Лора Шрофф - Невидимая нить. Встреча, которая изменила все Страница 9

Мы закончили наш обед в «Макдоналдсе» и вышли на Бродвей. Мне не хотелось прощаться с ним.

– Морис, давай в следующий понедельник пойдем в Hard Rock Cafe. Как тебе такая идея?

– О'кей, – ответил он, – а в этой одежде меня туда впустят?

Я понимала, что другой одежды у него нет.

– Конечно, впустят, – заверила его я. – Значит, встречаемся на том же углу в семь, договорились?

– Да, мисс Лора, – ответил он, – спасибо за обед.

И он исчез, потерявшись среди толпы.

На этот раз у меня было чувство, что мы точно увидимся.

V

Бейсбольная перчатка

Через неделю ровно в 7.00 я была на 56-й улице. Прошло две минуты. Мориса не было. Я была уверена, что он появится, хотя и не догадывалась, что могла возникнуть сотня причин, по которым он мог бы и не прийти. Мимо меня шли мужчины в пиджаках и женщины на высоких каблуках, которые направлялись на ужин или шли немного выпить. В 7.05 Морис не появился.

Прошло еще несколько минут, и я увидела, как он быстрыми шагами идет по Бродвею. На нем были все те же красные спортивные штаны, но я с удивлением обратила внимание на то, что они чистые. Не знаю как, но он их умудрился постирать. Чистыми были лицо и руки, которые он явно помыл щеткой.

В общем, он постарался выглядеть лучшим образом.

Мы прошли пару улиц до Hard Rock Cafe, которое в то время было местом, где всегда происходило что-то интересное. Там на стенах висели гитары и повара готовили жирные и вкусные гамбургеры. Официантка подвела нас к столику и была подчеркнуто внимательна к Морису. Она дала каждому из нас по меню. Морис раскрыл свое и моментально за ним исчез.

Оценив содержание, он выглянул из-за меню и спросил:

– Мисс Лора, а можно стейк с картофельным пюре?

– Все, что ты хочешь.

– О'кей, тогда я буду стейк.

Ему принесли стейк из огромного толстого куска филе, и он посмотрел на мясо так, словно никогда его вообще не видел. Он поднял стейк тяжелой вилкой и ножом, и я поняла, что он не знает, как ими пользоваться. Нож он обхватил за рукоятку, как держат кинжал или когда хотят нанести удар. Я решила ничему его не учить и ничего не подсказывать в смысле этикета. Если он сам попросит, то – пожалуйста, а я сама лучше повременю. Потом он откусил кусок стейка и начал его жевать. Ему, видимо, мясо очень понравилось, потому что после этого улыбка долго не сходила с его лица.

Мне стала нравиться его улыбка.

После обеда мы вернулись на наше старое место.

– Ну, Морис, хочешь в следующий понедельник где-нибудь поесть? – спросила я его.

– Да, – ответил он.

– Значит, встречаемся здесь в 7.00?

– О'кей, и спасибо за стейк.

– Пожалуйста, Морис. А сейчас спокойной ночи. И поосторожнее.

Он бросился куда-то со всех ног.

А я пошла домой и решила не думать, куда именно он так быстро побежал.

В следующий понедельник мы пошли в недорогой ресторан на 55-й улице. Морис каждый день проходил мимо этого заведения, но никогда не был внутри. Он пару раз заглядывал внутрь через окна, что делал и в других ресторанах и магазинах на Манхэттене. Это просто было одно из мест, ему недоступных.

Он долго изучал меню и наконец сказал, что будет яйца.

– Яйца? – спросила я. – Какие яйца? У нас же ужин!

Морис смутился. Он не очень понимал, что я имею в виду. У него было слабое представление о завтраке, обеде и ужине. Он не понимал, что в зависимости от времени дня едят те или иные продукты. Понятие «еда» не было у него структурировано и продуманно.

Он ел, когда мог, и то, что было.

Морис заказал яйца, и официант его спросил: «Яичницу-болтунью или обжарить с обеих сторон?» Морис выбрал «обжарить с обеих сторон». Он попросил апельсиновый сок, но когда его принесли, то к нему не прикоснулся.

– С соком что-то не так? – спросила я.

– Испортился, мисс Лора, – ответил он, – что-то наверху плавает.

Я объяснила ему, что это свежевыжатый сок и так он и должен выглядеть. Он с опаской сделал глоток и потом выпил весь сок залпом. Потом попросил еще один.

После обеда я спросила его:

– Морис, следующий понедельник? В семь?

– Да, мисс Лора. Я приду. И спасибо за обед.

Я начала думать о том, куда поведу его в следующий раз. Я спросила его, интересуется ли он спортом, и Морис ответил, что ему нравится смотреть игры Mets по ТВ.

– А ты вообще был на бейсбольном матче? – спросила я.

– Нет, на настоящем матче не был.

Моя начальница в USA Today имела сезонный абонемент на все игры Mets. У меня два младших брата, и я знаю, как бейсбол может нравиться ребятам. Вот и придется мне отвести Мориса на его первый матч.

Мой младший брат Фрэнк считал, что на свете нет вещи более волшебной и прекрасной, чем старая бейсбольная перчатка. Не помню точно, какой она была фирмы. Более того, я сама не очень понимаю, что мальчикам нравится в бейсболе. Но на примере своего шестилетнего брата я видела, что бейсбол, а также его такие атрибуты, как бейсболка, бита, а главное, перчатка, вызывает в мальчиках совершенно необъяснимую для меня любовь.

Вспоминая прошлое, я понимаю, что бейсбол для Фрэнка был не просто любимым развлечением, он был отдушиной. Каждому из нас – моим сестрам Аннет и Нэнси и братьям Фрэнку и Стиву – нужна была отдушина, и каждый находил ее по-своему. Фрэнк представлял себе, что играет в нью-йоркской команде «Янки». Бейсбольная перчатка стала его талисманом.

Каждый день мы со страхом думали, в каком состоянии отец придет в этот раз.

Моя семья жила в городе Хантингтон-Стейшен, расположенном в часе езды на восток от Манхэттена. В городе преобладал средний класс. Мой отец Нунциато был каменщиком и барменом. Его любили друзья, соседи, а также сотни тех, кому он когда-либо налил бесплатно. Все звали его Нунци. Он был невысокого роста и крепкого сложения. На макушке у него была залысина, в глазах – смешинка, а улыбка такой, которая может заставить незнакомца принять его за друга. Его руки и бицепсы были необыкновенно мускулистыми и сильными. Он считал себя строителем и лично построил два дома, в которых жила наша семья. Это были простые и прочные сооружения, которые стоят и по сей день. Мой отец не любил сидеть на месте, он постоянно чем-то занимался.

Моя мама – полная противоположность отцу. Мягкая, необщительная, долгое время она работала официанткой в столовой и банкетном зале. Рабочие дни были долгими, зарплата маленькой, и она отдавала отцу все то, что получала. Мама работала на свадьбах, бар-мицвах, юбилеях и самых разных мероприятиях. Иногда она начинала в десять утра, а домой приходила в два ночи. Очень застенчивая с незнакомыми людьми, но теплая и открытая со своими детьми. Я помню, каким удивительным и прекрасным человеком она была. Милая и невинная – эти практически девичьи качества периодически проявлялись в ней в поздние годы жизни, в те моменты, когда она чувствовала себя радостной и счастливой. Ее пятеро детей в ней души не чаяли. Для каждого из нас у нее было более чем достаточно любви и терпения.