Елена Грицак - Тироль и Зальцбург Страница 13

Не имея места для отчета о всех победных боях, скульптор изобразил лишь самые громкие, причем каждое изображение, ввиду большого количества сцен, пришлось уменьшить до размера небольшого полотна. Если бы заказчик не умер и смог увидеть все это, он наверняка порадовался бы картинам завоевания Штульвейсенбурга и разгрома турок в Хорватии, двух побед над французами при Гинегате (1479 и 1515), поражения венецианцев у Кальяно (1487), взятия крепости Аррас (1492), осады Куфштайна и обращения в бегство богемцев при Регенсбурге (1504), унижения герцога Гельдернского (1505), сдачи Падуи (1509), победной осады Турина (1513), удачной защиты Вероны (1516), осаждаемой все теми же венецианцами, с которыми Максимилиан воевал много и успешно.

Рельеф памятника императору Максимилиану во Францисканской церкви. Иллюстрация к книге

В отдалении от императорской гробницы с 1823 года лежат останки предводителя воcставших тирольцев Андреаса Хофера. Он был расстрелян по приговору французского военного суда зимой 1820 года вместе со своим сподвижником Сандвиртсом Пассейрским. Единые в смерти, эти люди остались рядом и после нее, превратившись в каменные статуи памятника в Придворной церкви. У ног командиров на барельефах пьедестала разместилась их символическая армия, которую представляют шесть крестьянских фигур – аллегория войска и шести административных округов Тироля. Осматривая монумент, внимательный зритель может заметить разницу в исполнении двух его частей: имея равных по мастерству создателей, солдаты на пъедестале выполнены с большим старанием и любовью к героям, чем статуи предводителей.

Так получилось, что этот уголок храма посвящен борцам за свободу Тироля. По сторонам памятника Хоферу погребены его товарищи Шпекбахер и Гаспингер, а напротив расположена братская могила тех, кто отдал жизнь за освобождение своего края уже в другие, не столь отдаленные времена. На одном из мраморных надгробий можно прочесть имена трех офицеров, причем один из них – внук Хофера.

С середины XVII века и до последних лет существования графства Тиролем управлял Леопольд Габсбург. По примеру предшественников он жил в Инсбруке, но, в отличие от них, уделял меньше времени войне и гораздо больше искусству, литературе, наукам. Графа окружал большой изысканный двор, который, наряду с поэтами и красивыми дамами, составляли ученые, в то время получившие возможность преподавать в университете Инсбрука. Выросший из иезуитской школы и официально учрежденный Леопольдом, вначале он работал с перерывами, дважды распускался и собирался вновь, пока в середине XVIII века Франц I окончательно не закрепил его статус. С тех пор название этого почтенного заведения употребляется со словом «императорский» и двойным посвящением в честь обоих основателей. Кроме того, горожане решили увековечить графа-созидателя в особо торжественном памятнике. Замысел удался вполне, поскольку его бронзовая статуя стала первым в северных Альпах скульптурным изображением всадника на вздыбленном коне.

К правлению Леопольда относится появление в Инсбруке не только университета, но и городского театра. Первые публичные подмостки радовали публику около двух столетий, но потом здание было переделано и, утратив былую роль, почти век существовало в качестве управления таможенной службы. В 1970-х годах давно заброшенное строение снесли, а на сохраненном фундаменте воздвигли Дворец конгрессов.

Утратив звание столицы графства, город начал быстро расти. Строительный шквал поглощал средневековые постройки, место которых занимали церкви, дворцы и учреждения в стиле барокко. В 1710 году для публики распахнулись ворота Придворного парка (нем. Hofgarten). Парковые дорожки располагались прямо под окнами Хофбурга, поэтому вначале сюда пускали только избранных, чтобы вид гуляющих не смущал наместника. Со временем рядом со старинными скамьями и белоснежной скульптурой появлялось более современное оборудование и теперь горожане могут не только пройтись, но и посмотреть концерт в специальном павильоне, поиграть в шахматы на специальной площадке или посетить устроенный здесь же Музей изобразительных искусств.

