Джеффри Робинсон - Принцесса Монако Страница 9

Грейс кивнула в знак согласия.

— Ну ладно, попытаюсь отменить для тебя Монако, — ответил он.

На что Грейс возразила, что это будет некрасиво. Князь и так уже пошел ей навстречу и поменял ради нее свой рабочий график. Так что было бы невежливо в очередной раз ответить отказом.

— Ладно, что-нибудь придумаем, — пообещал ей Аллан.

— Не надо, — покачала головой Грейс. — Наверное, уже слишком поздно.

Следует подчеркнуть, что такое отношение всю жизнь было характерно для Грейс. Если ее просили где-то выступить или дать интервью, ей всегда было трудно ответить отказом.

Когда в тот вечер Грейс ложилась спать, она уже в душе примирилась с необходимостью поехать в Монако.

Но судьба распорядилась иначе. В полночь один из французских профсоюзов объявил забастовку, и бастующие отключили электричество в Каннах.

На следующее утро Грейс встала, вымыла волосы и включила в розетку фен. Тот молчал. Тогда она сунула вилку в другую розетку. История повторилась. Фен упорно продолжал хранить молчание. И не только фен. Когда же в ее номере не зажглась ни одна лампочка, Грейс позвонила дежурному портье.

Тот огорошил ее известием: электричество отключили. В панике Грейс позвонила Аллану:

— Ты заметил, что в гостинице нет света? Что, по-твоему, мне теперь делать?

К тому времени представители Paris Match уже ждали ее в машине у входа в отель.

Затем Грейс позвонил новый парижский представитель студии MGM и, негодуя, напомнил ей, что она не имеет права находиться в Каннах, поскольку действие ее контракта временно приостановлено, и если она все-таки появится на фестивале, то пусть пеняет на себя. Это будет стоить ей немалых денег.

Аллан в срочном порядке бросился к ней в номер.

Здесь он застал Грейс в бедственном положении. На голове закручено полотенце, с волос капает вода. Сама она отчаянно пытается найти в чемодане хотя бы одну непомятую вещь, которую можно было бы надеть, не погладив. Как гладить, если электричество отключили? А все вещи в чемодане, как назло, мятые.

За исключением, пожалуй, черного шелкового платья с рисунком из огромных розовых и зеленых цветов. Это было красивое платье. Но только не для фотосессии. Грейс не хотелось его надевать.

Но Аллан убедил ее, что выбора у нее нет.

И Грейс была вынуждена его надеть. Затем она расчесала волосы на прямой пробор и вставила в них цветы. Оставалось лишь надеяться, что волосы высохнут по дороге.

— Это просто кошмар какой-то! — жаловалась она, выходя из номера.

Аллан твердил:

— Скажи ты мне об этом раньше, я бы ни за что не позволил тебе согласиться. В любом случае я должен был тебя вызволить. Потому что такое случится и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра, если только ты не скажешь им, что в первую очередь они должны звонить мне.

Грейс несколько раз согласно кивнула:

— Да-да, ты прав.

Не то чтобы у нее не было времени с ним спорить, а просто она злилась на себя за то, что позволила себя уговорить.

Аллан пытался ее утешить, а потом предложил составить ей компанию, поскольку отказываться было уже поздно.

И они вместе спустились к машине журнала Paris Match.

Работая локтями, чтобы пробраться сквозь толпу в вестибюле отеля, мимо кинобоссов, киноманов и репортеров, они наконец вышли к поджидавшей их машине.

В следующий миг Грейс в ужасе замерла на месте, отказываясь верить собственным глазам.

Она даже не представляла, сколько народа изъявит желание съездить вместе с ней в Монако. Возле машины ее ждал Галанте, два фотографа журнала Paris Match, парижский представитель студии MGM и Глэдис де Сегонзак.

— Как же мы все поместимся? — прошептала она.

В ответ Аллан лишь пожал плечами, как бы желая сказать: «Я же тебе говорил», после чего сообщил, что не поедет.

Грейс села на заднее сиденье «студебекера» вместе с Галанте, де Сегонзак и представителем MGM. Фотографы покатили вслед за ними в «пежо».

Правда, на таком небольшом расстоянии, что, когда на окраине Канн «студебекер» резко затормозил, «пежо» врезался ему в бампер. Повреждение было минимальным, однако в Монако они все-таки опоздали.

Грейс жутко проголодалась. И перед тем как свернуть в Ле-Роше, где расположен княжеский дворец, им пришлось сделать крюк до Hôtel de Paris. Здесь Галанте со всех ног бросился в бар и купил для Грейс сэндвич с ветчиной.

