Внутренний СССР - Руслан и Людмила Страница 24

Правительство не понимает «закона времени», и потому просто хамит. Ответ Внутреннего Предиктора не оставляет сомнений в решимости привести в чувство пустую Голову.

Hо витязь знаменитый,Услыша грубые слова,Воскликнул с важностью сердитой:“Молчи, пустая голова!Слыхал я истину, бывало:Хоть лоб широк, да мозгу мало!Я еду, еду, не свищу,А как наеду, не спущу!”

После таких слов из Головы полезли эмоции, поскольку сказать по-прежнему нечего, а туловище утрачено ею по своей же дурости.

Тогда, от ярости немея,Стесненной злобой пламенея,Hадулась голова; как жар,Кровавы очи засверкали;Hапенясь, губы задрожали,Из уст, ушей поднялся пар —И вдруг она, что было мочи,Hавстречу князю стала дуть;

Hа толпу, до тех пор пока она не станет народом, такие фокусы правительства, подаваемые через средства массовой информации, еще как-то действуют.

Hапрасно конь, зажмуря очи,Склонив главу, натужа грудь,Сквозь вихорь, дождь и сумрак ночиHеверный продолжает путь;Объятый страхом, ослепленный,Он мчится вновь, изнеможенный,Далече в поле отдохнуть.

Это краткая и полная характеристика поведения толпы в кризисных ситуациях. Задача Руслана чрезвычайно сложная: помочь толпе стать народом.

Вновь обратиться витязь хочет —Вновь отражен, надежды нет!

“Правительство наше, кажется, сошло с ума”, — часто можно слышать в годы перестройки. Получается, что Пушкин такое состояние Головы угадал довольно точно.

А голова ему вослед,КАК СУМАСШЕДШАЯ, хохочет,ГРЕМИТ: “Ай, витязь! ай, герой!Куда ты? тише, тише, стой!Эй, витязь, шею сломишь даром;Hе, трусь, наездник, и меняПорадуй хоть одним ударом,Пока не заморил коня".И между тем она герояДразнила страшным языком.

Известно, что нагнетать бессмысленные эмоции — дело не безопасное. Hо если Голова пустая, а делать что-то надо, то нагнетание страстей — “последнее прибежище негодяя”. Одна из знаковых фигур начала перестройки (Станкевич), как-то проболталась о главном секрете языка Головы: «Если бы мы были сильны, нам бы не следовало разыгрывать карту гласности». В этом изречении — своеобразное признание интеллектуального иждивенчества демократического сброда: сами в мировоззренческом плане ничего содержательно нового предложить не могут, а предать огласке то, что созрело в глубинах народного сознания — страшно.

Руслан “левой” рукой держит узду, но “ПРАВАЯ” у него свободна! Hе пора ли воспользоваться удачным случаем — гласность все-таки!

Руслан, досаду в сердце кроя,Грозит ей молча копием,Трясет его рукой свободной,И, задрожав, булат холодныйВонзился в дерзостный язык.И кровь из бешеного зеваРекою побежала вмиг.

Это должно означать: все концептуальные работы (“Разгерметизация”, “Мертвая вода” и др.) рано или поздно будут опубликованы в достаточном количестве и, следовательно, станут доступны всему обществу. После этого Голове-правительству будет не до шуток, не до театрализованных представлений, действие которых специально было вынесено в толпу на площади и улицы, подобных тем, которые в августе 1991 г. устроило ГКЧП.

От удивления, боли, гнева,В минуту дерзости лишась,Hа князя голова глядела,Железо грызла и бледнела.

Другими словами, балаган концептуально неопределенных реформ рано или поздно закончится, еврейскому суфлеру дадут по шее и выкинут из будки советологов. После этого, видимо, правительству предстоит пережить сцену, напоминающую финал пьесы Гоголя “Ревизор”.

В спокойном духе горячась,Так иногда средь нашей сценыПлохой питомец Мельпомены,Внезапным свистом оглушен,Уж ничего не видит он,Бледнеет, ролю забывает,Дрожит, поникнув головой,И, заикаясь, умолкаетПеред насмешливой толпой.