Не первым, зато самым главным для города явлением в стиле барокко стал собор Святого Якова, возникший к 1724 году там, где ранее стояла готическая церковь. В духе времени святыней нового храма признали не древнюю икону, а почти светскую картину: алтарь украсил портрет Богоматери-Помощницы кисти именитого портретиста Лукаса Кранаха Старшего. Роспись потолка исполнил один из братьев Асам – художник из Баварии, в отличие от Кранаха, знавший о создании храмов все, от проектирования до мелких деталей убранства. Чтобы поддержать высокий статус храма (по захоронениям он явно уступал Придворной церкви), сюда был перенесен прах эрцгерцога Максимилиана III спустя век после его смерти. Эрцгецог совмещал звание правителя Тироля с титулом гроссмейстера Тевтонского ордена.

Не испытав особых потрясений, собор Святого Якова более 300 лет действует в качестве приходской церкви. Его двери распахнуты и для верующих, и для праздной публики, которой, с учетом небольшого населения Инсбрука, собирается больше, чем прихожан. Многие приходят сюда не столько ради осмотра гробницы и странного творения Кранаха, сколько для того, чтобы насладиться чистым звуком колокола, не так давно помещенного на Северной башне; говорят, что мелодия перезвона призывает к миру.

Такую же идею преследовали создатели колонны Святой Анны, воздвигнутой в 1704–1706 годах и позже оказавшейся на главной улице Инсбрука. Ее создавали на средства горожан в память о победе над баварцами, пытавшимися захватить столицу Тироля во время дележа испанского наследства. Сооружение из красного мрамора имеет вид коринфской колонны, увенчанной скульптурным изображением Девы Марии – спасительницы города. Богоматерь окружают статуи святой Анны, святого Кассиана, святого Виргилия и святого Георга. Улица, в центре которой позже оказался памятник, получила название в честь эрцгерцогини Марии-Терезии. Начинаясь у границы Старого города, она знаменует собой начало Нового, пленяющего разноцветными фасадами зданий в стиле барокко.

Первой из построек в новом вкусе стал дворец, построенный к 1728 году архитектором Г. А. Гимппом. Ныне это барочное здание именуется Домом земли Тироль, а в его пышно декорированных залах расположилось местное правительство. Дом горожанина Хёлблинга вначале имел скромный средневековый фасад, но к 1730 году, после значительной переделки, тоже стал похож на барочный дворец. Сегодня первый этаж здания занимает маленький магазин и в нем по-прежнему живут люди, хотя и не потомки первых владельцев.

Трудно поверить, что респектабельную и, казалось бы, неизменно благополучную Австрию могло захватить такое неприятное явление, как бедность. Между тем такое с ней случилось в первой половине XIX века, когда в стране всем жилось плохо, исключая небольшие группы населения, к которым вместе с родовой знатью принадлежали домовладельцы. Недвижимость обеспечивала надежный доход, в отличие, например, от рук, какими бы искусными они ни были. К счастью, недовольство не вылилось во всеобщий бунт (тирольцы – нация гордая, но законопослушная), но иногда принимало странные формы. Крестьяне выходили на дорогу, ломая и сжигая императорские кареты, рабочие выплескивали ненависть на машины, которые, как им казалось, отнимают у человека хлеб.

В середине того же столетия страсти утихли, страна избавилась от захватчиков, как французских, так и баварских, а буржуазная революция 1848 года завершилась приходом к власти прогрессивного императора Франца-Иосифа, который сумел изменить ситуацию в экономике и установил спокойствие в политике. Одержав победу, капитализм развивался не так бурно, уже не встречая преград со стороны правительства. Люди не боялись войны, перестали голодать и даже начали задумываться о прекрасном. Резким переменам в жизни и сознании австрийцев немало поспособствовала промышленность. По всей империи тысячи фабрик производили огромное количество товаров и часть создаваемого богатства – та, что не оседала в банках, и не уходила на развитие производства, направлялась в городскую казну. Банкиры и заводчики создавали «свои» города, благо прошло время экономии, когда каждый грош пускался в оборот, и победители смогли показать то, чем обладали.

Оказавшись на пересечении путей из Восточной Европы в Западную и из Южной в Северную, Инсбрук развивался не менее активно, чем страна в целом. Однако, в отличие от Вены, которая преображалась по единому проекту, здесь изменения происходили если не хаотично, то и не планомерно.