Виктор Сухоруков - Анти-Дворкин Страница 3

Раздел первый. Введение в сектоведение.

«…мир воочию увидел, что секты убивают. Кадры жертв Джонстауна стоят в одном ряду с фотографиями из ГУЛАГа или Освенцима и со снимками «полей смерти» камбоджийского диктатора-убийцы Пол Пота».

Эта аналогия призвана демонизировать религиозное объединение «Народный храм». Она, безусловно, является манипуляцией, поскольку не выполняются фундаментальные критерии подобия (о чём автор аналогии не мог не знать), что отражено в таблице ниже. Общим является только один параметр (да и то чисто внешний) — массовость гибели людей.

Таблица 2. Анализ визуальной аналогии между «Народным храмом» и ГУЛАГом и др.

«…о религиозно-сектантском характере марксизма-ленинизма писалось уже достаточно много».

Солидаризируясь с этими писаниями, Дворкин забывает, что марксизм-ленинизм не соответствует его определению секты («это закрытая религиозная группа, противопоставляющая себя основной культурообразующей религиозной общине (или основным общинам) страны или региона») вообще ни в одном пункте! Он не закрыт, не религиозен, не противопоставляет себя основной культурообразующей общине страны (ибо сам был этой общиной).

«Собственно, и Джим Джонс, использовавший в построении своей «истинно христианской» религиозной системы многие элементы марксизма вкупе с оккультными практиками и обрывками восточных религий и обещавший боготворившим его последователям своей секты рай на земле и вечное блаженство на небесах, не смог придумать ничего лучшего, чем тот же самый ГУЛАГ с хорошо знакомыми нам приметами».

Опять неправомерная демонизационная аналогия и опять полное противоречие фактам в каждом пункте аналогии. Ведь в ГУЛАГе не было ни оккультных практик, ни обрывков восточных религий (да и сам ГУЛАГ не строился как «истинно христианская система»). Заключённые не боготворили начальников ГУЛАГа. Эта система не обещала людям ни рая на земле, ни блаженства на небесах.

«…сотрудничество с инославными деноминациями бывает очень полезным, как и для разговора с журналистами или с представителями власти. Они часто прибегают к доводу: вы, православные, боретесь против иеговистов (к примеру), потому что они — ваши конкуренты, они отбивают у вас паству. И тут очень важно показать, что не только православные, но и представители других традиционных (если хотите, культурообразующих) конфессий также выступают против деструктивных сект».

Но ведь секты являются конкурентами и традиционных религий тоже — вот они и борются. Можно возразить: православные и другие традиционные конфессии — тоже конкуренты, но между ними яркого конфликта нет. Во-первых, всё-таки борются (вспомним хотя бы инициативы по основам православной культуры и появлению военных священников), во-вторых, естественно, что традиционным религиям выгоднее сначала объединиться и уничтожить мелких конкурентов (их проще задавить), а потом уже или начать войну друг с другом на истребление, или установить духовную олигополию. В противном случае (если традиционные религии будут сначала бороться друг с другом, а потом с сектами), то ослабят себя, а секты не дремлют, и ситуация будет уже — монополистическая конкуренция, а это означает, что потребитель духовной продукции будет диктовать условия, а не РПЦ или другие традиционные религии.

«Если раскрыть человеку содержание строго секретных сайентологических курсов для посвящённых высших уровней, он просто придёт в ужас и не захочет иметь с сайентологами ничего общего. В Православной Церкви всё обстоит ровно наоборот: прежде человек исповедует, во что и как верует, и только потом делается членом Церкви».

Это наглая ложь! Ведь в православие попадают и младенцы через крещение — тем самым человек входит в церковь, но вряд ли младенец исповедует православие. Кроме того, чуть ранее Дворкин пишет о человеке, желающем стать православным: «Его просто не окрестят до тех пор, покуда он сознательно и свободно не примет догматы православной веры». Но с младенцами это правило как-то забывается. Ведь есть крёстные, которые отвечают за то, что РПЦ получит нового адепта, так что ни о какой сознательности и свободе в принятии догматов православия речи не идёт. Крёстные ему просто вдолбят то, что нужно.

