Елена Коровина - Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства Страница 2

В середине XIV века монах францисканского монастыря в Болонье, Франьо (Раньо) Неро, составил труд «Вечная книга. Оракул», ставший ныне легендарным, ибо практически все его предсказания, созданные до 2000 года от Рождества Христова, подтвердились. Так вот в своем «Оракуле» Неро упомянул и сфинкса. «Есть на Востоке великий каменный идол всех времен и народов, хранящий весь опыт человечества», – записал монах и предрек, что, разгадав загадку сфинкса, люди узнают о том, как жить вечно или продлевать жизнь до того возраста, «когда уже захочется перейти из нашего мира в мир Вечный». Неро увидел под статуей какой-то особый «сейф», где скрыты знания о болезнях, о смысле жизни, там же находится хранилище с семенами всех растений земли. То есть сфинкс – место хранения Вечной мудрости.

Удивительно, но спустя 600 лет после написания «Оракула», в середине ХХ века, Эдгар Кейси увидел в вещем сне похожее: под правой лапой сфинкса находится потайная камера. Ясновидец назвал ее «залом записей», где хранится вся записанная атлантами история человечества «с самого начала до постройки Великих пирамид», то есть до того времени, когда последние атланты еще жили в Древнем Египте. Словом, видения совпали. А может, просто Кейси сказал то, что прочел у Неро? Нет, американец никак не мог сделать этого! Дело в том, что рукопись францисканского монаха нашлась только в 1972 году. На нее наткнулись случайно. Боясь церковного преследования, монах сумел надежно спрятать свой труд. Он вложил страницы «Оракула» в книгу «Травы Тосканы», явно уверенный, что это скучное творение вряд ли кто станет читать. Кейси же заговорил о сфинксе в 1945 году – почти за 30 лет до находки «Оракула» в монастырской библиотеке близ Болоньи. Но удивительно, что оба предсказателя говорили об одном. Так, может, допустить, что они правы: сфинкс – своеобразный сейф веков, где хранятся страницы Вечной мудрости?

Однако ныне мир более заинтересован в поисках золотого тельца, нежели какой-то мифической мудрости. И сфинкс все сильнее приобретает иные – далеко не благородные черты стража человечества. Каменный колосс все чаще олицетворяется с проклятьем человечества. Еще древние греки, не видя самой статуи, по слухам создали собственный образ сфинкса.

Кстати, само имя «сфинкс» греческого происхождения. Как выяснили египтологи ХХ века, древние египтяне называли его «шепсес анх» – живой образ. Он действительно был для них живым: благородным помощником и бесстрашным стражем. И если много веков считалось, что сфинкс был возведен в пустыне только для того, чтобы стеречь покой умерших, то ХХ век открыл, что это не так. Вокруг статуи археологи раскопали фрагменты древнейшего города. То есть страж охранял реальных живых людей. Египтологи даже сумели понять, что случилось с древнейшим поселением: его разрушили по приказу кого-то из первых фараонов. Город не угодил правителю, и его стерли с лица земли. Только вот уничтожить статую, которую и глазом-то охватить трудно, ни один приказ фараона не смог. Сфинкс устоял, породив сотни легенд.

Легенды, вернее, мифы древних греков всегда отдавали, как бы сказали сейчас, «триллером и сюжетами фильма ужасов». Под стать другим оказался и миф о сфинксе. Греки упразднили его мужской род, некогда существовавший в Египте: на Пелопоннесе мифическое существо стало женщиной, хотя когти льва и крылья орла остались. Зато крылатая дева-львица обрела у греков собственный статус безо всяких там тайн: Сфинга (так зовут ее на древнегреческом) стала душительницей, что, собственно, и значит ее имя. Скрупулезные греки даже выявили ее родословную: их Сфинга родилась от чудовищ Тифона (полузмей) и Ехидны (ну уж ее-то знают даже наши современники). Появилась и биографическая легенда. Высшая богиня Гера (супруга Зевса) послала Сфингу к городу Фивы – и не охранницей-стражем, как в Египте, а в качестве орудия наказания за грехи фиванского царя Лая. Любого, кто хотел войти в город, Сфинга хватала и задавала ему загадку: «Кто ходит по утрам на четырех ногах, днем – на двух, а вечером – на трех?» В другом варианте загадка звучала так: «Кто имеет утром четыре ноги, днем – две, а вечером – целых три, но и они не придают ему силы?» Ни один путник не мог отгадать коварную загадку, и греческая дева-сфинкс пожирала их. Но однажды к Фивам подошел мудрый Эдип, сын Лая и его супруги, царицы Иокасты. Впрочем, Эдип не знал об этом родстве. Он был усыновлен царем Полибом и его супругой Меропой и искренне считал их настоящими родителями.

