Илья Стогоff - Рейволюция. Роман в стиле техно Страница 12

Разница в курсе между долларом и рублем была непроходимее Сибири. Тот, кто получал хоть какие-то суммы в иностранных дензнаках, мог считаться миллионером. А художникам иностранные дензнаки доставались за просто так.

Из Швеции к Африке приехал коллекционер. Мужчина хотел бы купить какое-нибудь произведение. Но подходящего произведения у Африки не было. Швед звонил и нервничал. В конце концов Африка вышел из дому, нашел во дворе здоровенную ржавую железяку и вдул ее шведу за $1000 как предмет индустриального искусства.

Нужно было ловить шанс. Успеть схватить его первым. Это была серьезная взрослая жизнь. Игрой это больше не было. Нужно было готовиться к иностранным гастролям. К иностранной известности. К всемирной популярности. Нужно было поехать и засиять как звезда.

Это было прекрасно. Но ошибиться тут было нельзя.

Новиков, Густав и Африка начали оформлять документы на выезд. Документов требовалось огромное количество. Получить их все художники не успевали. Было решено, что они разделятся и станут стоять каждый в своей очереди.

Африке досталось стоять в очереди за визами в консульстве. Он отстоял, получил паспорта. Вышел из консульства, постоял, подумал. И разорвал паспорта Новикова с Густавом в клочки.

Эти двое должны остаться здесь. Ехать всем вместе смысла нет, ведь № 1 бывает только один. К новым возможностям он решил поехать без них, и славу русского художника № 1 получить тоже сам.

Впрочем, все удалось поправить. В Ливерпуль (Великобритания) художники прибыли все вместе.

Всю дорогу Курёхин рассказывал приятелям, как проводил «Поп-механику» где-то в Германии, в сельской местности. Он упросил фермеров дать для шоу несколько десятков поросят. Как только музыканты заиграли, свиньи были выпущены в зал. Все сразу. По принципу: а-а, будь что будет!

Собираясь послушать джаз на свежем воздухе, меломаны взяли с собой любимых псов. Когда поросята смяли первые ряды, в собаках проснулись инстинкты. Они бросились грызть визжащих свиней.

Зрители катались в грязи. Фермеры орали и пытались спасти скотину. Полиция начала вязать курёхинских музыкантов прямо на сцене.

Чтобы не морочиться с оформлением документов и ничего не декларировать на границе, свои работы «Новые художники» вывезли из СССР под видом декораций к курёхинскому шоу.

В Ливерпуле Новиков стал готовиться к своей первой большой западной выставке. А Курёхин пообещал поддержать приятелей еще раз и провести в рамках выставки еще одну «Механику».

Особенно расходиться не стали. Ограничились минимумом: ожившая статуя, ирландцы с волынками, поющая лошадь, струнная секция Королевского симфонического оркестра, сорок одновременно воющих оперных певиц, африканские там-тамисты, китайские кунг-фуисты, ну и в заключение показ мод под органную музыку.

Зрители подарили Курёхину огромный букет цветов – ирисов. Курёхин поблагодарил их и съел весь букет. Эти цветы токсичны, и экспериментатор слег с пищевым отравлением. Впрочем, даже больной, он нашел в себе силы дать интервью шотландскому музыкальному критику.

– Верите ли вы во внеземные цивилизации?

– Человечество не там ищет. Я считаю, что сюрпризы стоит ждать не из космоса, а из земного ядра. Возможно, цивилизация существует там. Поэтому весь мой оркестр копает.

– Почему ваше выступление происходило на фоне портрета Брежнева?

– Видите ли, у нас была заветная мечта, чтобы Леонид Ильич стал членом «Поп-механики» и выступал с нами. Но, увы, ему не повезло. Он умер еще на стадии обсуждения проекта с импресарио…

А еще в шоу «Поп-механики» участвовал приятель Тимура Новикова, немец DJ Westbam. Новиков познакомился с ним где-то в Прибалтике несколько лет тому назад. Познакомился, пригласил в Ленинград, позвал участвовать в «Поп-механике», в общем в общем подружился.

Westbam ходил по Ленинграду в невиданных зеленых штанах и проповедовал дикие идеи. С собой он привез дядю Вильгельма Рютгера. Дядя был владельцем небольшой музыкальной компании Low Spirit. У себя в Берлине дядя с племянником занимались тем же, чем в Ленинграде занимались «Новые художники».

За год до ливерпульской «Поп-механики» они купили маленькую радиостанцию DT64. Станция дышала на ладан. Дядя Рютгер попробовал вдохнуть в покупку немного жизни. В поддержку станции были проведены танцульки. Планировалось, что это будет разовое и не очень масштабное мероприятие.