«В 1996 г. в популярном журнале приводились такие цифры: в России от 400 до 500 тысяч всяческих магов, целителей и экстрасенсов, 100 тысяч из них — в Москве. Думаю, что число это сильно завышено, но зато в него не входят руководители и управляющее звено сект — с ними число, возможно, было бы ближе к достоверности. Представьте себе, какой силе приходится противостоять нашей Церкви».

Этот абзац — прекрасный образчик манипуляции сознанием при помощи чисел.

Во-первых, не указан источник — что это за популярный журнал? Число невозможно проверить. И это не говоря уж о том, что достоверность количественных сведений популярного журнала может вызвать определённые сомнения. Во-вторых, оценка масштаба противоречит известным числам. Даже если взять наиболее благоприятный для адекватности оценки Дворкина вариант (т.е. сектантов побольше, православных поменьше), то 500 тысяч составляют примерно 0,3% от численности населения всей страны в 1996 году (148,3 млн. чел. по данным Госкомстата [7]). В то же время православных 70 млн. чел. [8], или примерно 47% населения России (в том же 1996 году. В источнике приводится вилка — от 70 до 80 млн. чел., но мы уже договорились, что православных берём по минимуму). Получается, что православных примерно в 140 раз (!) больше, чем сектантов. Возникает вопрос: ну и кому же приходится противостоять превосходящей силе? В-третьих, если приведённое число в полмиллиона сектантов сильно завышено (а потому недостоверно), то при включении в него руководства и управляющего звена сект оно может только возрасти, т.е. стать ещё более завышенным, ещё более недостоверным, чего, собственно, Дворкин и желает.

«…секты, возникающие на основании видений и откровений того или другого человека, стали восприниматься как нормальное, закономерное, терпимое, а то и положительное явление».

Но ведь именно так — из откровений одного человека (разумеется, при уже существующей культурной почве, но она есть и у современных сект) — и возникли христианство, ислам и буддизм (кстати, именно они и привили приемлемость возникновения религии из откровения одного человека). Так что метод формирования ещё не является поводом для негативной оценки того или иного религиозного объединения. Иначе под удар попадает защищаемое Дворкиным православие.

«…есть секты, в которых нет собственно религиозного учения, учения о Боге. Даже пользуясь понятием религии в самом широком смысле, в новом определении, сформулированном диаконом Андреем Кураевым, определившим религию как попытку преодоления смерти и установления связи с духовным миром, — даже в этом смысле ряд сект мы не сможем назвать религией. В них есть лишь культ благополучия и богатства и громкие, навязчивые обещания успеха, которые принесёт вступление в организацию, компанию, клуб. Такие секты религиоведы называют коммерческими (или индустриальными) культами. Типичные примеры подобных сект — «Гербалайф», «Эм-Уэй» («Am-way»), «Ипсум» («Ipsum») Фабриса Керерве и другие подобные им организации, функционирующие по принципу пирамиды, или, как они сами это называют, «многоуровневого маркетинга».

Но ведь ранее Дворкиным было дано совершенно чёткое определение секты — «это закрытая религиозная группа, противопоставляющая себя основной культурообразующей религиозной общине (или основным общинам) страны или региона». А «Гербалайф» и т.п., как признает сам Дворкин, общего с религией ничего не имеет. Следовательно, включение его в число сект является грубейшей ошибкой, подтверждающей, что научностью в работе Дворкина и не пахнет.

«Французская телевизионная группа, посетившая одну из московских школ, сняла репортаж о мунитской учительнице, с наивной гордостью сообщившей, что из 60 учеников после года работы с ними 20 стали регулярно ходить на молитвенные собрания «Церкви объединения».