Уистан Оден - Лекции о Шекспире Страница 59

Эдмунд произносит первое из двух великолепных обращений к природе:

Природа — мне богиня, и законам

Ее я повинуюсь. Потому ль я

Терпеть мученья должен и позволю

Лишить себя наследства лицемерью,

Что на двенадцать лун поздней явился

На свет, чем брат? Побочный! В чем позор?

Не так же ли сложенье соразмерно,

Ум благороден, подлинны черты,

Как у приплода честного? Зачем же

Клеймят позором? — Грязь! Позор! Побочный!

Но пылкие грабители природы

Дают плоды по качеству добротней,

Чем на постылой заспанной постели,

Молодчики, с ленивого просонья

Зачатые.

Акт I, сцена 2.

Чуть позже, когда Эдмунд заронил в Глостере подозрение в измене Эдгара, старый граф говорит:

Недавние солнечное и лунное затмения не сулят нам ничего доброго. Пускай исследователи природы толкуют их так и сяк, природа сама себя бичует неизбежными последствиями. Любовь охладевает, дружба падает, братья враждуют между собой, в городах восстания, в селах раздоры, во дворцах крамола, и распадается связь отцов с сыновьями. В моей семье этот негодяй восстает против предписанных законов, — сын против отца; король идет наперекор природе, — отец против дитяти. Наши лучшие времена в прошлом.

Акт I, сцена 2.

Однако Эдмунд отказывается возлагать вину на звезды:

Вот поразительная глупость: чуть только мы не в ладах с судьбою, хотя бы нелады эти зависели от нас самих, — винить в наших бедах солнце, луну и звезды, как будто подлыми быть нас заставляет необходимость, глупыми — небесная тирания, негодяями, лгунами и предателями — давление сфер, пьяницами, обманщиками и прелюбодеями — покорность планетному влиянию; и все, что в нас есть дурного, все приводится в движение Божественной силою. Удивительная уловка блудливого человека — сваливать ответственность за свои козлиные склонности на звезды!

Акт I, сцена 2.

Другое замечательное обращение к природе содержится в проклятье Лира Гонерилье:

Услышь меня, природа! Божество,

Остановись, когда предполагаешь

Плоды дать этой твари;

Бесплодием ей чрево порази!

Производительность ты иссуши в ней.

Пусть из бесчестной плоти не выходит

Честь материнства! Если же родит —

Пусть выродок родится, что всю жизнь

Ей будет доставлять одни терзанья!

Пусть юный лоб покроют ей морщины,

Слезами щеки пусть избороздятся-,

Пусть материнская забота, ласка

Встречают смех один — тогда узнает,

Что хуже, чем укусы злой змеи,

Детей неблагодарность.

Акт I, сцена 4.

Предпримем классификацию случаев употребления слова "природа" в пьесе. Каковы его различные значения? Во-первых, природа — это врожденный нрав каждого человеческого существа и, во-вторых, нечто истинно человеческое. Два этих значения могут быть сопоставлены в одном и том же персонаже, например, когда ужасный в гневе Лир называет дочерей "презревшими природу ведьмами" (11.4). Третье значение природы — инстинкт, противостоящий общественным законам (например, Эдмунд как "природный" сын), а также инстинкт и воля, противопоставленные условностям. Четвертое значение воплощено в "естественном", слабоумном шуте, также задуманном как антитеза условностям. В Эдмунде, однако, закону противостоят и воля, и разум. Шут, лишенный рассудка, не сознает значения социальных законов и потому часто говорит правду в глаза. И шут, и Эдгар по-разному выражают одно и то же значение "естественности" "природности". Пятое значение — это олицетворенная сила, придающая форму материи, как в обращенной к Гонерилье анафеме Лира. Шестое значение природы — это физическое существование, противопоставленное людским желаниям: именно такой смысл заключен в жестоких словах Реганы, говорящей отцу, что он стар и умирает, что в нем "Природа <… > идет / К пределу" (и. 4).

В "Короле Лире" нет природы в виде неорганической материи, противостоящей человеческому сознанию. Такая природа подразумевается в буре, однако персонажи именуют ее "небом", стихией. В чем причина грома? — вопрошает Лир. Гром не воспринимается им как природа. Какова космология "Короля Лира"? Лир говорит о богах, "гремящих над нами в вышине" (ш. 2), а Глостер восклицает: "Мы для богов — что для мальчишек мухи: / Нас мучить — им забава" (IV. 1). Эдмунд рассуждает о природе, суеверный Глостер — о звездах, и Кент, в известном смысле, тоже говорит о звездах.

