Уистан Оден - Лекции о Шекспире Страница 62

В пьесе две темы: длительное интеллектуальное противостояние между Антонием и Октавием и отношения между Антонием и Клеопатрой. Возвращаясь к "Юлию Цезарю", какими предстают здесь Антоний и Октавий?

Брут говорит: "Я не любитель игр, и нет во мне / Той живости, как у Антония" [151] ("Юлий Цезарь", I.2). Цезарь рассказывает Антонию о своих подозрениях в отношении Кассия: "… он не любит игр / И музыки, не то что ты, Антоний" ("Юлий Цезарь", I.2). Тем временем Кассий, в разговоре с Брутом, предлагает не щадить Антония, так как "мы в нем найдем / Врага лукавого" ("Юлий Цезарь", II. 1). Брут возражает — на его взгляд, "Антоний — лишь часть Цезарева тела", который "слишком уж предан / Увеселеньям, сборищам, распутству" ("Юлий Цезарь", II. 1). Требоний соглашается: Антоний и сам потом посмеется над смертью Цезаря ("Юлий Цезарь", п. 1). Кассий, конечно же, оказался прав, а Брут заблуждался. После подстрекательской речи, обращенной к толпе, Антоний холодно замечает: "Я на ноги тебя поставил, смута! / Иди любым путем" ("Юлий Цезарь" III. 2). Он и сам без особой щепетильности пользуется создавшимся положением. Почти сразу после речи перед толпой и вести о прибытии в Рим Октавия Антоний говорит: "Весела Фортуна / И потому ни в чем нам не откажет" ("Юлий Цезарь", III.2). Позже он без колебаний соглашается на предложение Лепида включить в проскрипционные списки сына своей сестры: "Умрет и он; ему знак смерти ставлю" ("Юлий Цезарь", IV. 1). И вскоре говорит Октавию, что Лепид — "жалкий, недостойный человек", которого не грех использовать в своих интересах. Октавий отмалчивается, хотя и провоцирует Антония на откровенность — пусть Антоний чернит Лепида, а он, Октавий, использует это потом против

Антония, если Лепид окажется умнее, чем они думали. В битве при Филиппах Октавий настаивает на том, чтобы выступить на правом фланге, и когда Антоний, старший по возрасту и, очевидно, более опытный военачальник, возражает: — "Зачем перечишь мне в такое время?", Октавий холодно бросает: "Я не перечу; просто так хочу" ("Юлий Цезарь", v. i). Войска Октавия сражаются вяло, и это неслучайно, так как Октавий выжидает, пытаясь предугадать, как повернется дело. Антоний — искушенный политик, он честолюбив, он понимает людские мотивы и слабости. Подобно принцу Генри, он любит общаться и многому учится у других — и это выгодно отличает его от Брута. Он может быть беспощаден, о чем свидетельствует его поведение в деле о проскрипциях, он блестящий импровизатор, как видно из его речей, и превосходный воин. Однако он далеко не так силен в стратегии. Подобно многим импровизаторам, ему присуща известная безответственность — "Смута, иди любым путем". Он нетерпелив, и это мешает ему справиться с Октавием, человеком медлительным и осторожным. Октавий одерживает победу, потому что умеет ждать.

Римская империя разделена между триумвирами: Октавием, Антонием и Лепидом. Лепид, по сравнению с Цезарем и Антонием, — человек слабый. В начале первого акта Антоний находится в Египте, Октавий — в Риме. Жена Антония Фульвия и ее брат воевали друг с другом, а потом объединились против Октавия, который вышвырнул их из Италии. Сирия на востоке потеряна, Фульвия умирает, а Помпей грозит Риму с моря. Помпей грозен: "Народ ко мне расположен, и море / В моих руках" (ил). Больше всего

Октавий боится союза Антония с Помпеем, а Помпей и в самом деле пытался договориться с Антонием. Антоний говорит Октавию и Лепиду:

Не думал, что придется на Помпея

Мне меч поднять. Недавно оказал

Неоценимую он мне услугу.

Акт II, сцена 2.

Октавий рассчитал, что время поможет ему справиться с Помпеем и Антонием поодиночке, если только они не объединятся. Ему повезло. Он наносит поражение Фульвии, и Антоний, опасаясь непостоянства народа, возвращается в Рим. Во время встречи (и. г) Октавий упрекает Антония за то, что тот не предоставил ему военную помощь, а Антоний оправдывается, дескать, "у меня было похмелье, я забыл" и так далее. Подлинная же причина в том, что Антоний не доверяет Октавию. В целях укрепления отношений между триумвирами высказывается предложение, чтобы Антоний женился на Октавии — сестре Цезаря. Антоний неблагоразумно дает согласие, и это отсрочивает союз Антония с Помпеем. После разгрома Помпея этот брак перестанет интересовать Октавия. Если Антоний будет дурно обращаться с Октавией, у Цезаря появится повод к войне, но, так или иначе, судьба сестры ему безразлична. Энобарб, заметив, что "Октавия благочестива, холодна и неразговорчива", предсказывает, что Антоний "вернется опять к своему египетскому лакомству" (и. б).

