Распутин. Анатомия мифа - Александр Николаевич Боханов Страница 89

Николаю II оставалось править 67 дней.

Царство кривых зеркал

Распутина убили. Казалось бы, теперь все преданные монархии люди должны объединиться вокруг царя, забыть старые распри, обиды и сплотить усилия для победы на полях сражений. Это было тем более необходимо, что на весну 1917 года Россия вместе с союзниками по Антанте намечала мощную кампанию, которая должна была сокрушить противника и окончить затянувшийся военный конфликт. Однако никакой общественной консолидации не наступило. Раскол в стране был настолько очевидным, что преодолеть его было уже невозможно.

Самое трагичное состояло не в том, что активизировались откровенные враги трона и империи. Подобного в действительности не наблюдалось, да и сами ряды этих «отъявленных революционеров» были слишком слабы, чтобы каким-то образом дестабилизировать ситуацию.

Смертельный удар монархии нанесли не они, а те, кто, непрестанно заявляя о преданности ей, своими поношениями и дискредитацией царя и царицы подорвали основы и принципы власти. Неистовая «стрельба по Распутину», которой занимались самые высокопоставленные должностные лица, ведущие деятели общественных организаций и даже царские родственники, на самом деле являлась уничтожением сакрального ореола, искони окружавшего особу монарха. Когда этот знак небесного избранничества был девальвирован, когда понятия «Россия» и «царь» разъединились, то будущее оказалось предрешено. При сложившейся исторической диспозиции монархическая Россия должна была пасть, и она пала.

Здесь не место выносить вердикты, называть имена могильщиков с «хорошей генеалогией», тем более что некоторые из них уже были упомянуты. Важно другое: понять и учесть урок истории начала XX века, игнорирование которого стоило (и еще будет стоить) немалого числа невосполнимых потерь и горьких разочарований.

В апреле 1919 года писатель Иван Бунин записал в дневнике: «Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали, — всю эту мощь, сложность, богатство, счастье». Один из величайших русских писателей XX века оказался провидцем. О той России, которая исчезла в вихре революционного лихолетья, ныне известно до обидного мало, а многие, очень многие из ныне живущих о ней не знают почти ничего. Это, конечно, не их вина, а их беда.

Прошлое по-прежнему в большинстве случаев преподносится в виде набора затертых, одномерных и невыносимо скучных формул и мертвых образов: «реакционно», «прогрессивно», «реформы», «контрреформы», «реакция», «угнетение», «мнение общества», «освободительное движение», «антинародная политика» и так далее. Подобными мертвящими идеологическими определениями пестрят страницы многих учебников, специальных монографий и популярных публикаций. Русская история превратилась в набор клишированных определений и понятий, которые ни в коей мере не раскрывают многоцветие минувшего времени.

Самое поразительное, что почти никто не удосуживается хоть как-то внятно объяснить содержание, семантику подобных чугунных ярлыков, затвержденных в умах еще в эпоху «царства серпа и молота» и благополучно его переживших. При такой подаче исторического материала реальная, полнокровная жизнь отлетевшей в вечность страны и цивилизации под названием «Российская империя», подлинные цвета, голоса и звуки ее не доступны ни восприятию, ни постижению.

Образно говоря, драматурги и постановщики приглашают публику посмотреть спектакль, но пришедших дальше фойе с аляповатыми афишами не пускают. Думается, многие сочинители и сами не подозревают, что есть это «дальше». При такой постановке дела нечего удивляться, что публика «не проявляет интереса», неуместно сетовать на то, что «падает тяга к истории». Странно, что этот интерес еще совсем не пропал…

Между тем люди в той давней России проводили свою жизнь не в борьбе с властью и не на баррикадах, как нередко утверждают различные «гиды» по лабиринтам истории. (Разношерстные группки «профессиональных ниспровергателей» общей социальной картины не меняли.) Они жили в мире обычных страстей, интересов и устремлений.

Этот мир человека, «человеческую историю», скажем, А. П. Чехов отобразил в своих произведениях куда представительней, чем все историки XX века. Причина здесь далеко не только в мере таланта, но и в ракурсе видения. «Общественное» в истории затмило и подменило «человеческое», а реальный шум времени был заглушен «трубным гласом» идеологии.

Корпорация профессиональных историков показала свою полную несостоятельность. Следует подчеркнуть, что в данном случае имеется в виду именно корпорация. Отдельные редкие примеры не ангажированного «прогрессивной точкой зрения» освещения прошлого лишь подчеркивают беспросветность общей картины. В условиях окостенения сознания у историков на авансцене и появились неожиданные «знатоки», такие, как Валентин Пикуль и Эдвард Радзинский.

Богатое воображение, свобода от ответственности перед документом, презрение к прошлому страны и народа, неуважение к читателю, наконец, который при таком отношении не более чем «безмозглый потребитель», позволило подобного рода «мэтрам» изображать русскую историю в виде собрания анекдотов, нередко весьма пошлого свойства. «Смелые интерпретаторы» и «талантливые рассказчики» открывают «новое», которое является всего лишь заплесневелым старым, предлагают «свежий взгляд», который давным-давно несвеж.

Миф и мифотворцы до сих пор правят бал на ниве русской истории. Распутин тут лишь один, но, может быть, наиболее рельефный пример. Почти все, что о нем написано и сказано, никакого отношения к подлинным событиям не имеет. Ряд наиболее смачных эпизодов приснопамятной «распутиниады» и был проанализирован в настоящей книге. Другие же остались за ее пределами, но и они по уровню своей достоверности принципиально ничем не отличаются от отмеченных случаев.

Неужели же груды фолиантов всего лишь памятник человеческому заблуждению и невежеству? Увы, фактически дело обстоит именно так.

Однако указанными факторами цветение «распутиниады» не объясняется. Тут всегда был и злой умысел, намерение опорочить не самого Распутина — сибирский крестьянин, по сути, мало кого и интересовал, — а монархическую Россию.

В этой связи в очередной раз неизбежно возникает тема «мировой закулисы», влияние которой на ход дел в России ощущалось всегда, а в последние десятилетия существования коронной власти особенно сильно. Враги трона и династии имели моральную поддержку от различных организаций, общественных и политических деятелей в западных странах, антиправительственные группы и партии получали там и денежное «вспомоществование». Это так. Но при всем том положение дел в самой империи двуглавого орла это принципиально не меняло. Трагический раскол страны вызывался в первую очередь внутренними факторами социального, экономического и политического порядка, которые к началу XX века необычайно обострились.

Противостояние между властью и обществом — теми, условно говоря, пятью процентами населения, которые составляли, как ныне принято говорить, «российскую элиту», расширялось и углублялось. Сразу поясним, что понятие «элита» в данном