Александр Лебедь - За державу обидно Страница 83

С инструктирующими я во многом, мягко выражаясь, не был согласен, но ... Есть! Первый визит в Тулу Николай Андреевич нанес в начале февраля. Команда его, с которой я предварительно познакомился, поразила меня (по неопытности) глубоким знанием местной конъюнктуры, раскладки политических сил, знанием массы слабых мест многих представителей местного партийного, советского аппарата. Впечатлило и прибытие генерал-полковника Моисеева. Многочисленная свита, образцово-показательный ансамбль песни и пляски Группы советских войск в Германии, человек сорок (если память не изменяет) солдат-отпускников, уроженцев Тулы, масса сувениров и водка... водка... водка...

На организационном совещании под почетным председательством Николая Андреевича был уточнен намеченный ранее план действий, и машина закрутилась. В соответствии с бессмертным завещанием Н. В. Гоголя (смотри "Мертвые души" - визиты Чичикова) мы посетили всех сильных мира сего за вычетом разве что прокурора. Схема везде была примерно одинакова. Поскольку к депутатам у нас отношение было да и, пожалуй, осталось потребительское, следовало знакомство с бурным проявлением радости с обеих сторон, немножко маниловщины: хорошо было бы, если бы... и разговор уходил в деловую плоскость, смысл которой - а что может кандидат? Потенциально Николай Андреевич мог многое, поэтому на обещания он не скупился. Кое-что начало немедленно реализовываться в жизнь. Завершались такие встречи, .как правило, поднятием ряда тостов за успех. Когда визиты к представителям тульского бомонда завершились, я под благовидным предлогом - дивизией командовать надо - от посещений сельских районов уклонился - стало невмоготу. И очень правильно сделал, ибо Николай Андреевич с каждого очередного сельского района вместе с командою возвращались "пьяным пьянющими и лыка невяжущими". Именно тогда я сказал сам себе: "Боже тебя упаси, Александр Иванович, лезть в нардепы! Ты столько не выпьешь!"

И вот предвыборное собрание в Туле. Из трех кандидатов Николаю Андреевичу по жребию досталось выступать первым. Я на том собрании сидел в качестве приглашенного и имел возможность оценить блестящее ораторское искусство генерал-полковника Моисеева.- Он всех .похвалил, он никого не зацепил, ненавязчиво, но многозначительно выпятил выигрышные места своей программы, не менее ненавязчиво, как бы к слову, подвел итоги уже проделанной работы. Не менее искусно ответил он и на вопросы: легко, весело, непринужденно, вдаваясь в подробности там, где тема была, ему хорошо знакома, с шутками и прибаутками отметая тяжелые вопросы. Сидишь ты себе в зале, в котором почти 800 человек, и возникает у тебя какой-нибудь умный, нужный, но каверзный вопрос, записываешь его на бумажку, отправляешь в президиум и, затаив дыхание, ждешь... На твоих глазах бумажку разворачивают, пробегают ее глазами и, не озвучивая вопроса, мило улыбаясь, говорят что-нибудь типа: "Тут товарища Сидорова интересуют некоторые интимные подробности, извините!" И пошли дальше. И будешь ты подпрыгивать пытаясь доказать ближайшим соседям, что вопрос-то умный и по делу, никакой тут интимности. И вообще, как же так? А они на тебя будут смотреть осуждающими взорами в которых будет читаться: "Молчи, бестактный дурак". В общем, это был высокий класс!

Закончил свое выступление Николай Андреевич под продолжительные аплодисменты большинства присутствующих в зале.

Вторым выступал кандидат-рабочий. По всему было видно, что это хороший, честный и чистый человек. Именно поэтому его было по-человечески жалко, когда он коряво и невпопад отвечал на все вопросы подряд, и в речи, и в ответах на вопросы многократно и не к месту упомянул о горячем сердце и чистых руках, но... не тот образовательный уровень, полное отсутствие ораторского искусства, путаная, а может быть, путанно доведенная программа... Он вызывал жалость и сострадание, а политический деятель не имеет права быть жалким, по этой причине он был не конкурент.

Третьим был инженер. Этот провел свою речь блестяще. Как я чуть позже разобрался - его готовил к ней психолог. Хороший язык, умеренные жесты, талантливо расставленные акценты. Инженер был хорош, но в конце, как говорят, "подставился". Перед аудиторией, добрую половину которой составляли военнослужащие, демопа-цифистски настроенный инженер забыл наставления мудрого психолога, взял да и брякнул, что армия - это сборище дармоедов и она нам даром не нужна. Очарование мгновенно пропало. Возмущенные крики, свист, гвалт. Резкие, как выпады шпаги, вопросы. Инженеру бы сдать назад, но его, по всему видно, свежеизготовленная, с многочисленными техническими недостатками, демократическая надстройка твердо стояла на марксистском базисе, он продолжал по-ослиному упорствовать в заблуждениях, втянулся в перепалку и потерял лицо.

В результате голосования 50-процентный рубеж, определяющий допуск к выборам, легко и уверенно преодолел один генерал-полковник Моисеев, став, таким образом, безальтернативным кандидатом.

Публика в зале взорвалась: как, опять один кандидат, опять сплошной "одобрямс"? Последовала бурная и продолжительная словесная перепалка, с истерикой, с покушениями на оскорбления, в итоге было принято решение провести переголосование между инженером и рабочим, дабы выдвинуть кого-то из них и, таким образом, создать Моисееву альтернативу.

Страсти поутихли. Комиссия занялась подготовкой нового голосования, был объявлен большой перерыв, и все столпы местной политической мысли отбыли пить кофий, рассуждая по ходу о том, что военные своего кандидата протащили, удовлетворились и уже теперь-то совершенно непринужденно отдадут свои симпатии кому-то из оставшихся претендентов. Кофий был хорош!

Но многие не знали, а кто знал, наверное, забыл, что солдат без команды - дурак. Во время перерыва по фойе быстро и организованно "прошелестела" команда: "При голосовании воздержаться". Ни рабочий не додумался предложить голоса своих сторонников инженеру, ни инженер рабочему. В результате повторного голосования инженер набрал около двадцати пяти процентов голосов, рабочий - меньше десяти - и оба "пролетели". Шум, гвалт, свист, хохот, но предвыборный поезд, ехидно мигнув фонариком последнего вагона, ушел... Да, кофий был хорош...

"Дело сделано, - сказал главный дирижер команды, ее идейный вдохновитель и организатор всех предвыборных побед полковник-кавказец из политуправления Группы войск, "Теперь-дело техники". Умный, глубокий, ироничный был человек, жаль, фамилию не помню. Ситуацию во всей ее многовариантности мог просчитывать и моделировать безупречно. Какую он там штатную должность занимал - бог весть, но то, что был Мастером человековедения - это безусловно. Для него не существовало эмоций, точнее, он манипулировал ими, как фармацевт порошками: мог изготовить лекарство, мог - яд. Короче говоря, ему были ведомы потаенные законы Управления Человеческим Стадом, и он знал, что говорил.