Чуть позже, на борту галеры Помпея, триумвиры показаны в сравнении. Мертвецки пьяного Лепида уносят на берег. Антоний пьет и наслаждается трапезой. Октавий, напротив, пьет мало и сохраняет трезвую голову. Он, как всегда, знает, что делает:

Энобарб

Указывая на раба, который уносит Лепида.

Менас, гляди-ка, вот силач!

Менас

А что?

Энобарб

Не видишь ты? Несет он треть вселенной.

Менас

Ну и пьяна же эта треть. Будь так же Пьян целый мир — он, верно б, зашатался.

Энобарб

И зашатается, — лишь сам напейся.

Менас

Что ж, выпьем, друг.

Помпей

А все же до пиров александрийских Нам далеко.

Антоний

Не так уж далеко. — Ну, чокнемся. Твое здоровье, Цезарь.

Цезарь

Уволь. Полощем мы мозги, полощем, Они же все грязней. Противный труд.

Антоний

Мгновенье так велит. Уж подчинись.

Цезарь

Уж лучше бы оно мне подчинилось.

Акт II, сцена 6.

Вскоре Октавий, с помощью Лепида, нанесет поражение Помпею и тут же арестует самого Лепида.

Затем Октавий переносит внимание на Антония и провоцирует его, "едва упомянув" (III. 4) Антония в публично оглашенном завещании. Тот попадает в ловушку и, пренебрегая недвусмысленным советом Энобарба (III. 7), настаивает на морском сражении. Октавий, в свою очередь, умышленно уклоняется от битвы на суше:

Не принимай сраженья

До окончания морского боя.

Вот в свитке указания мои.

От них не отклоняйся. Знай одно:

Все будущее наше здесь решится.

Акт III, сцена 8.

Октавий знает, что египетские матросы ненадежны. Медлительный, осторожный человек переигрывает блестящего импровизатора. Октавий, быть может, и не великий полководец, но политик очень проницательный.

Повесть о любви в "Антонии и Клеопатре". В "Ромео и Джульетте" вспыхнувшая между героями любовь стала первым подобным переживанием для обоих. Они постигают значение эротической любви, узнают друг друга и самих себя, понимают, что жизнь состоит не только в верности семье и послушании родителям. Напротив, любовная связь, изображенная в "Антонии и Клеопатре", — последняя и для Клеопатры, и для Антония. Ей приходится очень тщательно накладывать грим; он толстеет и носит корсет. Позади у них удивительная жизнь, и мирской успех лишил их свободы — так бывают несвободны дети: общественная жизнь заняла место родителей. Ромео и Джульетта стремятся убежать из семьи — в мир, в котором будут только они двое. Они готовы жить где угодно, хоть в шалаше. Антоний и Клеопатра хотят убежать от будущего, от смерти и старости. Их невозможно представить в шалаше. Им как воздух нужна известность, нужны яства, богатые одежды, изысканные напитки. В комедиях, вроде "Как вам это понравится", противопоставлены не детство и взросление, не жизнь и умирание, а стремление к свободе от ответственности и желание жениться.

Хотя мы и не знаем, оказался ли бы счастливым брак Ромео и Джульетты, нам известно, что они абсолютно доверяют друг другу. А еще я убежден, что идеальной парой станут Бенедикт и Беатриче, сколько бы они ни ссорились. Антоний и Клеопатра не доверяют друг другу ни на йоту. Обоим прекрасно известно, чем закончится их связь, и поэтому им необходимы увещания — в подтверждение того, что они способны на чувство. Широкая огласка особенно важна для Клеопатры — она должна доподлинно знать, что все еще возбуждает желание. Поэтому она и поступает так дурно.

В пьесах Шекспира можно выделить три разновидности любовной поэзии. Сцена под окном дома Капулетти, в которой Джульетта зовет Ромео обратно, написана языком

Петрарки — взятым прямиком из сонетов. Ромео и Джульетта вынуждены прибегать к этому стилю, так как едва знают жизнь и не умеют еще сравнивать чувства — поэтому они заимствуют чужие слова. В комедиях, возьмем "Как вам это понравится", стиль совершенно иной. Розалинда, в обличье Ганимеда, наставляет Орландо: "Этот жалкий мир существует около шести тысяч лет, и за все это время ни один человек еще не умирал от собственного имени, я имею в виду от любви videlicet. <… > Люди время от времени умирали, и черви их поедали, но случалось все это не от любви" [152] Она говорит ему, что будет "плакать из-за пустяка, как Диана у фонтана, как раз тогда, когда ты будешь расположен повеселиться, и буду хохотать, как гиена, как раз тогда, когда тебе захочется спать" ("Как вам это понравится", IV. 1.). Стоит, однако, Орландо уйти, как Розалинда признается Селии: