Анатолий Анисимов - Компьютерная лингвистика для всех - Мифы, Алгоритмы, Язык Страница 19

— ------------=

(60) Сенека Л. Л. Нравственные письма к Луцилию. Трагедии. — М.: Худож. лит., 1986. — С. 186,

— ------------=

людей, желая добра, он творит зло, потому что зло необходимо; иначе прекратится жизнь" (61).

В эпилоге "Братьев Карамазовых" есть интересное название предпоследней главы: "На минутку ложь стала правдой". Каждый герой Достоевского воплощает в себе определенную идею и существует до тех пор, пока она не оборачивается ложью. Поэтому в романах Достоевского столько трупов и сошедших с ума. А ответа нет. Человек Достоевского подобен жонглеру, балансирующему на тонкой проволоке между двумя космическими безднами. И только князь Мышкин из романа «Идиот», кажется, находит для себя ответ, но он безумен и с безразличной улыбкой смотрит на остановившийся мир. "Удивителен ответ творца своим персонажам, ответ Достоевского Кириллову: жизнь есть ложь, а она является вечной" (62). Аналогичный парадокс возникает, если вместо "Я не существую" произнести "Я сплю". Отсюда легко вывести антиномию "жизнь — сон" — любимую тему многих современных писателей и древних философов. На уровне языковых рассуждений нельзя отличить жизнь от сна. Платон развивает этот вопрос в диалоге «Теэтет». Ему также приписывают знаменитое парадоксальное утверждение: "Я знаю, что ничего не знаю". Впрочем, Платон все же сомневается и задает вопросы. "Платон, заявляют они, сам признается в своем диалоге «Теэтет»: "Я ничего не знаю и ничему не учу, я только сомневаюсь…" К словам же "Я ничего не знаю" Платон прибавляет затем: "Кроме сущей безделицы — задавать вопросы и отвечать на них", — имея в виду искусство диалектики, которым владел в совершенстве" (63). Таким образом, при помощи неприметной частицы «не» в язык заключается парадоксальное могущество и странное очарование принципа отрицания. Так язык, человек и весь мир сливаются в неразрывном единстве, как сливаются волны, исчезающие, чтобы опять возродиться. И если долго вслушиваться в это движе

— ------------=

(61) Голосовкер Я. Э. Достоевский и Кант. — М.: Изд-во АН СССР, 1963.С. 85–86.

(62) Камю А. Миф о Сизифе //Сумерки богов. — М.: Политиздат, 1989. — С. 301.

(63) Анонимные пролегомены к платоновской философии //Платон… Диалоги.. — С. 487.

— ------------=

ние волн, вглядываться в мимолетные знаки, пытаясь понять их таинственный смысл, то в какой-то неуловимый момент перехода между явью и сном можно услышать тихий зовущий голос сирен, от которого нельзя оторваться: "Что этот мир? Только сказка в загадке сна снов, только книга из непрочитанных знаков и слов". И даже в последней лжи того сна, из которого нет возвращения, кто-то опять повторяет: "Не существую, не знаю…" Кажется, из какой-то непостижимай дали Платон улыбнулся и произнес: "Я существую, я знаю". Вот почему, слушая такие речи, Одиссей привязал себя к мачте корабля.

С развитием абстрактного мышления катастрофически увеличивается количество самоубийств. Человек перенял редкую болезнь богов. Еще в начале нашей эры философским анализом этой печальной проблемы занимался Луций Анней Сенека (ок. 4 до и. э.- 65 н. э.). В последнем произведении "Нравственные письма к Луцилию" он в разнообразных вариантах настойчиво повторяет печальный итог своих размышлений. "Жизнь — как пьеса: не то важно, длинна ли она, а то, хорошо ли сыграна. К делу не относится, тут ли ты оборвешь ее или там. Где хочешь, там и оборви — только бы развязка была хороша" (64). Кажется, Сенека в большей степени убеждал себя. По приказу своего жестокого ученика императора Нерона он трагически уходит из жизни. С трудом перерезав вены, медленно умирая, он диктует писцам последние мысли. Жаль, что эти тексты до нас не дошли. Самоубийство связано с возможностью сознания человека воспринимать самого себя как отчужденный абстрактный объект. Это новое качество — достижение эволюции разума. Какое-нибудь доминирующее неприятное чувство, возникшее по той или иной причине, может быть связано с абстрактными указателями, вызывающими образы различных вещей, включая образ самого человека. Возникает навязчивая идея избавиться от неприятного чувства. Может так случиться, что среди всех опротивевших вещей первичная

— ------------=

(64) Сенека Л. А. Письма к Луцилию. Трагедии. — С. 148.

