаю не намного больше вас. Однако думаю — я высказываю только свое мнение, — что, когда мы вернемся в порт, этими бородами можно будет подметать палубу.

На том разговор и кончился. Один из боцманов, известный склонностью к меланхолии, очевидно, разделял мнение капитана, ибо как-то раз торжественно обратился к своим друзьям:

— Запомните меня таким, пока я совсем не зарос.

Когда капитану рассказали об этом, он засмеялся и выразил сожаление, что подобные забавные сцены корабельной жизни уходят в небытие. «Шееру» явно не хватает собственной газеты.

— Мы знаем, господа, как остры на язык матросы. А если они узнают, что офицеры тоже люди, это будет лучше для всех.

Так родилась «Говорильня». Практические вопросы публикации находились в ведении главного казначея Мюннингхофа, а Йохен Бреннеке получил предложение занять кресло главного редактора. Первое же редакционное обсуждение было прервано сигналом тревоги, и, позабыв о «Говорильне», матросы и офицеры бросились по местам.

Захлопали двери, по трапам загремели тяжелые башмаки, матросы побежали по лестницам и послышались гневные окрики: «Держись правее, черт тебя подери!» Наверху отрывисто звучали приказы, и через несколько минут на мостик доложили, что личный состав корабля занял места по боевому расписанию.

Впередсмотрящий заметил в отдалении верхушки двух мачт, и сам капитан взобрался на пункт наблюдения, чтобы лично взглянуть в бинокль. За ним проворно поднялся офицер по административным вопросам, в чьи обязанности входило записывать все решения и приказы капитана, которые затем официально заносились в судовой журнал корабля.

Сначала ослепительная радуга мешала разглядеть что-либо, кроме моря и облаков, но через пару минут мачты снова появились на горизонте. Корабль, которому они принадлежали, очевидно, направлялся на запад. Кранке молчал, только кивал, показывая, что слушает рапорт впередсмотрящего. Казалось, капитан без особого интереса смотрит куда-то в пустоту. На самом же деле он пытался решить довольно сложную проблему. «Шеер» уже успел подойти к незнакомцу достаточно близко, чтобы распознать в нем вражеский танкер. Корабль представлял известную ценность, однако, учитывая его западный курс, он, безусловно, шел порожняком. Наконец Кранке повернулся к штурману.

— Взять прежний курс, — приказал он.

Вахтенные офицеры и все собравшиеся на мостике изумленно уставились на капитана, когда тот спустился с фор-марса и его приказ стал известен. Разве они служат не на рейдере? Так почему же капитан решил дать вражескому судну уйти? Да к тому же не какому-то там корыту, а танкеру!

Никто не произнес ни слова, но Кранке прекрасно понял, какие вопросы вертятся в голове его офицеров.

— Я знаю, о чем вы думаете, господа, — спокойно сказал он. — Но одна ласточка весны не делает. Наша задача — найти конвой. Если мы атакуем танкер, то позже можем оказаться в опасном положении. — Потом он повернулся к первому помощнику: — Кстати, Грубер, объясните это команде по громкой связи.