Р. В. Иванов-Разумник - М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество Страница 51

Еще в начале 1859 года Салтыков в письме к Анненкову из Рязани (от 2 января) разразился гневной тирадой против Каткова и его статей в „Русском Вестнике“. Ровно годом позднее, в известном нам „Скрежете зубовном“, он впервые печатно напал на „Русский Вестник“ и его влияние в провинции. „Я вам скажу по секрету, — иронически сообщал там сатирик, — что если бы не „Русский Вестник“, то решительно неизвестно, как бы мы вывернулись из наших тесных обстоятельств“. Эту целую страницу, направленную против журнала Каткова, Салтыков заключал надеждой, что когданибудь еще „Русский Вестник“ изобретет компас, окончит этим свое земное странствование и со свойственною ему скромностью произнесет: „здесь пределы человеческой мудрости, добрые сограждане!“. Ненавистные Салтыкову лозунги либералов „постепенность и неторопливость“ были беспощадно осмеяны в этом ядовитом выпаде против „Русского Вестника“.

В „Характерах“ тема эта развивается с самых разнообразных точек зрения. В первом отрывке автор сообщает, что журнал Каткова „сделался похожим на клетку, в которой некогда обитал драгоценный попугай. Ныне попугай улетел, а клетка сохранила лишь запах его“. Статью же о „Русской общине“ (статья Каткова) в этом журнале написал не иноземный попугай, а „отечественный скворец“. В третьем отрывке иронически сообщается, что журналу Каткова сочувствует „некоторый благонамеренный и желающий добра отечеству землевладелец“ (намек на то, что „Русский Вестник“ все более и более становился органом дворянской партии). Четвертый отрывок подчеркивает связь либерального откупщика Кокорева с журналом Каткова, а в пЯ-том отрывке рассказывается, что в редакции этого журнала поднят вопрос: „Благоразумно ли было с таким упорством нападать на кн. Черкасского за проект его относительно употребления „детских розог“? Решение последовало такое: неблагоразумно, но делать нечего“ (Нам приходилось уже упоминать, что либеральный кн. Черкасский в начале эпохи реформ был „по ошибке“ сторонником розги для крестьян, за что и подвергался нападкам еще более либерального Каткова, которому теперь, при новом его курсе, приходилось менять позицию). И еще в ряде отрывков ядовитые выпады Салтыкова против этого либерального журнала, начинавшего понемногу менять свой фронт.

Ошибочно было бы думать однако, что выпады эти направлены против перемены фронта, а не против самого либерализма: нет, Салтыков нападает здесь именно на основу либеральных принципов, вскрывая, что постепеновство и ограниченность либерализма часто приводят его к такому пути. Таковы же выпады Салтыкова и против другого оплота либерализма, журнала Краевского „Отечественные Записки“, издававшегося тогда под редакцией Степана Дудышкина („Стерва Дудышкин“, как называл его Салтыков в своих письмах). Таковы же стрелы Салтыкова в девЯ-том отрывке против „знаменитого нашего библиографа и гробокопателя М. Н. Лонгинова“ и — что особенно для нас интересно — против уже знакомого нам по позднейшим статьям Салтыкова, Ржевского, которыйде собирается печатать в „Русском Вестнике“ свои „новые опыты“. Такой же выпад против Ржевского мы находим и в четырнадцатом отрывке. Если иметь в виду, что эти последние выпады происходили еще за год до начала полемики Салтыкова со Ржевским, и что этот весьма незначительный публицист вряд ли заслуживал пока отдельных стрел Салтыкова, то становится очень правдоподобным предположение, что последний знал в Ржевском того самого „Проезжего“, с которым только что расправился в статье „Еще скрежет зубовный“. Статья не увидела света — и Салтыков отвел душу хотя бы в двух отрывках из „Характеров“.

Дальнейшее изучение этой статьи Салтыкова не представляет для нас интереса; в подробных комментариях можно было бы показать, что каждый отрывок расшифровывается ссылкой на явления журналистики той эпохи и, главным образом, на статьи „Русского Вестника“. Здесь для нас важнее другое: несомненный факт начала борьбы Салтыкова с либерализмом, которая достигла своего апогея через десять лет, когда Салтыков навсегда обессмертил российский либерализм кличкою „пенкоснимательства“ („Дневник провинциала в Петербурге“, 1872 г.). Не заходя пока так далеко, мы будем следить здесь за отношением Салтыкова к либерализму в этих его очерках начала шестидесятых годов, составляющих цельный „глуповский цикл“ [147].

