Роберт Мейсон - Цыплёнок и ястреб Страница 9

Моя сестра Сюзан приехала из Флориды, чтобы забрать Пэйшнс и Джека. Я чувствовал себя чудовищно обманутым. Мне не дали ни шанса прожить хотя бы месяц нормальной человеческой жизнью с моей женой и сыном. Теперь я уезжал на год, а может, и навсегда. Пэйшнс и Джек прожили пять месяцев в душной комнате в Техасе, четыре месяца в трейлере в Алабаме, месяц в пустой квартире в Вирджинии и теперь еще месяц в еще одном трейлере в Джорджии. Я чувствовал, что не смог хорошо о них позаботиться и теперь, в довершение всего, я уезжал.

Вдобавок, я не особо верил во все эти военные дела. Теперь Вьетнам был достаточно мне интересен для того, чтобы я начал о нем читать, и я подумал, что у вьетнамцев должно быть право решать, какое правительство им нужно — так, как это делаем мы. Если они хотят быть коммунистами, что ж, пусть будут. Коммунизм им, наверное, не понравится, но ведь каждый должен совершить свои ошибки. Если демократический капитализм для них лучше, пусть дерутся за него.

Возможно, все эти мысли насчет того, что Вьетнам — это надувательство, шли из-за моего страха умереть молодым. Этакое прозрение, неважно, политическое или нет, которое случилось слишком поздно. Я ехал на войну. Армия научила меня водить вертолет и за это я должен был отдать ей три года своей жизни. Вот вам и пожалуйста.

Я поднял Джека и мы улыбнулись в объектив. Пэйшнс щелкнула затвором. Потом мы поехали в форт. Солдаты забрасывали вещмешки в автобусы, я обнял Пэйшнс и она заплакала. В оцепенении я смотрел, как моя сестра, моя жена и мой сын садятся в машину и уезжают. На стоянке сотни людей в зеленом метались между автобусами «Грейхаунд», а мне было дико одиноко.

Мы доехали от Коламбуса до Мобила, чтобы подняться на борт «Кроэйтана». Для переброски целой дивизии на другой конец мира понадобились четыре авианосца, шесть войсковых транспортов и семь сухогрузов. Передовая часть численностью в тысячу человек была переброшена по воздуху. Мы должны были встретиться с ним близ деревни Ан Кхе.

Поднялись на борт. Я боролся со своей огромным мешком, продираясь через темные коридоры. Когда пролезал через люк, мешок оборвал мне пуговицу с формы. Воздух был затхлым, отдающим плесенью; стальные переборки были чешуйчатыми от ржавчины. Я добрался до палубы, находившейся непосредственно под полетной палубой и подтянул мешок к люку, прикидывая, как бы спустить его, чтобы ничего не разбить.

— Швыряй его вниз, чиф, — крикнул уоррент, стоявший снизу у трапа. Он был на палубе, где мы должны были расположиться.

— Мешок? — спросил я.

— Конечно. Швырни мне его, иначе не спустишь.

— Да в нем весу, как во мне.

— Чиф, ты затор хочешь устроить? Швыряй, говорю.

Когда я его бросил, уоррент сделал шаг назад. Мешок с грохотом врезался в стальную палубу.

— Я думал, ты его ловить собираешься.

— Я что, сказал, что собираюсь? — ухмыльнулся уоррент. — Вот твоя койка, располагайся. Счастливо нам доехать.

Глава 2

ПУТЕШЕСТВИЕ В АВГУСТЕ

Нам не нужна все растущая борьба с последствиями, которые нельзя предвидеть. И мы не станем похваляться нашей мощью, запугивая других. Но мы не сдадимся и не станем отступать.

В корабельной давке я наконец-то встретил всех офицеров своей роты. В ходе обучения и лихорадочных сборов в Форт-Беннинг я так и не запомнил, кто есть кто.

Я попал в Роту «Б» 229-го вертолетно-штурмового батальона, одного из двух таких батальонов 1-й Кавалерийской дивизии. Командиром нашей роты был майор Джон Филдс; через несколько месяцев после нашего прибытия во Вьетнам его заменят. Филдса любили, но я его толком так и не узнал. Командиром же моего взвода был капитан Роберт Шейкер, чернокожий, высокий, тощий и очень хороший профессионал — крепкий орешек, то есть. Командиром отделение и офицером, с которым мне придется иметь дело больше всего, был капитан Дэн Фаррис, плотный мужик с вмонтированной улыбкой. Военный, но с отличным душевным равновесием.

— Коннорс, блин, ты мне локтем в глаз заехал, — прорычал Лен Райкер, высокий и худой второй чиф-уоррент.

— Извини, Лен. Спасжилет заебал вконец.

Шло шлюпочное учение, мы ждали, когда подойдут с проверкой энсин Уолл и полковник Догвелл, а Коннорс без устали сражался со своим жилетом. Если бы нам пришлось ждать полчаса, то эти полчаса он бы его и надевал. Коннорс был не только ротным инструктором, но еще и местным клоуном.

— Вот, — он просунул плечо под ремень, резко выпрямился и грохнулся рядом со своим приятелем, Банджо Бэйтсом. — Извини, не попал.

— Ты смотри, Коннорс. Нет у меня настроения на твои приколы глядеть, — и Банджо скрестил руки, хмуро глядя на свой спасжилет и не замечая Коннорса. Бэйтс почти всегда выглядел раздраженным, за исключением случаев, когда до него, как сейчас, добирался Коннорс. Коннорс продолжал ухмыляться Банджо; ответная угрюмость его не смущала.

— Хуйня какая-то, — сказал Банджо со злостью. — Мало того, что я должен каждый день заниматься этими дебильными шлюпочными учениями, чтобы все видели, что я могу надеть жилет, так я еще и должен надевать его в компании таких придурков, как ты, Коннорс.

Тут он повернулся и ему пришлось улыбнуться в ответ на ухмылку Коннорса.

— Вольно, — сказал Шейкер. Фаррис и другой командир отделения скомандовали «вольно». — Ладно. Перекличка.

И Шейкер начал зачитывать фамилии.

Я все еще не знал по именам большинство людей своего взвода. В другом взводе я знал Уэндалла, фотографа-маньяка и его приятеля Барбера, а еще моделиста, капитана Морриса и его друга, второго чиф-уоррента Деккера.

— Дэйзи.

— Здесь, — капитан Дон Дэйзи любил спорить о политике и много играл в шахматы.

— Фаррис, — капитан Дэн Фаррис, он мне сразу понравился.

— Готлер, — у второго чиф-уоррента Фрэнка Готлера был мягкий голос с легким немецким акцентом. Готлер рассказывал, что немного летал в Люфтваффе.

— Кайзер, — второй чиф-уоррент Билл Кайзер, невысокий, с быстрым, пронзительным взглядом. Настроен он был всегда агрессивно, подколок не принимал, постоянно играл и по большей части выигрывал. Если бы его назначили не на слики, а на ганшипы, наверное, он стал бы настоящим дьяволом.

— Лиз, — третий чиф-уоррент Рон Лиз, самый старший по званию из уоррентов взвода; его звание примерно равнялось капитанскому. Лиз был хрупкого, почти эльфийского сложения и имел очень серьезный боевой опыт: он водил планеры на Тихом океане и истребители в Корее. Часто он вполголоса переговаривался с Готлером. В кавалерийской дивизии он был новичок. Вызвался добровольцем во Вьетнам с кабинетной работы. Лучший пилот роты после Коннорса, и уж конечно, пороху понюхал больше всех.