Во дворец они прибыли с опозданием, заранее приготовив извинения, однако по приезде им было сказано, что князя во дворце еще нет.

Грейс отказывалась верить, что поездка с самой первой минуты не заладилась. Они стояли, не зная, что им делать, пока кто-то из офицеров дворцовой стражи не предложил показать им дворец.

Раздраженные тем, что их заставляют ждать, Грейс и ее спутники с несчастным видом переходили из одних покоев в другие, время от времени поглядывая на часы.

Фотографы то и дело щелкали блицами, фотографируя Грейс на фоне роскошных дворцовых интерьеров.

Наконец в четыре часа объявили о прибытии князя.

Теперь Грейс разнервничалась. Посмотрев на себя в зеркало, она спросила Галанте:

— Как я должна обращаться к князю? Он говорит по-английски? Сколько ему лет?

В следующую секунду в зал вошел сам Ренье в темно-синем костюме и направился прямиком к Грейс, чтобы подать ей руку.

В ответ она, как ей и было сказано, сделала небольшой книксен.

На безукоризненном английском князь извинился за опоздание и спросил, не желает ли его гостья осмотреть дворец. На что Грейс ответила, что они только что это сделали.

Тогда он предложил посмотреть зверей в его личном зверинце. Грейс сказала, что с удовольствием примет его приглашение.

Тогда все направились через сад: Ренье и Грейс — впереди, «отряд» из журнала Paris Match и дворцовая свита — позади. Ренье показал Грейс двух молодых львов, нескольких обезьян и тигренка.

Грейс остерегалась подходить близко к клеткам, однако Ренье смело просунул руки между прутьями и погладил тигренка по холке.

Позднее Грейс призналась, что это произвело на нее впечатление.

Все это время фотографы Paris Match без устали щелкали блицами.

На обратном пути в Канны Галанте поинтересовался у Грейс, как ей понравился Ренье.

Она ограничилась двумя словами:

— Он очень мил, очень.

Вернувшись в Carlton, она рассказала Аллану, как князь заставил их ждать, как сама встреча затянулась и, если в будущем ей предстоит нечто подобное, она хотела бы, чтобы все прошло гладко. Пока же она жутко переживала из-за того, что платье было не слишком подходящим для фотосессии, что волосы были мокрыми и вообще все с самого начала пошло вкривь и вкось.

Аллан поинтересовался, как ей понравился князь.

— Он очень милый, — ответила Грейс, а в конце недели письменно поблагодарила Ренье.

После чего уехала из Канн.

Не окажись Грейс в черном списке MGM, вряд ли она могла бы приехать в Канны. Сядь она на другой поезд из Парижа, ей бы не встретились Галанте и Оливия де Хэвилленд. Галанте мог не уговорить ее принять участие в фотосессии с князем. Прислушайся она к Аллану и общайся она с прессой исключительно через него, он вполне мог бы отменить поездку в Монако.

Да, судьба порой преподносит нам странные сюрпризы.

Paris Match напечатал материал о фотосессии, и вскоре заговорили о возможном романе. Нет, конечно, большинство понимали, что это рекламная шумиха, что газеты вечно публикуют такие байки, однако встреча принца из сказки и красавицы кинозвезды была столь романтична, что, даже если никакой любви между ними не было, всем очень хотелось в нее верить.

Осенью Грейс вернулась на MGM и приступила к работе над своей десятой по счету картиной «Лебедь» по пьесе Ференца Мольнара. Кроме нее в фильме снимались Алек Гиннес и Луи Журдан.

Съемки проходили рядом с Эшвиллом, штат Северная Каролина, после чего переместились в павильоны Голливуда.

Ближе к концу года Аллану позвонил Билл Этвуд, редактор журнала Look, который готовил материал о князе Ренье. По его словам, в одном из интервью выяснилось, что князь очень любит Америку, хотя сам никогда там не был.

Когда Этвуд поинтересовался почему, Ренье ответил, что вообще-то он как раз собирается туда, и добавил, что поездка запланирована на декабрь. Сопровождать его будет друг-священник отец Такер и молодой французский врач Робер Дона, которому по чистой случайности предстоит поработать в госпитале Университета Джона Хопкинса в Балтиморе. Ренье также сказал, что хотел бы порыбачить во Флориде, а если получится, побывать в Калифорнии. Тогда Этвуд поинтересовался, есть ли у него знакомые на западном побережье и с кем бы ему хотелось встретиться.

На что Ренье ответил:

— Да, молодая актриса, с которой я познакомился в Монако. Ее имя Грейс Келли. И я хотел бы встретиться с ней снова.