Книга отзывов и предисловий - Лев Владимирович Оборин Страница 3

янтаре.Лучше быть дятлом, глухотукающим по коре.Мощи в ларце целуя,шепота не слыхать.Лучше к лицу прижму яшаткую губ печать.Бьющийся из ущелья,вот он источник мой,быстрый набросков пчельник,пока еще черновой.

Александр Бренер. Проделка в Эрмитаже. М.: Гилея, 2011

Воздух

Новый сборник стихотворений знаменитого перформера. В центре стоит лирическое «я», одновременно по-футуристски героизированное и остраненное смехом. Частично Бренер описывает здесь свой художественный метод провокации, неизменно выставляющей жертву в идиотском свете («Происшествие на вернисаже художника Тишкова в Париже», «На выставке старых эротических японских эстампов в Милане»), – явный и поддразнивающий намек на это виден уже в заглавии книги. Вторичность поэтической формы и образности («Вы мне предлагаете студень / Из ваших улыбчивых губ») Бренера не смущает и смущать не должна: его тексты подчеркнуто отстоят от траекторий «корпуса поэзии» и обращаются к нему лишь пародически. Это, конечно, романтическая книга. Поэтическое продолжение «Обоссанного пистолета».

Поэты знают, что поэтыСтихи читают в полный зал,А я стыжусь, что в морду этуИли вон в ту не наплевал.Поэты – куры на яичках —Высиживают свой успех,А я – летающая птичкаИ какаю на них на всех.Поэты верят безусловноВ Истории присяжный суд,А я – что судьи поголовноХамят, холопствуют и врут.

Александр Тимофеевский. Ответ римского друга. М.: Время, 2011

Воздух

В новый сборник Александра Тимофеевского входит избранная лирика, в основном любовная и гражданская (в случае Тимофеевского возможна чистота эпитетов). Хронология книги охватывает более 60 лет. Стихотворения и поэмы Тимофеевского отличает подчеркнутая неусложненность просодии и образного строя, уместная при прямом выражении горечи, раскаяния, ностальгии, неутоленного любовного чувства; вместе с тем интонация, колеблющаяся в диапазоне от сдержанной иронии до страсти религиозного сомнения, гарантирует стихам независимое звучание. Отсылка к Бродскому в названии сборника и трех стихотворениях не имеет непосредственного отношения к поэтике Тимофеевского, свободной от влияния И. Б. Скорее это ожидание диалога, который может быть только ретроспективным и умозрительным. Тимофеевский вообще открыт к диалогу: см., например, посвященное Марии Степановой «Воскресение», отвечающее, видимо, на ее балладу «Гостья». К сожалению, в книгу не попали некоторые лучшие стихотворения Тимофеевского. Впрочем, они напечатаны в относительно недавних сборниках.

От встречного не надо пятиться,Раз настроение весеннее.Я говорю, сегодня пятница?Мне отвечают – воскресение!Вдруг я вижу, что у дверочки,Ведущего в неясность входаСтоят мои друзья и девочкиИз пятьдесят восьмого года.

Анна Альчук. Собрание стихотворений / Предисл. М. Рыклина; сост. и коммент. Н. Азаровой и М. Рыклина. М.: Новое литературное обозрение, 2011

Воздух

Насколько я понимаю, полное собрание стихотворных текстов Анны Альчук: здесь представлен путь поэта от, как уже отмечала критика, продолжения «тихих» традиций модернизма («Мы начинали зыбкие почвы, / Пение в зарослях птиц длинноперых, / Рыб колебание в воздухе пестром») к радикальным опытам (цикл «Простейшие», фокусирующийся на графической эстетике буквенного ряда) и стихотворениям, где работа с тканью слов ведется на микроуровне, а фонетика и графика открывают возможности для присоединения новых смысловых слоев. Известны поэты, доводящие этот метод до экстремума (Александр Горнон, прежде всего), но в относительной умеренности Альчук есть безусловный плюс: ее эксперименты не заслоняют изначально рожденного лирического движения. Проще говоря, тихий, всегда немного удивленный, ищущий голос остается с поэтом до самого конца. В книге напечатаны примечания, биографические данные и статьи о поэзии Анны Альчук – в том числе тексты Всеволода Некрасова, Сергея Бирюкова и Кети Чухров; хочется также порекомендовать недавнюю рецензию Кирилла Корчагина на сайте OpenSpace.ru.[2]

В свободном ПАДЕНЬ ИлИ ночьо дно вседни-ща-лодокзарывшихся в песок…косе присуща ширьрека шары волны?раскатит…мы вольныпрощать-сянавсег(да ль)?

