Михаил Брагин - Кутузов Страница 9

Армия Румянцева продолжала наступление; ее разведка донесла, что восьмидесятитысячная армия противника вновь сосредоточилась на берегу реки Ларги, при ее впадении в реку Прут. 15 тысяч турецкой пехоты заняли оборону в сильно укрепленном лагере, и 65 тысяч татарской конницы готовились нанести встречные удары. К Ларге из-за Дуная перебрасывались на трехстах судах войска великого визиря. Несмотря на двойное численное превосходство противника, Румянцев решил атаковать лагерь при Ларге до подхода к нему резервов. Румянцев говорил, что «слава и достоинство наше не терпит, чтоб сносить присутствие неприятеля, стоящего на виду у нас, не наступая на него». Это можно бы посчитать самонадеянным бахвальством или уверенностью в слабости противника, а не было ни тем, ни другим.

Турецкие войска были многочисленны и сильны в боях: пехота в обороне, конница, имеющая отличных наездников, в бешеной атаке; русский генерал хорошо знал силу и слабости противника и знал силу своих войск, верил в свое искусство.

Румянцев снова разделил армию на четыре группы, каждой поставил задачу, предоставил генералам инициативу действий, всем приказал стремиться к единой для всей армии цели.

Сближение отрядов было назначено на ночь. Чтобы в короткую июльскую ночь выйти одновременно к цели по разным маршрутам, преодолевая реки, войскам требовалась железная дисциплина, организованность, командирам – искусное, твердое управление, Румянцев должен был предвидеть ход операции, проявить смелость, расчет и пойти на риск.

Шестидесятипятитысячная масса конницы могла обрушиться на тылы наступающих войск, и казалось целесообразным прикрыть их большими силами. Румянцев принял иное решение: выделил в прикрытие одну бригаду. Он всегда считал, что быстрый разгром противника снимает и опасность, угрожающую своим тылам. «Оборона, – говорил он, – сильна не рогатками, а своим огнем и мечом».

В ночь на 18 июля татарские разъезды обнаружили русские отряды, подходившие к лагерю. Десятитысячная масса конницы напала на их тылы. Румянцев приказал пехотной бригаде отразить неприятеля и продолжал наступление.

Новые и новые десятки тысяч всадников буквально затопили местность вокруг русских каре, но остановить их не могли. Эти каре были новшеством, вводимым Румянцевым в тактику. Издавна был известен строй каре, по которому войска строились в огромный четырехугольник, прикрываемый рогатками для обороны и малопригодный для наступления. Да и в обороне достаточно было атакующему проломить одну сторону каре, как рушился весь строй.

Румянцевым вводились в тактику русской армии небольшие каре от дивизии до батальона, способные к обороне и наступлению, имеющие свои пушки, прикрываемые на флангах своей кавалерией, поддерживающие друг друга «крестным» (перекрестным, фланговым) огнем. Они успешно отражали огнем и штыками налеты конницы и продолжали наступление.

Первый, самый опасный удар десятков тысяч всадников был отбит, бешеный порыв не организованных в регулярные части конников противника сменился неуверенностью, контратака каре отогнала их к лагерю.

Турецкая пехота держалась за укреплениями лагеря дольше, но и она не могла отразить штыковые атаки, теряла самообладание, видя неотвратимость наступления русских с фронта, с тыла и флангов.

В четыре часа утра началось сражение, к двенадцати часам дня лагерь при Ларге был взят, уцелевшие его защитники бежали на юг к Дунаю.

В день, когда был разгромлен лагерь при Ларге, великий визирь закончил переброску своих войск с южного берега Дуная на северный. Вместе с войсками, бежавшими от Ларги и подошедшими от Измаила, у великого визиря собиралось 50 тысяч пехоты и 100 тысяч конницы. С такими силами визирь решил разбить Румянцева, тем более что ему стала известна численность русских.

Турецко-татарские войска двинулись в наступление, стягиваясь к озеру Кагул.

У Румянцева была возможность отойти. Это сочли бы целесообразным: силы были слишком неравны, коммуникации русских войск еще больше растянулись, не могли быть прикрыты от налетов конных отрядов, подвоз был затруднен, провианта осталось на три дня.

Румянцев решил атаковать. «Я того мнения был и буду, – говорил полководец, – что нападающий до самого конца все думает выиграть, а обороняющийся оставляет в себе страх соразмерно сделанному на него стремлению. Не полагаю я отнюдь быть и правилом, чтобы всегда надобно равное противу равного употреблять оружие, а держусь того, чтоб своим превозмогать над противником».

Суть заключалась не только в таких общих верных положениях Румянцева, а в том также, что полководец строил свои практические планы, руководствуясь этими принципами и учитывая конкретную обстановку борьбы. Как ни велик бывал размах сражений, проведенных Румянцевым, как ни талантлив был генерал, он решал свои тактические и стратегические задачи на основе неустанного всестороннего и детального изучения обстановки.

Перед сражением у Кагула Румянцев не слезал с коня, лично вел рекогносцировки (известно, что он даже на учениях изматывал по две смены сопровождавших его офицеров, а сам не покидал седла).

Установив, что армия визиря превосходит его армию в четыре-пять раз, Румянцев старался обмануть противника. «Стараюсь, – писал он, – в неприятеля вложить больше мыслей, чем суть прямые мои силы, и прикрывать недостаток оных видом наступательных действий».

Опытный полководец обнаружил невыгодные стороны позиции великого визиря, слабое место его боевого порядка и против него сосредоточивал свои главные силы.

Учитывая огромный перевес противника в коннице, Румянцев выделяет на этот раз 11 тысяч солдат на прикрытие своего тыла, с 8 тысячами сковывает правый фланг турок и 19 тысяч сам ведет на их левый фланг.

В пять часов утра 2 августа 1770 года завязалось Кагульское сражение. Великий визирь бросил на тылы русских татарскую конницу, которую с трудом сдерживали войска, посланные Румянцевым. Турецкий лагерь встретил подходившие русские каре огнем ста пятидесяти орудий. В восемь часов утра из лагеря перешли в атаку 10 тысяч янычар (отборной турецкой пехоты); они смяли одно каре, стали теснить другое.

«Теперь настало наше дело», – спокойно сказал Румянцев, помчался к отступающим войскам, остановил их, построил в каре, повернул им на помощь соседние каре, бросил в атаку резервы и выдвинул орудия.

Удары пушечных ядер в сплошные толпы янычар, по плотным массам конницы наносили им страшный урон; взаимодействие артиллерии с пехотой и кавалерией, атаки каре «на штыках», натиск регулярных, твердо управляемых войск были эффективней отчаянных порывов противника. К полудню огромный лагерь великого визиря был разгромлен, были захвачены сто сорок орудий, весь обоз.