Николай Кротов - Путь Геракла : история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову Страница 88

В конце концов, надоело работать, пробивать головой стенки. Срок моих полномочий заканчивался в сентябре 2002 года.

В январе в разговоре с заместителем руководителя Администрации президента И.И. Сечиным я попросил отпустить меня в отставку. Ответ был прямой: «Ты что, одурел?!» (или примерно такой). Я настаивал: «Да у меня диабет, устал, не хочу умереть за рабочим столом».

В феврале примерно такой же вопрос мне задал В.В. Путин. Я опять стал объяснять желание уйти состоянием здоровья. Но Владимир Владимирович жестко спросил: «Небось, к олигархам собрался перейти?!» «Да нет, — ответил я, — все домашние финансовые проблемы я решил, еще работая в Международном Московском банке. — И добавил: — Хорошо бы определиться с моей судьбой до начала депутатских каникул, в мае. Неизвестно, насколько легким будет прохождение нового кандидата через Думу».

Через некоторое время Владимир Владимирович вновь меня приглашает и предлагает: «А что если решить вопрос с вашей отставкой прямо сейчас?» Я возражать, естественно, не стал и сказал, что сделать это лучше всего после моей поездки в Базель, где раз в два месяца мы отчитывались перед главами центральных банков крупнейших стран мира. Возвращался я во вторник, 12 марта.

В тот знаменательный день, 15 марта, я выступал в Думе по поводу создания Наблюдательного совета. По просьбе А.Л. Кудрина, доклад которого был запланирован. Возвращаюсь, в машине раздается звонок Дмитрия Орлова (банк «Возрождение»): «Не слышал сообщения?» Ответил, что нет. Вернулся в Центральный банк, и мои заместители Е.В. Коляскин и Т.В. Парамонова сообщают мне, что в банк звонил президент. Вот тогда я и узнал, что подал в отставку. Для приличия попенял Владимиру Владимировичу: «Владимир Владимирович, вы что, за два дня не могли мне сообщить о моем решении? О нашей договоренности знали только я да моя жена. А сейчас меня разорвут!» Кстати, и Алексей Леонидович Кудрин об указе знал, но молчал, как партизан.

В заключение приведем слова Андрея Илларионова[25]: Настоящий, реальный, устойчивый, или, как говорят на экономическом жаргоне, genuine, экономический рост в России начался в октябре 1998 года. […] За это надо отдать должное правительству Евгения Примакова и новому (старому) председателю Центрального банка Виктору Геращенко. <… > с ним произошло удивительное превращение. Из активного сторонника и организатора денежной эмиссии и инфляции образца 1992–1994 годов в 1998–1999 годах он превратился в некое подобие монетаристского ястреба. Никакой излишней денежной эмиссии, умеренность, аккуратность, сдержанность — вот ведущие принципы политики, проводившейся им теперь.

Причину невероятной метаморфозы, случившейся с Геращенко, следует, видимо. искать в изменении политической обстановки в стране. Одно дело — работать председателем ЦБ при враждебном для него правительстве Гайдара, при президенте Ельцине, бывшем для него воплощением абсолютного зла. И совсем другое дело — работать председателем ЦБ бок о бок с Примаковым, своим многолетним коллегой по спецслужбам. <… >

Конечно, можно сказать, что они оказались счастливыми баловнями судьбы, не вполне понимавшими ни того, что происходит в экономике, ни того, что надо делать. Но, мне кажется, это не вполне справедливо. По крайней мере испортить, остановить, прекратить можно было какой угодно экономический бум. И советчиков, как это сделать, было немало. Да, в общем, и взгляды самих руководителей больших надежд не оставляли. Но — не остановили, не прекратили и не испортили! <… >

Удивительно, каких результатов удается добиваться, если граждане, в том числе и во власти, работают на себя, на свою политическую силу, на свою организацию, на свою власть. <… > Одним из наиболее важных наблюдений для меня тогда стало осознание того, что грамотная экономическая политика в принципе может проводиться и в нашей стране.

Илларионов А. Слово и дело // Континент. № 134. 2007.

Жизнь продолжалась. Когда предложили выбираться в Думу, пошел с интересом: сиди, ничего не делай и повышай свой кругозор. К тому же я понимал, что в законах много дырок и мой опыт может пригодиться при их доработках. На предложение еще и помогать фракции «Родина» я тоже охотно согласился, готов был делать все что потребуется. Если, конечно, будут спрашивать. Однако никто за помощью ко мне так и не обратился.

Вскоре я понял, что никому в Думе не нужен, тем более что запихнули меня в Комитет по собственности, в которой я мало понимаю. Поэтому, когда появилось предложение возглавить наблюдательный совет «Юкоса», я согласился.

Часть 9

Эпилог

Глагол «ишачить», он из наших мест,

И я подобно ишаку с печалью,

Задрав башку, к созвездию причалю.

Среди миров в мерцании светил

Ни сена клок, ни ангел не гостил.

Но есть на свете звездочка одна,

И вновь ишачить мне велит она.

Первой моей любовью была француженка — Симона Синьоре. Я как увидел ее на экране, так сразу и влюбился. Но потом было уже не до нее. Поступил в финансовый институт и в конце первого курса «положил глаз» на свою будущую жену — Нину Дроздкову, но подруливать к ней начал только на третьем курсе — все присматривался. По свиданиям мы особенно и не бегали.

Нина в институте прекрасно училась, увлекалась комсомольской работой, получала стипендию, а мне и стипендии не платили. Хрущев ввел тогда положение, что стипендию получают только те, у кого доход семьи не дотягивает до какого-то уровня. А мой отец работал преподавателем в вузе, сестры же — они были на пять лет старше меня — уже окончили институты и тоже работали. Стало быть, на нас, троих оставшихся детей и маму, доход был по понятиям того времени достаточным. Поэтому родитель мне каждый месяц платил 22 рубля — сумму, которую в качестве стипендии получали студенты первого-второго курсов МФИ. Иногда в конце месяца мне приходилось обращаться к отцу: «Пап, дай 5 рублей авансом до следующего платежа…»

Поскольку я играл в баскетбол с 14 лет за команду «Пищевик», а затем за финансовый институт, свободного времени у меня было мало. В общем, как-то мы с Ниной без больших свиданок поняли, что будем вместе. Поженились мы в июле 1960 года, сразу после окончания вуза. Так что скоро золотая свадьба!

После окончания вуза жена работала кредитным инспектором районного отделения Госбанка в Москве, подавала большие надежды, могла стать управляющим районного отделения банка — все шло к тому, но поработать по специальности ей довелось только первые пять лет, пока мы не уехали в декабре 1965 года в Лондон. Пошли семейные заботы, и Нине Александровне, видевшей меня дома лишь по вечерам, все домашние заботы пришлось взять на себя.