Александр Пресняков - Над волнами Балтики Страница 8

Наконец миновали береговую черту и углубились на финскую территорию. Внизу, куда ни посмотришь, простиралась лесная глухомань. Лишь местами, освещенные восходящей луной, тускло поблескивали небольшие озера. Конечно, зениток здесь быть не должно. Фу, кажется, в этот раз пронесло!..

Через пятнадцать минут ведущий меняет курс. Теперь его замысел становится ясным: он выводит нас к объекту противника с тыла, а включенными бортовыми огнями имитирует возвращение вражеских самолетов на свою территорию. Ведь в ночной темноте самолеты по силуэтам не распознаешь...

Когда подлетали к цели, высотомер показывал 1650 метров. Непрерывно маневрируя курсом, командир увеличил скорость полета за счет снижения. Впереди показалась морская база противника. Она словно бы затаилась: на берегу ни вспышки, ни огонька. Но мы и без них находим заданные объекты. Причальные линии порта довольно четко вырисовываются на фоне черной воды. Свет луны серебрит стены зданий, круглые крыши топливных баков.

Высота подходит к тысяче метров. Майор Баканов переводит машину в горизонтальный полет. Бортовые огни неожиданно гаснут, и вся девятка, как по волшебству, растворяется в темноте. Короткие довороты на боевом курсе - и фугасные бомбы, отделившись от крыльев его самолета, падают вниз. Освобождаясь от тяжкого груза, тихонько вздрагивает и моя машина.

Теперь все внимание - на ведущего. Контуры его самолета почти не видны, сверкают лишь синеватые вспышки выхлопов от мотора. Командир маневрирует непрерывно, и светлячки то уходят в сторону, то наползают на мой самолет. Упусти их хоть на секунду из поля зрения, и столкновения не миновать.

Отблески бомбовых взрывов на мгновение озаряют наши машины, и тотчас лучи прожекторов, как лезвия длинных мечей, вонзаются в темное небо. Через мгновение яркие блики зенитных разрывов, будто искры бенгальских огней, рассыпаются вокруг самолетов. Но мы уже проскочили береговую черту. Через минуту вся эскадрилья выйдет из зоны обстрела. Шеремет, свесив голову за борт, внимательно смотрит назад, затем исчезает в кабине.

- Цель перекрыли! Отбомбились отлично! - кричит он восторженно и добавляет скороговоркой: - Но батя каков! Надо ж такое придумать?! Вот у кого нужно выдержке поучиться!

"26 июля. Получили приказ подготовиться к перебазированию. Говорят, что на ленинградском направлении обстановка крайне тяжелая.

Ленинградское направление... В сводках оно появилось недавно и даже в мыслях не воспринимается серьезно. Кто до войны мог подумать, что германские фашисты прорвутся так далеко в глубь России и смогут угрожать нашей святыне - городу великого Ленина, колыбели Октябрьской революции!.."

"27 июля. Перелетели на озеро Липовское. Вода в нем прозрачная, чистая, берега обрывистые, высокие. Вокруг зеленой стеной вздымается лес. Прямые высокие сосны и ели стоят неподвижно, как великаны, будто хранят вековую, непривычную для нас тишину. Но война приближается и сюда. Фашисты движутся к Луге, Кингисеппу и Нарве, крупными группировками танков непрерывно теснят наши части, вынуждая их отходить на новые рубежи. От Луги и Нарвы до Ленинграда - чуть более ста километров, и на этом, теперь уже небольшом участке земли наши войска должны измотать, обескровить врага, заставить его прекратить наступление.

После посадки почти до полуночи работали на самолетах. Рассредоточили их по всему берегу, сделали для каждой машины отдельную бревенчатую стоянку со спуском, потом замаскировали еловыми ветками так, что не видно ни сверху, ни сбоку".

"2 августа. Летаем почти непрерывно, как днем, так и ночью. Бомбим скопления танков, автоколонны, пехоту на марше, аэродромы за Лугой. Спим урывками по два-три часа, обычно в период перед вечерними сумерками и перед самым рассветом.

