Джим Джармуш - Джим Джармуш: Интервью Страница 35

Вы ориентировались на какие-то другие фильмы с тюремной тематикой?

Нет, меня это не занимало. Я пытался придумать, как свести персонажей, которые терпеть друг друга не могут. Проще всего было отправить их в тюрьму.

В фильме «Страннее рая» в репликах персонажей часто воспроизводится один и тот же мотив: сколько ни езди по свету - мир не изменится. В этом фильме тоже присутствует похожий мотив. Например, когда герои совершают побег из тюрьмы, они устраиваются на ночлег в лачуге у где даже койки похожи на тюремные. Эта обстановка в точности повторяет ту, из которой они только что вырвались.

Да.

Какой фильм было сложнее снимать — «Рай» или «Вне закона»?

Съемки «Вне закона» прошли гораздо веселее. С «Раем» было сложнее. У нас было меньше времени, меньше денег. В фильме «Страннее рая» есть эпизод, где герои приезжают во Флориду и останавливаются в мотеле, а в этом мотеле всего три комнаты. Вот в этих трех комнатах и размещалась наша съемочная группа вместе с актерами, и каждый вечер мы выясняли, чья очередь спать на полу. Съемки «Рая» были довольно трудными. На «Вне закона» было гораздо лучше: мы жили в настоящем мотеле, у каждого даже была своя комната. Мотель был, правда, какой-то запущенный, но все равно было весело.

Много ли времени вам пришлось потратить на поиск натуры для съемки «Вне закона»?

Да. И для «Рая» тоже. Но мне до сих пор очень нравится Новый Орлеан. Я снова ездил туда пару месяцев назад. Очень люблю этот город.

Приходилось ли вам «подгонять» натуру под фильм или вы все оставляли как есть?

Мы почти ничего не меняли — разве что подсвечивали неожиданным образом или двигали мебель. В начале фильма мы видим дом, в котором живут персонаж Тома Уэйтса и его подружка, которую играет Эллен Баркин. Стены разрисованы граффити и увешаны всякой всячиной. В этом доме жила девушка. Мы познакомились с ней и узнали, что ее бывший парень работал диджеем. В доме повсюду валялись пластинки, и мы ничего не стали менять.

А тюрьма в фильме тоже настоящая?

Да. Центральная тюрьма. Официальное название — «Тюрьма округа Орлеан, города Новый Орлеан».

И во время съемок там находились настоящие заключенные?

Да. Не знаю, о чем я тогда думал, но мне вдруг показалось, что было бы неплохо, если бы Тома Уэйтса, Джона Лури, Роберто, да и меня заодно — раз уж это моя идея, — посадили на сутки в тюрьму, и чтобы при этом охранники и те, кто там сидел, думали, что мы настоящие вновь прибывшие заключенные. Мы с Роберто сидели в одной камере, Том и Джон — в другой. Было по-настоящему страшно, приходилось делать все, что требуется от заключенных, надзиратели и окружающие обращались с нами довольно грубо. Для Тома и Джона все это оказалось очень полезным, — правда, у Тома уже был опыт пребывания за решеткой. Оба были здорово напуганы. Мне, честно говоря, тоже было не по себе, но я сидел в одной камере с Роберто, который считал, что это абсолютно бесполезная затея, и все время говорил мне: «Да, Джим, все это здорово, но... в какой бы ресторан нам пойти сегодня вечером? Я бы с удовольствием поел linguini al dente». На Роберто тюремная атмосфера совершенно не подействовала.

Во время съемок этого фильма он, должно быть, значительно улучшил свой английский?

Да, он стал намного лучше говорить. Роберто человек очень умный и невероятно быстрый. Он заговорил почти сразу же. Но мы частенько подшучивали над ним, неправильно переводя некоторые английские слова. Например, мы убедили его, что по-английски слово «вспыхнуть» значит «помочиться», «отлить». Сейчас он знает, что это не так, но он очень долго нам верил. Когда он наконец догадался, что мы его разыгрываем, он отыгрался на Джоне Лури на Каннском кинофестивале. У Джона брали интервью для итальянского телевидения, но корреспонденты не говорили по-английски, и тогда Роберто сказал Джону: «Не волнуйся, я тебе все переведу». Они задавали ему, например, такой вопрос: «Как вы добились столь необычайного актерского мастерства? Что вам помогло: система Станиславского, особый метод игры или просто ваше чутье?» А Роберто, вместо того чтобы перевести вопрос, говорил Джону: «Уж не знаю, зачем это им нужно, но они спрашивают, что ты ел сегодня на завтрак». Ну, Джон и отвечал: «Бекон, яичницу...» Он выглядел абсолютным идиотом. Так что Роберто нам отомстил.

В ваших фильмах прослеживается некая закономерность: начиная с картины «Страннее рая», через фильм «Вне закона» к «Таинственному поезду» ваши работы становятся все более двуязычными, или даже многоязычными: Иностранный язык от фильма к фильму звучит все чаще и играет все более важную роль в сюжете картины. Как вы считаете, это как-то связано с тем, что вам все чаще приходится ездить со своими фильмами за границу, с тем, что вы много путешествуете?

