Алексей Ловкачёв - Синдром подводника. Т. 2 Страница 9

По какому поводу всплывали, не помню, но было это ночью и болтанка была приличная, когда шел по узкому проходу на нижней палубе отсека, то плечами натыкался на разные приборы и механизмы, больно об них ударяясь.

Не представляю, как буду жить без тебя оставшееся время. Очень скучаю. Как-то у Алексея Зырянова спросил:

— Как, по Ирине скучаешь?

А он:

— Нет, пока не скучаю, настроился и сейчас о ней не думаю.

— А я соскучился, трудно без Ленки.

Действительно, я сейчас не могу жить без тебя, все мои мысли, думы связаны только с тобой и занимают уйму времени, не могу уснуть без мысли о тебе. Мысли о тебе врываются нагло в сознание, когда читаю, и содержание книги в этот момент до сознания не доходит, ибо сердце занято твоим образом. Это очень хорошо, что ты занимаешь так много места в моей душе. Я не могу понять, как это любить и не думать о любимой. Как это такие хорошие думы о любимом человеке могут атрофироваться, «на время» исчезнуть? Ведь это нелепость. Вчера думал о тебе, долго не мог заснуть. В конце концов, уснул, но, наверное, уже поздно, но уснул с мыслью о тебе.

А как здорово, что ты есть, такая Ленка! Ты не представляешь, какое это чувство, когда ты в море, а тебя ждет любимый человек. Ты знаешь, что есть кто-то, кому ты нужен больше всех на свете. Как это здорово согревает душу!

Скоро праздник, а для меня его нет, потому что рядом нет тебя, любимого человека. Праздник будет, когда я увижу тебя. Так хочется, чтобы он наступил, чтобы ощутить тебя рядом, насмотреться в твои добрые, утомленные глаза.

Еще убийственно долго нам не суждено будет встретиться. Но что делать? Так хочется, чтобы разлука осталась позади, и ты, мой самый родной человек, читала эти строки с легкой улыбкой на устах, ибо это уже будет в прошлом. Будет прекрасное настоящее, которое ошеломит нас неподкупной и светлой радостью, сердца наполнятся до краев счастьем, проливающимся через край. Но нам не будет его жалко, у нас его будет очень много, больше, чем у кого бы то ни было.

Думается, милая Ленка, что мои письма, наполненные любовью к тебе, читаются легко, лишь бы почерк разобрала. Ты у меня удивительный человек! Почему? Потому что ты у меня лучше всех, это очень хорошо, когда тебя понимает любимый человек. У нас все просто — мы друг друга любим, а остальное лишь как говорится «при нем»…

Твой Алексей»

Решил это письмо воспроизвести полностью, чтобы можно было увидеть, что каждый из моряков чувствовал во время разлуки. Думаю, что так же или подобным образом мыслил каждый из нас, кто оставил на берегу любимого человека. Тоска от разлуки и понимание, что перспектива встречи с любимым человеком далека, прессовали каждого, кто оставил на берегу часть своей души.

Любовь против мокрых тряпок

Дело было в Техасе. Рассказывали, как один офицер, у кого-то на службе подсмотрев приемчик, решил похвастать перед женой. Ведь, как уже выше было сказано, в Техасе развлечений почти не было, раз-два и обчелся, вот и решил муж развлечь жену хоть приемчиком. Приходит он домой и говорит:

— Жена, хочешь, прием покажу?

Жена равнодушно:

— Ну, покажи.

Офицер дает ей в руки вынутый из ножен кортик и говорит:

— Ударь меня!

Жена понарошку вяло и нерешительно обозначила удар. Муж неудовлетворенный силой удара, так как терялся эффект того, что он стремился показать, недовольно сказал:

— Не можешь ударить нормально? Бей в полную силу! Не боись.

Жена послушалась, размахнулась да как постарается:

— На-а. Получа-ай! И впиндюрила ему в полную силу, видать, по самую… рукоятку. Демонстрация приема у мужа не удалась, чего не скажешь об ударе жены. А результатом «показательных выступлений» семейной пары явилось ранение мужа в брюшную полость колющим предметом — сам напросился.

Последствия сего инцидента неизвестны. Хочется думать, что любитель демонстраций выжил, а его послушной жене — удалось избежать тюремного срока.

Урок. Не обращайся к жене с легкомысленным предложением сделать то, что, по твоему разумению, она делать не умеет. Кто знает, может, и у нее что-то получиться однажды и качественно. Ведь иной раз бывает достаточно одного раза. Кстати, у женщины реакция лучше, так что нам, мужикам, есть над чем поразмыслить.

«29.12.1978 г., московское время 1400

Охотское море

… Я не видел тебя уже двенадцать суток…

У нас с ощущением поры суток такой хаос, что с ходу трудно сориентироваться, сколько же сейчас времени, даже глядя на часы. Живем по московскому, а пищу принимаем по хабаровскому времени, короче говоря, голова идет кругом, и не знаешь чем заниматься. Но сейчас я на вахте.

В последнее время прочитал два номера ИЛ («Иностранная литература») и один «Юности» (тоже журнал, только для молодежи).

Козел-начальник сегодня на меня взъелся. До сего дня к подобным его выходкам я был индифферентен, сейчас же до меня уже в который раз дошло, что этот идиот просто-напросто меня преследует. Чего ради? Не пойму, да и новый товарищ (молодой мичман Александр Хомченко) даже заметил это. Пришлось огрызаться. Особенно меня заел его попрек, что я перед автономкой вырвался домой. Я объяснил, что надо было предупредить жену, а мудак и говорит:

— Ничего бы с ней не случилось».

Испытывать такую «воспитательную» опеку не очень умного, да еще и злобного начальника при моем независимом характере было внапряг. Поэтому я платил ему равнозначной монетой — нелюбовью, едким юмором садистской направленности и злой сатирой изобличающего характера. Ох, и не любил же я своего непосредственного командира! По его глупости нелюбовь эта была обоюдной.

Про то, как офицер или мичман возвращается со службы домой, существует множество баек, а также былей. Вот парочка однотипных сцен по этому поводу.

Один мичман служил на минно-торпедной базе, где было много спирта — хоть опейся. Ну случалось ему и обпиваться. Приходит он как-то в таком состоянии домой, качается от усталости и никак не может сфокусировать взгляд на жене, открывшей ему дверь. Жена в тот момент мыла полы, поэтому вместо хлеба с солью в руках держала мокрую тряпку. А вместо того чтобы обогреть и приласкать уставшего от службы мужа, она будто лесопилка приступила к пилению — обработке еще не просохшей древесины. Мичман принялся достойно защищать остатки мужского суверенитета и включил сверлильный станок. В итоге оба супруга душевно высказали друг другу много нежных и ласковых слов. Проигрывающий словесное сражение муж прибегнул к хитрости — решил опереться на авторитет Нового Завета. Вспомнив Нагорную проповедь Иисуса Христа, он подставил жене щеку и брякнул: