Алиса Акимова - Дидро Страница 8

Но там этого места — нет, в чем нетрудно убедиться, заглянув хотя бы в однотомник Дидро, изданный под редакцией того же Бии в Париже в 1951 году.

Знаменательно и то, что в 1932-м, безоговорочно приняв вашу версию «Людовика Великого», Андрэ Бии в 1951-м в своей вступительной статье к однотомнику утверждает уже только, что Дени задумал бежать в Париж, чтобы поступить туда. Учится же у него теперь Дидро в коллеже Даркур.

Каноник. — Постойте, автор, не торопитесь! Почему бы вам не заглянуть не только в однотомник Бии, но и в полное собрание сочинений Дидро, изданное Ассезом в 1875 году? Если вы откроете том первый этого собрания на странице 383, вы без труда найдете рассуждение о Расине и Гомере и упоминание о коллеже Людовика Великого, где Дидро это услышал.

Я. — Извольте, открываю том первый на странице 383. Но почему-то вместо аббата Поре, который называется в отрывке, приведенном вами, я нахожу там аббата Берни? Он же был, по вашему собственному утверждению, не преподавателем, а всего-навсего соучеником Дидро.

Каноник. — Дидро мог ошибочно назвать другую фамилию. Но коллеж Людовика Великого там называется. И потом я приведу вам еще одно доказательство. Профессор Дедейан в своем курсе лекций «Англия в мыслях Дидро», прочитанном им в Сорбонне в 1957/58 учебном году, говорил, что после класса риторики у аббата Поре в коллеже Людовика Великого Дидро перешел к янсенистам в коллеж Даркур. Значит, и Дедеван разделяет мою версию.

Я. — Только частично и опять-таки бездоказательно. А что касается «Письма о слепых» — это же не документ, не анкета, не автобиография, а литературное произведение…

И вообще для нас не так уж важно, где учился Дидро. Все равно он стал безбожником. Вам же, конечно, хотелось возвеличить иезуитов, показать, что Дидро многим обязан знаменитому аббату Поре. А чем вы, каноник, занялись потом?

Каноник (делая постное лицо). — Таких, как вы, автор, я и не рассчитывал убедить. Но на этой статье я не счел своей миссии законченной. В 1925 году я опубликовал новое исследование — о смерти Дидро. Он ведь скончался в роскошной квартире, снятой для него иждивением ее величества Екатерины II, и запись в церковной книге гласит, что в церкви покоится библиотекарь русской императрицы.

И, наконец, в 1928 году в «Ревю Шампани и Бре» я напечатал еще одну статью — о женитьбе Дидро. В ней я тоже привел один неопубликованный документ — письмо Дидье Дидро из Лангра в Париж, матери невесты его сына, мадам Мари Шампьон.

Я. — И что же вы этим письмом доказали? Будто и без вас неизвестно, что ножовщик был против женитьбы Дени на белошвейке?!

Каноник. — Но зато я показал, какой святой человек был отец Дидро. Он заботился не только о счастье своего сына, но убеждал мадам Шампьон, что и ее дочь не будет с Дени счастлива.

Я. — Разрешите вас поблагодарить, каноник. Вы рассказали мне очень много интересного.

Каноник. — Это ирония?

Я. — Нет, почему же? Не так уж часто встретишь ученого богослова, не жалеющего ни времени, ни сил для изучения биографии безбожника. Но вопреки вашим уверениям в коллеж Людовика Великого я своего героя не отдам.

Уж после того, как вымышленный разговор этот был закончен, летом 1962 года я получила ответ Андрэ Бии. Он ссылался на один-единственный источник: «Мемуары» кардинала Берни, где тот называет Дидро своим соучеником. Другой известный дидеротист, Жорж Рот, в приписке к письму подтвердил эту ссылку. Комментарии, по-моему, не требуются.

А еще через несколько месяцев, когда мне удалось, наконец, раздобыть вышедшую через шестнадцать лет после первой, в 1948 году, книгу Андрэ Бии «Жизнь Дидро», я с удивлением прочла там: «Куда он поступил? Многие биографы Дидро, количества которых я не укажу, полагали, что он учился в «риторике» у «Людовика Великого» на улице Сен-Жак. В «Письме о глухих и немых» (?) он представляется учеником аббата Поре, его словам поверили, но это была ловушка… Дидро не был риториком у «Людовика Великого», а учился у янсенистов в коллеже Даркур. Возможно, его учителей был знаменитый Роллен, а соучениками наверняка — Сартин, будущий генерал-лейтенант полиции, аббат Вассе, впоследствии ректор университета, ориенталист Фурмен, философ Буланже, аббат де Монтье, оставшийся его другом, аббат Гревье…»

Здесь же Бии высказывает и несколько странную гипотезу, что метр Дидье отдал Дени в этот коллеж, потому что Роллен был тоже сыном ножовщика.

Но это уже мелочь. Главное же то, что Андрэ Бии уже в этой книге 1948 года полностью отказался от заимствованной им у каноника Марселя версии коллежа Людовика Великого, хотя почему-то в 1962 году мне этого не написал.

И, наконец, последнее, совсем уже бесспорное доказательство. Листая два больших тома книги Гюстава Дюпон-Феррье «О коллеже де Клермон или лицее Людовика Великого», я, как и предполагала, среди учеников коллежа Дидро не обнаружила. То, что он учился там, а не в янсенистском коллеже Дар-кур, такое же измышление каноника Марселя, как и все прочие.

Впрочем, в книге имя Дидро встречается, но в каком контексте! В конце раздела «Персоналия», на странице 79, после авторского заверения: «Юность всех, кто во Франции обладает громким именем, связана с «Людовиком Великим», и перечня разного рода знаменитостей, бывших учениками коллежа, идет витиеватое рассуждение. Оказывается, французская литература кое-чем обязана и писателям, в коллеже курса не проходившим. Наряду с неким Данкуром, неким Кребилионом, неким Леффрен де Пампизьян, неким Шоссе, называется и «некий Дидро» — правда, с прибавкой слова «особенно». Но этот реверанс требуется только для того, чтобы тут же заявить: несравненно больше французская литература обязана тем, кто в коллеже учился, — Мольеру и Вольтеру. Подбор имен сделан так, чтобы у читателя создалось впечатление: истинно великим человеком может быть только тот, кто окончил «Людовика Великого».

Мы позволим себе не согласиться и с профессором Дюпон-Феррье.

V «Чужие уроки»

Однако вернемся к пятнадцатилетнему Дени и метру Дидье. Они садятся в дилижанс и следуют в Париж. Шестьдесят лье, отделяющие Лангр от столицы, даже меняя лошадей, меньше чем за три дня проехать нельзя. И надо полагать, они ночуют в Труа и Ножене.

Устроив сына в коллеже и оставив его там пансионером, ножовщик отнюдь не возвращается сразу домой. Как может метр Дидье уехать, не убедившись, что Дени не слишком будет страдать в этом огромном мрачном коллеже?

И вот битые пятнадцать дней бедный провинциал томится в Париже. Он не привык ни к безделью, ни к столичной рассеянной жизни. Не бражничая по вечерам, не посещая спектаклей «Французской комедии» и парижских кафе, завсегдатаем которых позже станет его сын, ножовщик, поселившись в трактире, одиноко просиживает долгие вечера.