Олег Смыслов - Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа Страница 80

А у меня, пока я с ним говорил, созрел план. Он ушел.

Вошла женщина. Я перед ней разложил на столе карту и попросил показать, по каким дорогам они уехали от дислокации своего штаба до Карманова. Она на секунду замерла, вроде бы как растерялась, и тут же взяла себя в руки. Сказала, что она не может раскрыть маршрут передвижения. «Почему?» — спрашиваю я. — «Это тайна!»

Какая же это тайна, думаю. Нет, тут что-то не то.

Ее отправили вниз. Кивнул трем вооруженным ребятам, чтобы поднялись ко мне. И из окна попросил майора пройти еще для одного вопроса. Он вошел. На столе по-прежнему лежала карта.

«Ваша спутница, — говорю, — отказалась сообщить маршрут, по которому вы ехали, покажите, пожалуйста». Вижу, и он замялся, скосив глаза на карту. Дорог там много. Почти все проселочные. Я-то их хорошо знаю. А чужому человеку сразу и не разобрать. Прошло несколько напряженных секунд. И тут я понял, что передо мной — враг. Вскинув пистолет, я крикнул: «Руки вверх!»

У дверей стояли наши ребята с винтовками на изготовку.

«Вы с ума сошли, капитан. Вы ответите за это!» — закричал он. Но я свое: «Руки вверх или стреляю!»

Тут он поднял руки, а в рукаве какое-то странное сооружение. Потом узнали, что это снаряд, пробивающий броню. За поясом у него оказалось три пистолета. Внизу, на улице, ребята арестовали женщину и привели ко мне.

Я допросил их — каждого по отдельности. И тут узнал, что заброшены они на территорию страны с целью убийства Сталина (…).

Обыскали мы мотоцикл. А там чего только нет. Три чемодана с документами и вещами, 116 мастичных печатей, семь пистолетов, два охотничьих ружья центрального боя, пять гранат, одна мина и многое другое. Таврин попросил как можно скорее доставить его в Москву. Я позвонил в Смоленск. Оттуда — в столицу. Все закрутилось, завертелось. Приехал начальник Смоленского НКВД полковник Стальнов. Увез Таврина и его жену Лидию с собой».

В этой истории меня лично поразили несколько моментов. Во-первых, приземлившись не в том месте, где предполагалось первоначально, Таврин буквально заблудился и не мог найти дорогу для выхода на основной маршрут на Москву. Более того, ни он, ни его спутница не смогли показать на карте маршрут, по которому они якобы ехали.

Они просто не ориентировались на местности. Во-вторых, когда Таврина арестовал начальник райотдела НКВД, он даже не сопротивлялся, хотя в рукаве имел специальное оружие, заряженное снарядом, пробивающим броню, а за поясом несколько пистолетов. Таврин просил только об одном — скорее доставить его в Москву. Он знал цену жизни и, судя по всему, не собирался убивать товарища Сталина. И в-третьих, имея надежные документы — заместителя начальника отдела контрразведки СМЕРШ 39-й армии 1-го Прибалтийского фронта— на груди Таврина размещение наград совершенно не соответствовало правилам ношения орденов и медалей СССР, утвержденным еще в июне 1943 года. Ордена Александра Невского и Красной Звезды по новым правилам должны были быть на правой стороне груди агента, но все они почему-то находились на левой вместе с медалью «Золотая Звезда», орденом Ленина и двумя орденами Красного Знамени.

Складывается такое впечатление, что спецслужбы Германии слабовато готовили своих агентов к заброске в советский тыл и тем более для выполнения особо важного задания (убийство Сталина).

В Москве Таврина допрашивали представители сразу трех спецслужб: начальник отдела НКВД СССР по борьбе с бандитизмом — комиссар госбезопасности 3-го ранга Леонтьев, заместитель начальника 2-го управления НКГБ СССР комиссар госбезопасности Райхман и начальник отдела ГУКР СМЕРШ НКО полковник Барышников. То есть и от Берии, и от Меркулова и от Абакумова. Итак, допрос:

«Таврин П.И., 1909 г.р., урож. с. Бобрик Нежинского района Черниговской обл. УССР, русский, в 1942 г. на фронте вступил в кандидаты в члены ВКП(б), образование незаконченное высшее, до войны работал нач. Туринской геологоразведочной партии Исыковского приискового управления, прииск «Урал-Золото». В Красную Армию призван 14 августа 1941 г.»

— 5 сентября сего г. при вашем задержании вы заявили, что являетесь агентом германской разведки. Вы подтверждаете это?

— Да, я действительно являюсь агентом германской разведки.

— Когда и при каких обстоятельствах вы были привлечены к сотрудничеству с германской разведкой?

— 30 мая 1942 г., будучи командиром пулеметной роты 1196-го полка 369-й стрелковой дивизии 30-й армии, действовавшей на Калининском фронте, я был ранен, захвачен немцами в плен, после чего содержался в различных немецких лагерях для военнопленных на оккупированной территории СССР, затем на территории Германии. В июне 1943 г. в гор. Вена, где я содержался в тюрьме за побег из лагеря для военнопленных, меня вызвали офицеры гестапо Байер и Тельман и предложили сотрудничать с германской разведкой, на что я дал согласие.

— Когда и каким путем вы были переброшены через линию фронта?

— Через линию фронта я был переброшен германской разведкой в ночь с 4 на 5 сентября с.г. с рижского аэродрома на 4-моторном транспортном самолете специальной конструкции. Немецкие летчики должны были высадить меня в районе Ржева и возвратиться в Ригу. Но самолет при посадке потерпел аварию и подняться снова в воздух не смог.

— В чем заключается «специальность» конструкции самолета, на котором вас перебросили?

— Этот самолет снабжен каучуковыми гусеницами для приземления на неприспособленных площадках.

— А разве не была заранее подготовлена площадка для посадки самолета, на котором вы были переброшены?

— Насколько мне известно, площадка никем не была подготовлена. И летчики произвели посадку самолета, выбрав площадку по местности.

— Для какой цели вы имели при себе мотоцикл, отобранный у вас при задержании?

— Мотоцикл с коляской был дан мне германской разведкой в Риге и доставлен вместе со мной для того, чтобы я имел возможность быстрее удалиться от места посадки самолета и этим избегнуть задержания.

— С какими заданиями вы были переброшены германской разведкой через линию фронта?

— Я имею задание германской разведки пробраться в Москву и организовать террористический акт против руководителя советского государства И.В. Сталина.

— И вы приняли на себя такое задание?

— Да, принял.

— Кто вам дал это задание?

— Это задание мне был дано начальником Восточного отдела СД в Берлине подполковником СС Грейфе.

— Кто персонально должен был осуществить террористический акт?

— Совершение террористического акта было поручено мне лично. Для этой цели руководителем органа СД в Риге, именуемом «Главной командой «Цеппелин-Норд»», майором Краусом Отто я был снабжен отобранными у меня при задержании пистолетами с комплектом отравленных и разрывных пуль, специальным аппаратом под названием «панцеркнакке» и бронебойно-зажигательными снарядами к нему.