Огневое противодействие врага нарастает от вылета к вылету. За пять дней потеряли три самолета, но их экипажи благополучно прошли через линию фронта и вернулись домой. Теперь у нас осталось пятнадцать машин, а пополнение не поступает.

Наконец-то пехота закрепилась на лужском оборонительном рубеже. Фашисты пытаются раздавить ее танками, уничтожить бомбежками с воздуха, сами несут потери колоссальные, а пробиться не могут. Слава нашей пехоте! Наконец-то она остановила врага!"

"3 августа. Вот когда маскировка нас выручила, всю эскадрилью от разгрома спасла!

Проснулись мы на рассвете от гула штурмовиков Ме-110. Подкрались фашисты удачно, на бреющем, разомкнулись с набором высоты для пикирования и построились в круг. И время выбрали самое подходящее (мы все находились на аэродроме), а штурмовка не получилась. Кружатся враги над нами, видят озеро, лес и палатки, в которых мы ночью спали, а самого главного, за чем прилетели, обнаружить не могут: самолеты-то спрятаны здорово. Покрутились они, повертелись, расстреляли из пушек пустой палаточный городок и ни с чем улетели.

Зато наш ответ оказался удачней. За линией фронта мы сразу же обнаружили колонну вражеских танков и четыре из них сожгли.

Выходит, здорово насолили наши машины фашистам, если они своих "визитеров" специально прислали".

"15 августа. Свободного времени почти нет, до дневника не доходят руки. Кратко, для памяти, запишу, что вчера экипажи Петровичева и Кудряшова сбили в воздушном бою самолет противника..."

Произошло это уже под вечер. Вернувшись с задания, старший лейтенант Петровичев и лейтенант Кудряшов доложили, что во время прикрытия своих транспортов от ударов подводных лодок они сбили фашистский бомбардировщик Ю-88.

- Может, вы что-то напутали? - недоверчиво улыбнулся начальник штаба. Поверить в такое да тем более записать в донесение без подтверждения я не могу.

Сомнения его были понятными. Уж кто-кто, а капитан Ковель действительно разбирался и в "эмбэрухах", и в "юнкерсах", и в их отнюдь не равных боевых возможностях. Однако в данном конкретном случае он явно поторопился с выводами.

Петровичев и Кудряшов патрулировали над транспортами, на которых эвакуировались из Таллина люди и ценные грузы. Неожиданно в стороне появился "юнкерс". Фашистский самолет приближался к беззащитным судам, чтобы разбомбить их с пикирования. Мгновенно оценив обстановку, Петровичев повел свою пару наперерез самолету противника и угрозой лобового тарана заставил его отвернуть с боевого курса. "Юнкерс" несколько раз повторял свой маневр, но "эмбээры" лобовыми атаками все время срывали ему вход в пикирование. Тогда фашист бросил бомбы с горизонтального полета. Их взрывы султанами вздыбились около бортов, не причинив транспортам никакого вреда. И взбешенный враг решил отомстить за допущенный промах. Обладая значительно большей скоростью, фашистский пилот догнал нашу пару и открыл пулеметный огонь. Завязался ожесточенный, доселе невиданный бой между двумя "эмбээрами" и "юнкерсом". Снизившись к самой воде, наши самолеты глубокими виражами легко уклонялись от огненных трасс, непрерывно обстреливая противника из четырех пулеметов. Оказавшись в невыгодном положении, фашист продолжал атаки. Он явно переоценивал маневренные преимущества своего самолета и был уверен в успехе. И тут мотор у "юнкерса" вспыхнул. Яркое пламя, вырываясь из-под моторного обтекателя, перебросилось на крыло и приблизилось к фюзеляжу. Черный дым полосой расстелился над водной поверхностью. Судорожно раскачиваясь, машина теряла скорость и, накренившись, врезалась в волны.