Джерард Уильямс - Серый волк. Бегство Адольфа Гитлера Страница 82

В 1945 году ни у кого не возникало сомнений в том, что германские подводные лодки тайно маневрируют вдоль побережья Аргентины. Капитан цур зее Дитрих Нибур, военно-морской атташе посольства Германии в Буэнос-Айресе в письме от 7 августа 1939 г.[524] к своему берлинскому начальнику генералу фон Фаупелю уже подчеркивал такую возможность: «Стратегическая ситуация у берегов Патагонии и Тьерра-дель-Фуэго [Огненная Земля] чудесным образом располагает к организации баз снабжения для [надводных] рейдеров[525] и подводных лодок». Сильвано Сантандер, член аргентинского Конгресса, посвятивший себя охоте за нацистами, не сомневался, что подобные планы были реализованы: «Они [точки контакта и пункты обеспечения] были построены и служили для снабжения топливом немецких субмарин и рейдеров. Терпимость к этому правительства Аргентины вызвала многочисленные протесты со стороны правительств Союзников. Позднее, после поражения нацистов, эти базы также использовались, так что таинственные субмарины могли прибывать именно сюда, привозя людей и многочисленные ценности». Разведывательные службы Союзников были в курсе такой возможности, по крайней мере, с 1943 года, когда американцы стали активно разыскивать секретные базы снабжения и заправки подлодок[526] в районе маяка Сан-Антонио.

22 мая 1945 г., после окончания войны с Германией, Министерство иностранных дел Аргентины сообщило руководству ВМС о «присутствии в водах Южной Атлантики немецких подводных военных кораблей, направляющихся в японские воды». 29 мая аргентинские ВМС развернули противолодочную операцию[527] в Магеллановом проливе с целью воспрепятствовать прохождению субмарин из Атлантического океана в Тихий. Желаемого результата операция не принесла. Федеральная полиция докладывала, что 1 июля 1945 г. два человека высадились с подводной лодки в районе бухты Сан-Хулиан на атлантическом побережье Аргентины ближе к южной оконечности страны и Магелланову проливу. Двое немцев подошли к берегу на резиновой лодке,[528] где их встретил «владелец парусной шлюпки». Далее, по словам полиции, была произведена дозаправка подлодки из «цистерн, спрятанных вдоль побережья». В таких историях не было ничего нового. В январе 1945 года Стэнли Росс, корреспондент новостного агентства Overseas News Agency в Буэнос-Айресе, сообщал,[529] что субмарины нацистов усилили свою активность, перевозя «немецкие военные трофеи на миллионы долларов в это полушарие, чтобы спрятать их здесь до того времени, пока они не потребуются нацистским лидерам». Росс также писал:

Немецкая субмарина всплыла у берегов Аргентины в районе Мар-дель-Плата. По свидетельствам очевидцев, с нее на буксир принадлежащей нацистам транспортной компании Delfino, располагающейся в Буэнос-Айресе, было перегружено около 40 ящиков. С этой же субмарины на берег сошел некто Вилли Кён – руководитель латиноамериканского отделения Рейхминистерства иностранных дел Германии и бывший глава нацистской партии в Чили. В Буэнос-Айресе он встречался с ключевыми агентами и пособниками нацистов; в это время подлодка ожидала его возвращения.

В июле 1945 года Кён уже снова находился в Аргентине[530] – в последнем походе субмарины U-880 с острова Фуэртевентура он сопровождал Фегелейна.

Зимой 1945 года (зимой в терминах южного полушария; в западном в это время было лето) полковник Ромуло Бустос командовал дислоцированным в районе Мар-дель-Плата подразделением войск аргентинской береговой противовоздушной обороны (ПВО).[531] В начале июня он получил приказ взять под контроль обширный участок побережья между Мар-дель-Плата и Мар-Чикита, чтобы пресечь любые попытки причалить и разгрузиться со стороны немецких подлодок; в случае, если кому-либо удалось бы высадиться на берег, полковнику надлежало захватить как можно больше пленных. «Моя группа должна была держать под прицелом площадь поблизости от лагуны Мар-Чикита в нескольких километрах к северу от военно-морской базы. У нас было девять орудий и мы были готовы открыть огонь. В одну из темных ночей я увидел вспышки света со стороны моря, [направленные] на точку на берегу неподалеку от нас. Я связался с командиром нашей части. Когда он прибыл на нашу позицию, вспышки прекратились». Однако когда командир собрался уезжать, вспышки начались снова.

Поскольку в следующие ночи световые сигналы не возобновлялись, вся операция свелась к наблюдению, а командующему ВМС был направлен пакет документов под грифом «секретно» с описанием событий. Бустос вспоминал и о втором подобном инциденте в конце июня:

Один из моих солдат нашел пещеру глубиной почти три метра. Мы обнаружили, что внутри кто-то установил три деревянные полки на высоте 10–12 см выше уровня прилива. На полках стояли бочки размером с пивную, без каких-либо обозначений кроме одной буквы. В первой, которую мы открыли, был хлеб, в следующей – плитки шоколада. Я решил, что и в остальных будут еда и напитки. Затем я подумал, что это место предназначалось для пополнения запасов – либо подводников, либо членов экипажей, которые тайно сошли на берег. Мы сделали фотографии и написали подробный отчет. Мы также забрали все бочки и полки. Я не знаю, что потом случилось с этими уликами.

Оглядываясь назад, отставной полковник нашел странным, что местная пресса не упоминала о случившемся, хотя по его словам, «все в окру́ге говорили об этом».

Через несколько недель, когда 10 июля 1945 г. в Мар-дель-Плата прибыла субмарина U-530, полковник Бустос присутствовал при ее осмотре. «Когда я поднялся на борт, меня поразили две вещи: отвратительный запах на лодке (хотя все люки были открыты) и бочки на ее борту – такие же, как те, что мы видели на берегу», – вспоминал он.

Германия, безусловно, даже в последние недели войны имела возможность отправлять морем личный состав и грузы – отправлять в значительных количествах и на большие расстояния. Любопытным тому подтверждением стала подлодка U-234,[532] вышедшая из Киля 25 марта 1945 г. Она принадлежала к серии из 8 минных заградителей типа ХВ, самых крупных из когда-либо построенных Германией подводных лодок, и обладала полным водоизмещением в 2 710 тонн. После взрыва на ее борту во время сборочных работ было решено переоборудовать лодку в дальнемагистральный транспорт. В этом качестве ее первой и последней миссией стал поход в Японию, и перевозила она не мины, а 12 важных пассажиров и 240 тонн особых грузов, а также дизельное топливо и провизию, которых бы хватило на поход продолжительностью 6–9 месяцев. В груз входил разобранный и упакованный в ящики реактивный истребитель «Мессершмитт» Ме-262, управляемая авиационная бомба Henschel Hs-293 («планирующая бомба»), образцы новейших систем электрического управления торпедами, множество технических чертежей и более полутоны окиси урана. Пассажирами были генерал авиации люфтваффе Ульрих Кесслер, двое офицеров японских ВМС, а также гражданские инженеры и ученые; среди последних находились доктор Хайнц Шлике, специалист по радарам и средствам радиолокационного подавления, который руководил испытательным полигоном кригсмарине в Киле (позднее он был завербован Соединенными Штатами в рамках операции «Скрепка»), и Август Брингевальде, руководивший производством самолетов «Мессершмитт» Ме-292.