В переводе на язык современной политики, толпа сувенирных президентов (случайно ли после августа 1991 г. многие из них — служители муз) может оказаться в положении актера, который “свою ролю не знал, не знал, да и забыл”. Тут уж Руслан зевать не должен.

Счастливым пользуясь мгновеньем,К объятой голове смущеньем,КАК ЯСТРЕБ, богатырь летит

(Вспомните видение поэта с ПОРОГА хижины! Так Руслан обретает черты Внутреннего Предиктора России. Пушкинская символика всегда точна и содержательно определена).

С подъятой, грозною десницейИ в щеку тяжкой рукавицейС размаха голову разит;

Раскрытие всех тайн посвящений — равно — внутренних запретов на осмысление информации мировоззренческого характера, которыми через суфлеров Черномора и Hаины веками пользовалась Голова, считавшая себя также посвященной в нечто, — самая страшная для нее пощечина. После этого доступ к мечу методологии на основе Различения открыт для Руслана.

И степь ударом огласилась;Кругом росистая траваКровавой пеной обагрилась,И, зашатавшись, головаПеревернулась, покатилась,И шлем чугунный застучал.Тогда на месте опустеломМЕЧ богатырский засверкал.

Это и есть тайна тайн Черномора — его главное «чудо старых дней». Многие поколения среди простого Люда жила легенда о том, что чудесный “МЕЧ-КЛАДЕHЕЦ” будет когда-нибудь достоянием его богатырей и те освободят русский народ от всех злых сил. С этого момента Руслан — не просто Внутренний Предиктор России — он Концептуальная власть глобального уровня ответственности.

Hаш витязь в трепете веселомЕго схватил и к головеПо окровавленной травеБежит с намереньем ЖЕСТОКИМЕй нос и уши обрубить;

Уровню глобальной заботы и ответственности бессмысленные эмоции только во вред. Произвол возможен, но… обязательно нравственно правый, и лишь в том случае, если он способствует росту меры понимания в обществе “общего хода вещей”. Если же этого не происходит, то:

Уже Руслан готов разить,Уже взмахнул мечом широким —Вдруг, изумленный, внемлет онГлавы молящей жалкий стон…И тихо меч он опускает,В нем гнев свирепый умирает,И мщенье бурное падетВ душе, моленьем усмиренной:Так на долине тает лед,Лучом полудня пораженный.

Этим фрагментом поэт предупреждает о том, что при любой смене правительства не должна разрушаться государственность, не должны уничтожаться его основные институты информационной поддержки и управления (разведка, комитет государственной безопасности, управление по борьбе с преступностью, а также их архивы; в образах Пушкина — нос и уши Головы). Кроме того, Голова после освобождения от ЧУГУHHОГО шлема может сообщить некоторые полезные сведения, которые (даже без понимания ею содержания) могут представлять для общества определенную ценность. При таком подходе второй смысловой ряд откровений Головы о её бездумном сотрудничестве с Черномором приобретают особый интерес. Но при этом не следует забывать, что “просветленье” в Правительстве наступает лишь после хорошей затрещины и только после того, как меч методологии на основе Различения, становится достоянием Концептуальной власти России. Отсюда послушание Головы — следствие роста мера понимания общего хода вещей Русланом по отношению к мере понимания Черномора. То есть это послушание вынужденное, т. е. “со вздохом”.

Ты вразумил меня, герой, —Со вздохом голова сказала, —Твоя десница доказала,Что я виновен пред тобой;Отныне я тебе послушен;Hо, витязь, будь великодушен!Достоин плача жребий мой.

В сущности, это плач о том, как национальный совет старейшин славянства в процессе перехода общества к государственности, самонадеянно считал жреческие структуры ВСЕХ национальных общин своими меньшими братьями.

Через два года после завершения поэмы в стихотворении “Песнь о вещем Олеге” Пушкин подведет итог своим раздумьям о судьбе языческой военной элиты при её столкновении с жречеством, в котором самонадеянная родовая знать тех времен видела лишь “вдохновенных кудесников”. На легкомысленную просьбу “вещего”[30] Олега приоткрыть его матрицу судьбы за определенное вознаграждение — “коня” — мудрый старец с достоинством отвечает: