Василий Скоробогатов - Берзарин Страница 9

Командовал Балтийским флотом вчерашний гардемарин и мичман Федор Раскольников[10], довольно яркая в истории Октябрьской революции личность, публицист и драматург. Нельзя отрицать, что в морском деле он был профессионалом. В волны революции, где было немало «капитанских мостиков», он бросился безоглядно и стал перепрыгивать с одного «мостика» на другой. На флоте прославился как «красный адмирал».

Но для роли руководителя огромного коллектива военных моряков в мирное время, для рутинной будничной работы с людьми Раскольников не годился. Обеспечение продовольствием Балтфлота и его главной базы — Кронштадта хромало. Паек матроса (военмора) был скуден. Людей раздражало само поведение Раскольникова и его жены, экстравагантной Ларисы Рейснер. Супруги жили в роскошном особняке, не ограничивали себя в комфорте, пользовались изысканным меню. Перехлестывало через край себялюбие. Видно было, что воен-моры для них — масса, литературные персонажи. Чека подозревала Раскольникова и его окружение в злоупотреблении служебным положением. Впоследствии, эмигрировав в 1939 году во Францию, Раскольников излил свою ненависть к чекистам в опубликованном в Париже «Открытом письме Сталину». За это и был убит по заданию органов безопасности.

Если взглянуть на те события шире, то тягостная обстановка в Кронштадте была следствием Гражданской войны, разорения и голода. Деревня оказалась не в состоянии обеспечить страну хлебом. Даже Петроград бедствовал. Рабочие Трубного и Балтийского заводов требовали увеличения продовольственных пайков, а заодно и демократизации Советов. Без этого всё, наверное, уладилось бы без кровопролития.

Другим фактором нарастания недовольства было пополнение флота новобранцами из разоренных деревень. Верных идеалам Октября моряков образца 1917 года почти не осталось. Души тех деревенских парней, которые на своей шкуре испытывали массу неудобств, глубоко задевали истерические возгласы на собраниях:

— Братцы, за что боролись?!

В ответ раздавался боевой клич: «Полундра!»

Паек военмора тощал, борщ с мясом превратился в недосягаемую мечту, но откуда-то появились излишки спирта. Чекистам-особистам попадали в руки наркокурьеры, проникавшие через Финляндию в Кронштадт. Кронштадт волновался. Но как снять напряжение? Этого власти не знали. Для Питера непререкаемым авторитетом был председатель ВЦИКа Михаил Иванович Калинин. Его и командировали в Кронштадт для разговора с военморами.

Ленин напутствовал Калинина словами, что такая форма контрреволюции «более опасна, чем Деникин, Юденич и Колчак вместе взятые». Кронштадтские мятежники сравнивали свой бунт с восстанием парижских коммунаров в 1871 году. Их цель, по словам бунтовщиков, — свергнуть большевистское засилье, но оставить советскую власть. Идея эта носилась и среди какой-то части петербуржцев.

М. И. Калинин прибыл в Кронштадт 1 марта 1921 года. Местное начальство встретило его с музыкой и доставило на городскую Манежную площадь. С появлением М. И. Калинина и комиссара Балтфлота Н. Н. Кузьмина шум, свист и ругань моряков утихли. Ожидавшие от представителя правительства каких-то откровений разочаровались. Он не высказал никаких дельных предложений, произносил общие слова о заслугах моряков, о традициях и т. п. Оратор знал, что готовится решение о ликвидации продразверстки, но почему-то умолчал об этом.

Митинговавшие зачитали «всесоюзному старосте» «Резолюцию общего собрания команд 1-й и 2-й бригад линейных кораблей» от 1 марта 1921 года, принятую бригадным собранием единогласно при двух воздержавшихся и подавляющим большинством всего гарнизона Кронштадта:

«1. Ввиду того, что настоящие Советы не выражают волю рабочих и крестьян, немедленно сделать перевыборы Советов тайным голосованием, причем перед выборами провести свободную предварительную агитацию всех рабочих и крестьян.

2. Свободу слова и печати для рабочих и крестьян, анархистов и левых социалистических партий.

3. Свободу собраний и профессиональных союзов и крестьянских объединений.

4. Собрать не позднее 10 марта 1921 года беспартийную конференцию рабочих, красноармейцев и матросов г. Петрограда, Кронштадта и Петроградской губ.

5. Освободить всех политических заключенных социалистических партий, а также всех рабочих и крестьян, красноармейцев и матросов, заключенных в связи с рабочими и крестьянскими движениями.

6. Выбрать комиссию для пересмотра дел заключенных в тюрьмах и концлагерях.

7. Упразднить всякие политотделы, так как ни одна партия не может пользоваться привилегиями для пропаганды своих идей и получать от государства средства на эти цели. Вместо них должны быть учреждены с мест выбранные культурно-просветительные комиссии, для которых средства должны отпускаться государством.

8. Немедленно снять все заградительные отряды.

9. Уравнять паек для всех трудящихся, за исключением вредных цехов.

10. Упразднить коммунистические боевые отряды во всех воинских частях, а также на фабриках и заводах разные дежурства со стороны коммунистов, а если таковые дежурства понадобятся, то можно назначить в воинских частях с рот, а на фабриках и заводах по усмотрению рабочих.

11. Дать полное право крестьянам над всею землею так, как им желательно, а также иметь скот, который содержать должен и управлять своими силами, то есть, не пользуясь наемным трудом.

12. Просим все воинские части, а также товарищей военных курсантов присоединиться к нашей резолюции.

13. Требуем, чтобы все резолюции были широко оглашены печатью.

14. Назначить разъездное бюро для контроля.

15. Разрешить свободное кустарное производство собственным трудом»[11].

После оглашения резолюция была тут же принята в присутствии шестнадцати тысяч граждан единогласно. Против резолюции вместе с Калининым голосуют председатель Кронштадтского исполкома Васильев и комиссар Кузьмин.

От такой «программы» у Михаила Ивановича передернуло лицо.

Калинин с Кузьминым переехали на Якорную площадь, где тоже было многолюдно. Там также, выслушав Михаила Ивановича, моряки гнули свое: «Долой!» На компромисс кронштадтцы не пошли. Со своими разговорами Калинин опоздал.

Гость из Кронштадта уехал, а митинги не затихали. К расправе над коммунистами пока не звали, но это подразумевалось. Успели разоружить и взять под стражу комиссара Кузьмина. Правда, его тут же освободили. Сотрудники военного трибунала и особого отдела скрылись.

Возник Кронштадтский ревком, город-крепость оказался в его руках. Бунт возглавили начальник артиллерии бывший генерал А. Н. Козловский[12] и С. М. Петриченко[13], грамотей из военморов, носивший ярлык «эсера». Военная мощь города-крепости вскружила голову им обоим.