Гадкие реплики начинающим авторам - Константин Андреевич Чиганов Страница 6

ах, бедная Лиза, «и крестьянки любить умеют», да и Вертера слезливого туда же, сколько самоубившегося народу, выдуманный стрекозел, извел (а если зело подумать, может, генофонд от романтиков-дураков очистил?). Или встать над читателем с наганом. Но второе, увы у вас не получится при любом раскладе, ибо те, кто может встать с наганом в реальности и пристрелить, ежли, контра, знач, не проникся, они из несколько иного теста и заняты сейчас иными делами.

А вумность хочут показать. Тоже вполне естественное желание. Аж пяток книг по НЛП и психологии управления прочел — ну чем я не Генри Форд? А уж если сподобились рассуждать об отвлеченно-философических сферах — туши свет. Но лучше включить бра и открыть «Тома Сойера», то место, где вумные ученицы воскресной школы декламируют свои выпускные сочинения.

«Главной особенностью всех этих сочинений была тщательно взлелеянная меланхолия. Вторая особенность — целые потоки всяких нарядных и красивых словечек. Третья особенность — притянутые за уши излюбленные обороты и фразы, которые от частого употребления истрепались до последних пределов. А самое заметное (и самое зловредное) качество всех этих рукописей — навязчивая и невыносимая мораль, которая всегда неизменно помахивала на последней странице своим куцым хвостом».

Девушки, вам ничего не напоминает?

«Печать неразгаданной скорби лежала у неё на лице, как заледенелые слёзы на белоснежном одеянии Декабря…»

Воистину, «…и в душе моей скорби гнездятся». «Этот кошмар занимал десять страниц…» — мисс еще довольно гуманно уложилась.

А слова надо выбирать многосложные, вставлять цитаты ни к селу — хорошо бы иностранных словечек побольше. «Как писать рассказ для «Блэквуда» Эдгара По вам в помощь. Курица, нежная, a la Заира. Блестящая инструкция, жаль, двух бульдогов на вас уже не натравят. Конечно, за прошедшее столетия появились другие авторы для цитат. Гению достаточно узнать пару-тройку.

Хорошо пойдет любимец готишных школьниц Коэльо, ядовитый Макаревич заслуженно назвал его Кастанедой для дебилов. Мураками уже не в моде, ну, пощиплите перышки этому, как его, который коровьим копытом «Тухлесс» накарябал. Чака Паланика упомянуть, словно нечистого. И сыпануть аттической соли: немного «комеди-клабного» юмора ниже пояса, для раскованности. Блюдо готово.

И уж тогда мир точно обратит пристальное внимание на вашу, стомиллионную по счету, совершенно уникально гениальную натуру, закидав ваше подножие цветами и сетевыми «лайками».

А кто не закидает и насмехнется — так он быдло, дурак и завидует.

Так мне и отвечайте.

Язык как билет до Колымы, или Это же перевод с говяжьего!

Кто к поэзии с детства привык, лям-пам-пам, вечно верует в животворящий, полный разума русский язык… А я сошел с ума, какая досада!

Оно и немудрено, почитав нонешнюю прозу и то, на каком языке ее герои общаются.

Чтоб понять, как ваш герой говорит, надо этого героя что? Правильно, выдумать. Как следует, старательно, с чувством, с толком, с расстановкой. Подумать о его прошлом, об образовании, социальном уровне, да и место жительства не забыть. Тут в помощь разные словари местных диалектов. И тогда сибиряки у вас не будут «достоверно» употреблять через слово «однако, паря», и «акать» по-московски не будут.

Кухарка, положим, может управлять государством. Но вот говорить, как королева — вряд ли.

А типичная черта гнилого интеллигентного воспитания, когда сказать «ты» едва знакомому никак язык не поворачивается? И наоборот, «он матом не ругается, он на нем разговаривает». К вопросу о ненормативной лексике. Не обязательно передавать в деталях то, что высказал ваш герой, когда ему на ногу наступил динозавр. Но и переслащать речь нелепо. Особая печаль — иностранцы у наших авторов. Для немца слово «швайнехунд», идиоматично-идиотичная «свинская собака» — самое что ни на есть грубая ругань, для француза невинное нам «мерде», дерьмо — вполне себе непристойность. А уж как экспрессивны итальянцы и испанцы… «о кривоногий рогоносец, осквернитель могил, сын гулящей синьориты из проклятого святыми Неаполя, внук развратной монахини, любовницы самого нечистого!»

Слово «бл…» в устах японца звучит дико, кто б что не говорил. Поглядите:

Тикусёмо — «сукин сын»,

ама — «сучка»,

коно-яро — «сволочь»,

кусотарэ — «идиот, дебил», буквально — «голова из дерьма»,

рэйдзи — «псих»,

яриман — «шлюха».

Это только малая часть традиционных японских ругательств от любителей «нашего все» — аниме. И после этого ваш японец ругается русским народным словом? Побойтесь Сусаноо!

Основные странности языка персонажей, по мне, и происходят от их, бедолаг-героев, непропеченности, попросту непонимания наивных авторов, кто и как должен говорить. Главные «разговорные» дикости? Например…

Баг или фича. Приклеит автор эпизодическому «хара́ктерному» персонажу «опознавательное» словечко или выражение, и при каждом появлении бедняга обязан это словечко упомянуть. Словно плохой комик в базарном балагане. А то ведь персонаж настолько серый и невыразительный, что без такой «фичи» его читатель и не вспомнит. Иногда автор сам вставляет такие «перлушки» в речь почти в каждой книжке. Пример тому — насквозь небесталанный наш, сибирский фантаст и беллетрист А. Бушков с его «картина/сцена/жизнь насквозь понятная/знакомая/грустная» и т. п.

Честное слово, мигом читателя утомите.

Пафос, плавно переходящий в канцелярит. Пишут у нас фантастические опусы кто? Ну, в массе, «ан масс»? Милые интровертированные мальчики и девочки-студенты, которые как свои учебники зубрили, так на их жуткий псевдонаучный новояз чуть что и сворачивают, будто на экзамене. «Восприятие существования обособленного квалитета…» — родите меня обратно, пожалуйста. А еще им хочется, чтоб «красивше», чтоб любимые герои были без страха и укропа. И вот эльфийская царевна пафосно вещает: «Ибо востину, мы клялись кровавой клятвой, и наше светлоликое воинство явится в смертную битву!», сползая по временам на гнуснейший канцелярит: «явление, кое мы наблюдаем в настоящий момент» и т. п.

Простодушный проект. Другой сорт авторов, для которых живое общение ближе и доступнее, вот только круг этого общения… как бы сказать, «спесфисский». И вот граф выдает баронессе что-то вроде «ты че, корова, офигела?!», а офигевает как раз читатель, мало-мальски знакомый с манерами дворянства прошлых веков в общении меж равными себе, да еще дамами. Татьяна ехала в карете с поднятым задом, в общем.

Салат с озерными грибами. Это, конечно, первым делом дамское фентези, так называемое «юмористическое». Где после «моя бедная тушка в данный момент времени идентифицировала себя как вменяемую» тушка (о, это слово!) героини выдает прекрасному принцу «чо пялишься, долбодятел?» в лучших традициях базарных хабалок.

Умоляю, от лица еще живых после знакомстова с такими творениями читателей, не надо, не делайте этого, алмазная донна писательница. Если уж не хватает вашей подготовки на