Аллен Даллес - ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа Страница 83

Более трудоемка, но зато не так легко распознаваема другая фальшивка, которую называют «бумажной фабрикой». Здесь действительно расходуется много бумаги на сочинение пространных донесений, в которых обыгрываются всевозможные слухи. В них нет никаких сенсаций, которыми мошенники обычно стараются привлечь внимание разведслужб. Все просто, буднично, выглядит по-деловому, правдоподобно. Один эпизод логически стыкуется с другим. Но в этих донесениях есть один крупный изъян — в них утверждается, что информация исходит из первых рук, но при тщательном анализе это не подтверждается.

В период расцвета этого бизнеса представители «бумажной фабрики» использовали ситуацию, сложившуюся после того, как Советы опустили «железный занавес» — конец сороковых — начало пятидесятых годов. Западные разведслужбы не смогли решить тогда проблему проникновения в страны советского блока. А многие восточноевропейские интеллигенты, покинувшие свои родные края, не возлагали больших надежд на хорошую жизнь в качестве беженцев на Западе. И вот некоторые из них установили, что западные разведки заинтересованы в самой различной информации о районах, из которых они недавно уехали. Наименее щепетильные из этих беженцев ухватились за возможность регулярно передавать разведслужбам интересующие их сведения. Однако им нужно было иметь источников за «железным занавесом» — ими могли быть друзья, занимавшие соответствующее положение там, где беженцы ранее проживали, — а также средства для поддержания контактов с источниками: курьеров, радиопередатчики и приемники, секретные адреса для почтовой переписки и так далее. Полученную информацию было трудно проверить, поскольку источники могли черпать ее из газет, издававшихся за «железным занавесом», и передач коммунистических радиостанций, приукрашивать ее или же искусно интерпретировать. И довольно часто добытые таким способом сведения оказывались небесполезными. Беспокоило лишь то, что обходились они значительно дороже своей истинной ценности и поступали совсем не из источников за «железным занавесом», как было договорено с беженцами.

Вскоре после Второй мировой войны группа бывших офицеров, бежавших из одной балканской страны на Запад, предложила нам планы оборонительных сооружений на побережье Далмации, включая фортификации в гаванях, ракетные установки и тому подобное. За это они потребовали пятизначную сумму долларов золотом, согласившись представить нам до оплаты несколько таких документов в качестве образцов. Предполагалось, что это — фотокопии с оригинальных схем и чертежей, а также пояснительных документов к ним. Беженцы пояснили, что они, мол, недавно получили этот материал от бывшего сослуживца, надежного человека, оставшегося на родине и занимающего сейчас должность в военном министерстве. Более того, у них был курьер, хорошо знавший горные тропы, храбрый парень, который доставил документы, но тотчас же возвратился назад: он не мог задерживаться на Западе, так как его длительное отсутствие могли заметить дома, что небезопасно. Если мы примем предложение, то курьер будет приходить каждый месяц, а источник в военном министерстве сможет снабжать нас всем, что потребуется.

План был превосходным. То же самое можно было сказать и о документах. Имелась лишь одна незначительная деталь, на которую мы тем не менее обратили внимание, ознакомившись с бумагами, представленными в качестве образцов. В тексте одной из них утверждалось, что новые фортификационные сооружения возведены с использованием «рабского труда». Такой термин мог применить лишь явный антикоммунист. Ведь в коммунистических странах не признают, что там есть фактически рабство. В своем рвении наши друзья невольно переусердствовали и выдали себя с головой. Стало очевидным, что они сами вычертили изумительные схемы и составили документы где-нибудь в одном из подвальчиков Мюнхена. И не было у них ни отважного курьера, ни сослуживца в военном министерстве. Впрочем, они сами в этом позднее признались.

Продукция «бумажных фабрик» обычно продумана, хорошо составлена и подогнана к требованиям будущих покупателей, так что ее на первый взгляд почти невозможно забраковать. Среди аферистов почти всегда есть опытный составитель документов, поэтому они, эти бумаги, производят солидное впечатление: многоцветные карты и схемы, на которых изображены сеть агентурных источников, размещение тайников, линии курьерской связи, конспиративные квартиры, таблицы…

В результате совместных мер, принятых против «бумажных фабрик», разведкам Соединенных Штатов и других стран свободного мира удалось избавиться от этого распространенного способа фальсификаций.

Злобные и завистливые неудачники, а также душевнобольные идут сразу за фальсификаторами секретной информации. Разведкам приходится из-за них тратить впустую немало времени. Многие читатели удивятся, узнав, сколь много психопатов, людей со странностями и просто умственно отсталых ухитряются вступать в контакт с разведслужбами и даже, пусть короткое время, водить их за нос. Понятно, видимо, почему так получается. Разведка находится в невыгодном положении, так как постоянно нуждается в информации и никогда в точности не уверена, из какого источника поступают сведения.

Бредовые идеи вызывают еще большее раздражение. Поскольку шпионаж ныне — повсеместное явление, неудивительно, что люди с больным воображением, разочаровавшиеся в любви или делах или же невзлюбившие своих соседей, могут донести не только на врагов и соперников, но и на друзей и даже на кого угодно, хотя бы на уличного мусорщика, что все они — советские шпионы. Во время Первой мировой войны многие гувернантки-немки, служившие в нью-йоркских семьях, стали жертвой доносов, в которых утверждалось, что те будто бы подавали сигналы всплывавшим у побережья германским подводным лодкам, опуская и поднимая в ночное время оконные жалюзи. Оставалось только неясным, какую информацию могли они передать, опустив раз или два жалюзи. Но это типично для параноиков подозревать, что рядом с ними находится злодей (или злодейка), хотя они никогда не понимали, чего же он хочет. Опытный офицер разведки часто может распознать в заявителе человека со странностями уже по его первым словам. Так, добровольный помощник многозначительно говорит офицеру: «Старший официант с теплохода «Эспланада» наверняка шпионит в пользу одной из стран восточного блока. Я видел, как он исподтишка, забившись в угол, делал какие-то записи после того, как долго и обстоятельно обслуживал двух господ, явно важных правительственных чиновников». А официант, может быть, оформлял их счет. Но заявитель об этом и не думает. И весьма возможно, позднее выяснится, что официант когда-то, подавая суп, капнул заявителю на костюм, за что тот и затаил на него обиду. Фантазеры и душевнобольные, люди с причудами иногда переходят от одной разведки к другой, и если их своевременно не распознают, то могут возникнуть крупные неприятности для разведывательных служб — какая-нибудь из них может клюнуть на сумасбродную приманку.