Мне кажется, здесь две причины. Во-первых, я много путешествовал и часто общался с людьми, для которых английский язык не является родным; во-вторых, я долгое время жил в Нью-Йорке. Я живу в квартале Бауэри, по соседству со мной живут доминиканцы и пуэрториканцы — их произношение немного отличается друг от друга, — а также евреи-хасиды, сицилийцы и китайцы. Очень пестрая смесь. Наверное, это повлияло на мои фильмы. Каждый день я слышу вокруг себя разноязычную речь. Это и есть Америка: множество иммигрантов, которые истребили коренное население, чтобы обосноваться в этой стране.

Мне кажется, сейчас режиссеры все чаще снимают фильмы на языках, которыми они не владеют. Например, недавно я узнал, что Кесьлевский почти не знает французского, но фильм «Три цвета: синий» снят на французском. Во время съемок ему приходилось общаться с исполнительницей главной роли, Жюльет Бинош, по-английски. Независимый режиссер Джон Жост недавно снял фильм в Италии, на итальянском языке, хотя сам очень плохо владеет итальянским.

Макс Офюльс, например, всегда поражал меня тем, что снимал фильмы на английском, французском, итальянском и немецком языках. Хотя, возможно, он владел всеми этими языками. Кстати, каждый раз, когда я приезжаю в Японию, я покупаю там кучу видеокассет с фильмами, и там нет никаких субтитров. Это фильмы Одзу, Мидзогути, Судзуки и других режиссеров. Мне нравится смотреть эти картины, не понимая, что говорят актеры, я уже привык к этому. Язык — это код, при помощи которого мы общаемся, но даже внутри этого кода мы часто определяем эмоциональное состояние человека не по его словам, а по тону, по интонации. Актерский язык не сводится к словам, которые говорят персонажи. Можно почувствовать, что ощущают герои, какое у них настроение, даже не зная языка, на котором они говорят. В этом плане моим первым опытом стали съемки «Таинственного поезда», работа с японскими актерами. Я понимаю французскую речь, итальянскую — совсем немного, но я постепенно осваиваю этот язык. По-фински я не понимаю ни слова, но финны — очень открытые люди, они не прячут свои эмоции. Мне кажется, в общении язык вторичен.

Мне сейчас пришло в голову, что некоторые события вашей жизни тоже могли сформировать у вас такое убеждение. Например, год, который вы провели в Париже, посещая Синематеку. Когда я в свое время ходил в Синематеку, Анри Ланглуа считал, что зарубежные фильмы нужно показывать вообще без субтитров. Иногда субтитры все же были,, но проку от них было мало. Например, однажды мне довелось посмотреть фильм Бунюэля, дублированный по- немецки и с португальскими субтитрами. Ланглуа любил такие вещи. Большинство фильмов, которые я посмотрел в Синематеке, были на иностранных языках, которых я не знал.

Я тоже смотрел в Синематеке много европейских — и не только — фильмов и понятия не имел о том, что говорили актеры. Но сюжет всегда был понятен без слов. Кроме, конечно, фильмов, целиком построенных на диалогах.

Жальу что в мире так много фильмов, на которые сразу же наклеивают ярлык «некоммерческих» только потому у что люди будто бы не воспримут фильм, если в нем говорят на языке, которого зрители не знают. Огромное количество коммерческих стратегий основывается именно на этом предубеждении. А вы, когда работали над диалогами для «Таинственного поезда», обращались к помощи переводчиков, чтобы подобрать соответствующие японские идиомы? Вы просто переводили с английского на японский или сначала выучили определенный набор японских фраз и потом пытались выстроить диалог на их основе?

Нет. На репетициях мы с актерами много импровизируем. Актеры играют своих персонажей, но сцены, которые мы разыгрываем, я сочиняю тут же, по ходу, их нет в сценарии. Например, мы играем эпизоды, которые могли предшествовать нашей истории. Японским актерам я предлагал, например, такие ситуации: «Представьте себе, что герои собираются в кино. Дзюн хочет посмотреть фильм, в котором играет Стив Маккуин, а его подружка хочет сходить на фильм с Элизабет Тейлор». В итоге у меня есть два имени, которые я могу вычленить в потоке японской речи, чтобы иметь возможность следить за развитием сцены. Я даю им написанный диалог, переводчик объясняет, в чем состоит основной смысл этой сцены, а потом я просто наблюдаю за их импровизацией. Когда я закончил писать сценарий, мы отрепетировали его и подробно обсудили с актерами и переводчиком, как правильнее отразить в языке ту или иную деталь. Мы вместе принимали решения, какую фразу убрать, какую заменить. Хотя я не знаю японского, переводчик и актеры объясняли мне, чем отличаются по смыслу те или иные слова, а потом мы вместе обсуждали, какое из них больше подходит. Так что особых проблем не было.