Андрей Василевский. Плохая физика. М.: Воймега, 2011

Воздух

Андрей Василевский продолжает работу с концептуалистским наследием, прививая к нему личную интонацию: в результате собственная его мрачная ирония смыкается с ироническим потенциалом выбранной методики. Приметы современности здесь увязываются с ощущением надвигающейся всеобщей катастрофы – эсхатологической или коммуникативной, – а штампы, даже и совпадающие с этим ощущением, моментально разрушаются (много раз уже процитированное стихотворение 2004 года: «Россия это ледяная пустыня / по которой ходит лихой человек / ходит ходит да и обернется / боится падла / потому что Россия это»).

очевидного нынче малораньше больше бывалоа теперь и очами видноенедостаточно очевидноеа заочноевроде как подзамочноеили для групп друзейвы не можете видеть эту записьа этуэту пожалуйста

Анастасия Зеленова. Тетрадь стихов жительницы. N. Y.: Ailuros Publishing, 2011

Воздух

Книга нижегородской поэтессы, в которую входят стихотворения последних лет, удивляет тонкостью работы с «квазидетским» письмом. Прием этот, судя по всему, осознанный – он подчеркивается оформлением книги (обложка как у зеленой школьной тетради) и открывающим стихотворением, написанным явно детской рукой: «Помню детство свое, / Вспоминаю его, / И хотелось бы мне / Обратиться в него»). Для поэта с такой позицией естественно обращение к опыту обэриутов – и это опять-таки, со всей честностью, проговаривается: «тебе, Яков Семенович Друскин, / щеку подставляет слеза». Сплавленные детство и обэриутство для Зеленовой – не поэтическая маска, а одно из естественных состояний; другое, впрочем связанное с первым / не мешающее первому, – размышление-медитация.

Мы были смешными богамии болтали ногами,сидя на облачках.А такие же, как мы сами,с обгоревшими волосамипосылали нам оригами —журавлей на бумажных клочках

Еще, давно любимое:

так мы читаем лист куста,на цыпочки над ним привстав,как ежегодный палимпсест,иной неопалимый текст,и анонимного писцавесь выдает его устави с нами общие места,ведь мы читаем лист куста

Кирилл Корчагин. Пропозиции. М.: АРГО-РИСК; Книжное обозрение, 2011

Воздух

Первая книга поэта, который также хорошо известен как критик, филолог, издатель альманаха «Акцент». Стихотворения Корчагина, выдержанные в одной, весьма цельной стилистике, происходят из отстраненных наблюдений, подчеркнуто удалены от современных/«злободневных» контекстов: для них сконструирована неявная вселенная, где архаическая мифология сносится иногда с постапокалиптическим будущим, иногда с мифологизированным прошлым («весна эллинская в партийной ячейке», «земля трясется под мурманском под магаданом / вмерзая в грунт позолоченными сваями / и кричит от боли в тисках меридианов»). Если говорить точнее, то эта вселенная – язык, обеспечивающий подобные связи; мы наблюдаем здесь знание его законов и понимание, несмотря на всю отстраненность, того, что язык (и это, по большому счету, трагично) – нечто гораздо большее, чем «a merely conventional / system of a sound symbol».

Холодная ирония сопровождает иногда саму работу над текстами (одно из стихотворений, «цветные развешаны полотна…», по признанию автора, примерно на четверть «состоит из синтагм, взятых из собрания стихотворений комсомольского поэта Михаила Светлова» – цитаты эти на слух различит разве что знаток означенного поэта, никакой «Гренады», – следовательно, ирония центона здесь не поверхностна, а несет в себе и некую постгуманистическую задачу: «дать этому тексту прививку молодящейся старости»). Я слышал мнение: «Корчагин как никто пишет о войне», и нужно понимать, что речь идет главным образом не об экспрессии конфликта, а о жизни внутри него – или безрадостных, но необходимых