Подрыгать ногами под музыку техно пришли 5 тысяч человек. Это было неожиданно. Через пару лет танцоров было уже 25 тысяч. Фестиваль стал ежегодным и к концу 1990-х являлся крупнейшим в мире рейвом.

Westbam начал возить свой техно-шабаш по миру: диджеи, виджеи, лазерное шоу. Накачанные таблетками танцоры орут: «Лю-бовь! Лю-бовь!».

Германия, Венгрия, Польша, Россия… Русские танки покидали Восточную Европу, и на освободившийся плацдарм тут же выдвигались немецкие рейверы.

А в помещении ленинградского Рок-клуба в том году устроили пивной бар. Заведение разорилось после двух месяцев работы.

В зале, где раньше проводились концерты, по полу были разбросаны сотни мятых газет. Прямо на сцене спали грязные длинноволосые дети. Пахло псиной и табаком. Две лампочки по два ватта каждая едва освещали закат рок-н-ролла.

После этого Рок-клуб просто исчез. «Сайгон» тоже закрылся, и на месте, где он существовал, открыли магазин по продаже унитазов. Но дело было не в клубе и не в «Сайгоне». Наступали 1990-е. Первое десятилетие, которое предстояло прожить без рок-н-ролла.

Новиков и Густав Гурьянов внимательно приглядывались к тому, что вытворяет их немецкий знакомый. Они начал интересоваться техно-музыкой в то время, когда техно-музыка еще не до конца родилась. Они специально ездили на вечеринки в Нью-Йорк, Берлин, Лондон и Амстердам… а больше эта музыка нигде в том году и не играла.

Смерть рок-н-роллу обещали давно. Рок-н-ролл был последним стилем ХХ века, и вот он умер. Нужно было что-то другое. Не новый Цой или новые U2, а что-то вообще из другой области.

Нужно было понять: куда идти, если мы везде уже были? Никто не знал ответа – только Новиков и Густав. Но открывать свой секрет они пока не собирались.

8. Вечеринка с диджеем (1990–1992)

А времена пошли сумасшедшие.

В СССР прошел первый аукцион «Sotheby’s». Выставлялись картины современных русских. Среди покупателей был даже певец Элтон Джон. Полотно «Фундаментальный лексикон» ушло за $400 000.

Безденежные голодранцы-художники вдруг стали самыми богатыми людьми агонизирующей империи. Теперь они скупали квартиры прямо на Невском и могли ежедневно заказывать блюда от лучших поваров Северной Венеции. Такое не позволяли себе даже тогдашние ленинградские бандиты, которые уже появились и даже немного разбогатели, но такого позволить себе еще не могли.

Времена пошли сумасшедшие.

У Тимура Новикова был приятель по фамилии Юфит. В 1980-х он вместе с панком Свиньей резал пятачки живым свиньям и руками трогал фекалии. А теперь вдруг превратился в модного режиссера и даже взял какие-то призы на французском кинофестивале.

Как-то Юфит снимал сцену зверского изнасилования. Дело происходило в окраинном парке. Он все снял, собрал аппаратуру, отпусти актеров, уехал домой… а наутро выяснилось, что главная героиня была зверски изнасилована и убита. В том самом парке, где накануне шла съемка.

Времена пошли сумасшедшие и опасные.

Кто-то открывал банки, кто-то вешался в бане. Некоторых приятелей убили, другие всего лишь пропали без вести. У знакомой художницы папа вечером вышел попить пива и был до смерти забит ногами в собственном дворе. Беспризорные дети смотрели, как он умирает, и громко смеялись.

Кто-то уезжал в США, кто-то – в Тибет, а приятель Новикова художник Иван Сотников уехал в поселок Вырица Ленинградской области. Здесь стояла крошечная церковь, и Сотников устроился работать церковным сторожем. Такой вот выбор. Но об Иване Сотникове разговор впереди.

Времена пошли сумасшедшие и опасные, но в то же время и интересные.

Как-то «Новые художники» дали $200 человеку, разводящему мосты над Невой, и тот посреди бела дня развел самый красивый, самый центральный Дворцовый мост, а они развесили на нем свои картины.

Это было так здорово! А еще здоровее было то, что когда мост свели, картины были выкуплены у художников Русским музеем.

Времена пошли настолько сумасшедшие, что Африка лег подлечиться в сумасшедший дом. Договорился с главврачом, уехал из Петербурга и на три недели залег в психиатрическую больницу города Симферополя.

Все было по-честному: он проходил те же процедуры, что и остальные пациенты, общался с реальными психами и выпускал больничную стенгазету. Суть состояла в том, что Африка «исследовал влияние распада СССР на психику душевнобольных».

Остальные «Новые» занимались кто чем. Новиков не вылезал из-за границы. А Густав искал новый сквот.