Подлинный контрапункт пьесы — мир страстей, противопоставление человеческой природы стихиям, физическому миру вселенной. Буря бесконечно сильнее человека, но она скоротечна. Буря безжалостна, но безвинна. В ней нет зла, буря не стремится быть чем-то иным кроме бури. С другой стороны, несчастная, нагая, двуногая тварь — человек — испытывает безграничное желание безмерного величия, стремясь стать тем, чем он не является. Паскаль в "Мыслях" задается вопросом: "Ибо что в действительности есть человек по сравнению с природой? Ничто, сопоставленное с бесконечностью, и в то же время всё сущее, сопоставленное с пустотой, то есть нечто среднее между ничтожным и всецелым. <… > он в равной степени неспособен узреть то ничто, из которого был сотворен, и ту бесконечность, что его поглощает"

"Весь видимый мир, — говорит Паскаль, — лишь мельчайший атом в бездонных глубинах природы. Ни одно понятие не может охватить ее. Пусть мы расширим наши понятия до невообразимых пределов — по сравнению с действительностью мироздания мысли человека будут только атомами. Мир есть безмерная сфера, центр которой везде, окружность — нигде. <… > пусть же человек задумается о себе в сравнении со всем сущим; пусть увидит себя заброшенным в этот отдаленнейший уголок природы, и оттуда, из клетушки, в которой он пребывает, я разумею вселенную, пусть он назовет цену земле, царствам, городам и самому себе. Что есть человек в бесконечности?" "Un roseau qui pense"[145],— отвечает Паскаль.

Человек не более чем тростинка, самая хрупкая вещь в природе; но он — мыслящий тростник. Чтобы сокрушить его, вселенной нет нужды собирать армию. Чтобы убить его достаточно капли воды, глотка тумана. Однако даже если бы вселенная решила уничтожить его, человек и тогда был бы благороднее того, что его убивает, ибо он знает, что умирает, и сознает то превосходство, которое имеет перед ним вселенная; вселенной же об этом ничего не известно.

Потому все наше достоинство состоит в мысли.

И возвышать себя мы должны ею, мыслью, а не пространством и временем, которые не в силах заполнить[146].

Рассмотрим "Короля Лира" в контексте идеи Паскаля о том, что человеческое существо величественнее вселенной, ибо обладает разумом и волей. Чего желают персонажи пьесы? В чем контраст между их природой, положением в обществе и социальными функциями? Лир желает абсолютной власти и требует безграничной любви от других. Он — отец и король, и у него власть. Власть Лира проистекает из его природы и королевского достоинства. Он по собственной воле расстается с престолом. Он все еще король, наделенный природной властью, однако по социальному положению он превратился в подданного. Его выводят из терпения, и он отдается страстям, при этом королевский сан вступает в острое противоречие с телом немощного старика, застигнутого бурей. Его королевство распалось. Теперь его природа — как у ребенка, а по своему общественному статусу он становится отцом-дитятей Корделии. Две злые дочери поначалу, быть может, и не испытывают безграничного желания, а только стремятся избавиться от отцовского гнета, но, получив свободу, они отдаются во власть бесконечного, маниакального желания творить собственную волю, что толкает их на убийство и, в конце концов, приводит к гибели: в последнем акте Регана умирает от яда, а Гонерилья кончает с собой. По своей сути обе они — волчицы.

Корделия хочет любить свободно, без принуждения и, парадоксальным образом, она же определяет любовь как долг. Лир, очнувшись от безумья, говорит ей:

Не любите меня вы. Ваши сестры

Меня обидели, но без причины.

У вас причина есть.

Акт IV, сцена 7.

Ответ Корделии — "Нет, нет причин" (IV. 7). Сравните со словами Леоноры в "Фиделио" Бетховена: "Nichts, nichts, mein Florestan"[147] Корделия не стремится к власти, она хочет любить свободно.

Эдмунд в начале пьесы просто хочет быть Эдгаром. Удача развивает в нем тягу к власти и вводит в соблазн зла — власти и зла как таковых. Его забавляет обман ради обмана. Он ранит себе руку, как пьяница в потешной драке, обманывает Корнуола, а потом становится опасен. Он играет с огнем, непонятно зачем стравив Гонерилью с Реганой, и призывает умертвить Лира и Корделию без видимых на то оснований. "Естественный", "природный" сын ведет себя неестественно и оказывается преступником, чей кинжал направлен против всех и каждого.