— ------------=

причина затеряется, а объектное «Я» займет весь передний план. Уничтожается абстрактный обьект, но с мгновенным освобождением исчезает сама личность.

"Теперь анализ меланхолии показывает нам, что «я» может себя убить только тогда, если благодаря обращению привязанности к объектам на себя оно относится к себе самому как к объекту; если оно может направить против себя враждебность, относящуюся к объекту и заменяющую первонанчальную реакцию «я», к объектам внешнего мира… Таким образом, при регрессии от нарцистическога выбора объекта этот объект, хотя и был устранен, все же оказался могущественнее, чем само «я». В двух противоподожных положениях крайней влюбленности и самоубийства объект совсем одолевает «я», хотя и совершенно различными путями" (65).

Самоубийство — свойство циклического мышления с развитыми ассоциативными связями. В мысли "объект — охотник" соединяется действием с "объектом — целью", но тут же по ассоциативной связи возбуждаются новые образы, вызываемые "объектом — целью". Эти образы посылают импульсы "объекту — охотнику", сигнализируя о возможных отношениях с ним. "Объект — охотник" аналогичным способом вступает во взаимодействие с новыми образами. Если "объект — охотник" и "объект — цель" представляют объективное «я» человека, то возможно усиление потенциала циклического пути, соединяющего эти два одинаковых «я». Мысль замыкается в кольце, напряжение возрастает, неприятные ощущения усиливаются. Хорошим профилактическим средством может быть любая работа, связанная с необходимостью быстрого управляющего реагирования. Такая работа требует одностороннего древнего мышления по типу "охотник и жертва". При этом отсекаются лишние ассоциативные потоки сознания. В частности, полезен спорт. Футбол изобрели в первобытных племенах индейцев, правда, играли тогда отрубленной человеческой головой. У особо чувствительных людей в наше время абстрактное созерцание приводит в действие потоки ощущений, непрерывно меняющие свои полюса, которые могут вызвать опасное ощущение абсурдности жизни. Вещи в своей обыдепности, повторяемости и ускользающих подробностях могут вызвать странные ощу

— ------------=

(65) Фрейд 3. Печаль и меланхолия //Психология эмоций Тексты. — М.: Изд-во Моск. ун-та 1984. — С. 209.

— ------------=

щения. Как на картинах пуантилистов, каждая вещь изображается множеством разноцветпых изолированных точек, каждая точка есть тоже вещь, состоящая из точек, и, вглядываясь в детали причудливой картины мира, теряешь ощущение реальности существования. В 1938 г. в Париже появился знаменитый роман Ж.-П. Сартра «Тошнота», возникло философское течение абсурда, получившее название «экзистенциализм». Герой романа созерцает в парке деревья.

"Я приготовился увидеть, как движение возникает из небытия, как мало-помалу зреет и расцветает — наконец-то мне удастся подсмотреть, как существование рождается на свет. Но не понадобилось и трех секунд, чтобы все мои надежды рухнули. На колеблющихся ветках, слепо шаривших вокруг, я не мог уловить «переход» к существованию. Сама идея перехода тоже придумана людьми. Слишком определенная идея. Все эти крошечные подрагивания были отделены друг от друга, выступали сами по себе. Они со всех сторон кишели на ветках и сучьях. Они вихрились вокруг этих высохших рук, обволакивая их крохотными ураганами. Само собой, движение было чем-то иным, нежели дерево. И все равно это был абсолют. Вещь. Все, на что натыкался мой взгляд, было заполнено. На концах веток роились существования, они непрерывно обновлялись, но они не рождались никогда. И все существующее, что мельтешило вокруг дерева, не являлось ниоткуда и не исчезло никуда. Вдруг оказывалось, что оно существует, и потом вдруг, что уже — нет. Сществование лишено памяти: от ушедших оно не сохраняет ничего — даже воспоминания. Существование всюду до бесконечности излишне, излишне всегда и всюду. Существование всегда ограничено только существованием… Они не хотели существовать, но не могли не существовать — вот в чем загвоздка" (66).

Экзистенциализм отличается пристальным вниманием к переходу между существованием и небытием. Только этот переход объявляется истинным бытием, все остальное, включая само существование и небытие, абсурд — логические ловушки нашей мысли. В 1942 г. среди дрожащих неторопливых мелодий экзистенциализма прозвучал новый восточный мотив. Вышла в свет повесть Камю «Посторонний». Герой ее, алжирец Мерсо, живет в абсурдном мире вещей и событий. Он видит вещи, слышит звуки, хоронит мать, совершает бессмысленное убийство и все время безучастно наблюдает себя со стороны. Он посторонний, он тоже вещь в мире вещей. И только в ночь перед казнью он неожиданно избавляется от гипноза постороннего наблюдателя и запоздало бунтует.