Семен Луцкий - Сочинения Страница 9

«Должно быть, есть в душе земной…»[91]

Должно быть, есть в душе земнойНеуловимый, тайный стройВ какой-то свет — проникновений,В последней правде — окрылений,Что нам являют мир инойНеодолимых совершений…

Иначе можно ли понять?Держать кинжала рукоятьИ там, на донышке глубоком,Вдруг увидать духовным оком —Цветок — его и не назвать, —Питаемый небесным соком…

Иначе можно ль объяснитьСтихов пленительную нитьИ музыки очарованье,И ветра вольное дыханье, —Весь этот мир, в котором житьИ радость нам и наказанье…

И, углубляя сущий мирИ в дружбе Муз, и в пеньи лир,Нам на земле земного мало,Иное, высшее начало,Неосязаемый эфирУносит души из подвала.

«Ты попросил стихи в подарок…»[92]

Ты попросил стихи в подарок…В мученьи я провел две ночи,В дыму поправок и помарок,До слез натруживая очи.

Пером, пронзительнее шпаги,Я бился, жизни не жалея…И белый, чистый лист бумагиНа третий день принес тебе я…

А ты смотрел в недоуменьиНа белоснежную пустыню,На лучшее стихотвореньеС начала мира и доныне…

Время («Живая сущность бытия…»)[93]

Живая сущность бытия,О, ты — без имени, без рода…Когда бы не было тебя,То, верно, не было б природы.

Течешь ли по одной прямойИль по орбите круг свершаешь —Ты кровью вечно-молодойВселенной сердце омываешь.

И сердце бьется и горит,И солнце всходит и заходит…Идет к могиле ГераклитИ часики свои заводит.

Когда ж часов разорван строй —Самостоятельность какая! —Они текут — волна с волной,Волна волну не догоняя.

О берег твердый никогдаНе разлетаясь белой пеной— Неисчерпаема вода,Распущенная по вселенной…

И, может быть, себя мутя,Я о тебе глаголю всуе,А ты — лишь призрак бытия,Которого не существует…

И, потрясен до глубины,Я утешаюсь простотою:— Мне тайны все обнажены.— Движенья нет и нет покоя.

Нет никого и ничего,Душе неможно воплотиться…Ей плыть средь моря твоегоНе мертвой, не рожденной птицей…

…О, время, в свете и во мглеТебе — текучесть, мне — сомненье…Я знаю — снишься ты земле,Я знаю — ты мое терпенье…

«По улице торжественно и жалко…»[94]

По улице торжественно и жалкоТекла густая человечья речь,Спешил фонарщик с огоньком на палке,Чтоб хоть какой-нибудь огонь зажечь.

Бродили люди суетно, тревожноИ ангелов толкали впопыхах…И крикнуть мне хотелось: «Осторожно!..»И слово умирало на устах…

Я чувствовал, как, мир переполняя,Дыханьем вечности был близок Бог…Он звал меня, мой дух опустошая,А я молчал и отвечать не мог.

Моя душа, вкусив земного знаньяГорчайший плод, томилась в пустотеНадеждой на иное процветаньеВоспоминанием о небытье.

«О, лира…Сброшенная роком…»[95]

О, лира…Сброшенная рокомВ полузвериные леса,В уединении высокомКак рвешься ты на небеса!..

И в темные, лихие зимыВсе о растраченной веснеТы видишь сон неутолимый,Ты плачешь, ты поешь во сне…

И человек, тяжелодумомНе огрубевший в ремесле,Встревожен этим струнным шумом, —Таким несвойственным земле.

«С ума схожу и в ум вхожу…»[96]

С ума схожу и в ум вхожу,Как в опустевший дом,Но ничего не нахожуПод серым потолком…

Лишь в паутине надо мнойЖужжанье бедных мух…— Анатомический покойДля потерявших слух.

Да люстра грузная висит,Как полумертвый спрут…Еще как будто бы грозитИ щупальцы живут…

«Ты напрасно размышляешь много…»[97]

Ты напрасно размышляешь много,Гулкая, пустая голова,Ведь слова идут всегда от Бога —Неправдоподобные слова…

Ведь они текут рекой незримой,Не впадая в океан земли,Мимо жизни и соблазна мимоПронося слепые корабли.

Тяжесть мира, камень преткновеньяОмывает легкая вода…Сохрани же только слух и зреньеИ не думай больше никогда…

«Как лужа мутная, текущая в канаве…»[98]

Как лужа мутная, текущая в канаве —Свидетельство о туче проливной,Как серый пласт холодноватой лавы —Напоминание, что пламя под ногой…

Так, Муза, ты упорным бормотаньемРассказываешь о большой борьбе,Так, Господи, скупым существованьемСвидетельствую горько о Тебе…

«Мир предо мной, но я пред миром…»[99]

Мир предо мной, но я пред миромС опустошенной головойВ двадцатом веке — русским ЛиромСтою упрямый и больной.

Корделия, дитя мое, не ты лиВ снегу лежишь, как лилия бела?Корделия, не для тебя ли былиМои несовершенные дела?

Корделия, любовь моя, навеки…Разлуки этой мне не побороть…Огромный гроб несут пустые руки —В нем жизнь моя, душа моя и плоть.

ОДИНОЧЕСТВО (Париж, 1974)[100]