Город Глупов впервые встречается в следующем же очерке Салтыкова, в „Литераторахобывателях“, появившихся в февральском номере „Современника“ за 1861 год, через полгода после „Нашего дружеского хлама“ [148]. Но впервые появляющийся „наш родной город Глупов“ здесь еще вовсе не имеет позднейшего обобщенного смысла, который выявится лишь в очерках следующего года; в „Литераторахобывателях“ действие происходит в Глупове, как могло бы происходить и в Крутогорске, и в ряде других псевдонимных городов сатиры Салтыкова. Но во всяком случае Глупов уже явился — и скоро определит собою темы произведений Салтыкова не только на ближайший год, но и на ближайшее десятилетие. Пока же темой „Литераторовобывателей“ является та самая „гласность“, которая лежала уже в основе „Скрежета зубовного“, начавшего собою этот ряд сатирических фельетонов 1860–1862 гг. Здесь Салтыков ставит вопрос об оскудевшей и обмельчавшей „обличительной литературе“, родоначальником которой был он сам пятью годами ранее. Спор Герцена с Добролюбовым об этой литературе был еще у всех в памяти, и характерно, что Салтыков в этом своем сатирическом фельетоне всецело становится на сторону Добролюбова, который высказал те же самые мысли в своем „Письме из провинции“ еще в апрельской книжке „Современника“ за 1859 год. Разменявшаяся на мелочи обличительная литература стала теперь знаменем того самого дешевого либерализма, с которым, как мы знаем, Салтыков повел решительную борьбу во всех этих своих сатирических фельетонах, начиная со „Скрежета зубовного“. В этом отношении „Литераторыобыватели“ представляют собою видное звено в борьбе Салтыкова с либерализмом той эпохи.

Следует отметить две интересные подробности, связанные с частными темами и внутренним построением этого очерка. Первая частность — стрелы против „Проезжего“, мало понятные тем читателям, которые не могли знать запрещенной цензурой статьи „Еще скрежет зубовный“. Тут и город Нововласьевск из статьи „Проезжего“, и нововласьевский городничий, и „некоторый фабрикант“, который благодетельствует „своим меньшим братьям, деятельно выкупает их на волю“, тут и налетающий на него бюрократ, который „как дважды два четыре доказывает, что товаром сим спекулировать воспрещается“. Правда, к этому новому изложению дела фабрикантов братьев Хлудовых Салтыков в журнальном тексте сделал примечание, сохранившееся еще и в первом отдельном издании „Сатир в прозе“, в котором отсылал читателей к статье Проезжего „Косвенные налоги на фабрике“. Но все это понятно теперь только нам, знающим статью Салтыкова „Еще скрежет зубовный“, да было понятно тем читателям той эпохи, которые имели в руках малораспространенный „Вестник Промышленности“.

Второе обстоятельство, на которое следует обратить внимание, гораздо значительнее первого. Оно заключается в той злободневности, которая начинает с этой поры пронизывать сатирические очерки Салтыкова. Вот примеры. В начале „Литераторовобывателей“' Салтыков говорит о корреспонденциях в газеты из Рязани и Калуги, говорит о споре между селом Ивановым и Вознесенским посадом, несколько дальше иронически и неоднократно подчеркивает отсутствие разменной монеты в России, ссылается на циркуляр в Самаре относительно трезвости и на защиту алкоголизма в Саратове. Все это является не выдумкой сатирика, а своеобразно освещенными событиями, заимствованными из корреспонденции „Московских Ведомостей“ редакции Корша (1860 г.).

Вскрыть, откуда Салтыков заимствовал все эти сведения — дело подробных комментариев к его сочинениям; здесь мы остановимся для примера только на двухтрех наудачу взятых фактах. Так, например, рассказ о том, как молодые саврасы в Калуге, придя в театр, стали раздеваться в нем, „неизвестно почему вообразив себе, что пришли в баню“ — заимствован из корреспонденции „Московских Ведомостей“ в № 207 за 1860 год. „Спор между селом Ивановым и посадом Вознесенским“ (вскоре слившихся в город ИвановоВознесенск) начиная с конца 1859 года сильно шумел в печати; ему посвящены корреспонденции и статьи в No№ 254 и 274 „Московских Ведомостей“ этого года, а в январском номере „Вестника Промышленности“ за 1860 год появилась целая сводная статья об этом споре под приведенным выше заглавием. Отсутствие разменной мелкой монеты в начале шестидесятых годов было весьма ощутимым неудобством, если даже не бедствием; газеты и журналы тех годов посвящали этому вопросу ряд статей. „Горести от недостатка звонкой монеты; задержки на станциях по недостатку сдачи“ — вот примерные заглавия, суммированные позднее в августовском номере „Современника“ за 1861 год и в январских номерах „Современной Летописи“ за 1862 год.