Встретив злобного царя Лая, Эдип повздорил с ним и убил. Как сказал бы гений психоанализа ХХ века незабвенный доктор Фрейд, Эдип начал воплощать в жизнь комплекс своего имени, когда каждый мужчина мечтает освободиться от своего отца и завладеть своей матерью.

Конечно, древний Эдип не мог знать о своих комплексах, поэтому, встретив у стен Фив деву-сфинкса, он быстро разгадал ее загадку и вошел в город. Там он влюбился в царицу Иокасту, не зная, что она его мать, и женился на ней. Словом, комплексы доктора Фрейда восторжествовали, но злобная Сфинга была повержена. От досады, что ее загадка разгадана, она бросилась в пропасть с высокой скалы. С тех пор сфинкс становится олицетворением тайны, загадки, которая несет гибель. То есть из древнейшего стража порядка крылатый гигант со временем превратился в проводника хаоса.

Теперь уже и сам лик сфинкса воспринимался европейской цивилизацией не величавым, мощным или даже отрешенно-вечным, как в Древнем Египте, а экспрессивным, непонятным, таинственным и ужасным в этой непонятной таинственности, впрочем, как и вся древнеегипетская цивилизация, мало понятная нынешнему европейцу. Весьма показательным оказалось восприятие сфинкса Наполеоном Бонапартом в его египетском походе. Когда в самом конце XVIII века его армия вторглась в Долину царей, пирамиды поразили французов, в том числе и будущего императора, величием и мистической мощью, а вот сфинкс прямо испугал. А все потому, что в разное время суток солнце по-разному освещает каменного стража. В утренних лучах его лик кажется спокойным и даже безмятежным. Но по мере скольжения солнечных лучей по статуе ее лик приобретает зловещий, сумрачный и даже угрожающий вид. К тому же в Египте темнеет почти мгновенно. Так что Бонапарт не раз видел, как сфинкс приобретает ужасное выражение и начинает скалить зубы. Не потому ли он приказал своим солдатам стрелять прямо в лицо древнего стража? Вот только изуродованный лик стал еще более отвратительным и угрожающим. А может, он просто предвидел ужасную судьбу самого Наполеона?..

Так, может, человечество и вправду просто приписывает сфинксу собственные зловещие черты? Идут века, и войны, эпидемии, катастрофы становятся все ужаснее, бесчеловечнее, масштабнее. Ну а сфинкс проходит историю цивилизации вместе с человечеством. Не оттого ли благородный Большой сфинкс – шеспес анх, живой образ – превращается людьми в устрашающее чудовище, символ не жизни, но смерти?..

Мистический резонанс, или Предупреждение сфинксов

Санкт-Петербург – город мостов, каждый из которых является шедевром архитектуры и техники, уникальным украшением города. У каждого – своя тайна. Мост, соединяющий Коломенский и Безымянный острова через реку Фонтанку, изначально считался чудом архитектуры, поскольку должен был висеть на тройных нитях металлических цепей и назывался Цепным. Он строился в 1825–1826 годах известными инженерами В. фон Троттером и В. Христиановичем и считался новым словом в технике: длина пролета составляла 55 метров, ширина – почти 12 метров. Украшали его фигуры четырех сфинксов, будто охраняющих мост с обеих сторон.

Фигуры эти были изготовлены по моделям академика скульптуры П.П. Соколова, он же предложил украсить мост египетской символикой. Император Николай I, лично следивший за созданием моста, приказал денег не жалеть, «придавая мосту размах роскоши». Так что головы сфинксов щедро позолотили, равно как и восточные орнаменты с иероглифами. Вся эта египетская роскошь так впечатлила горожан, что мост тут же назвали Египетским. Со временем, конечно, едкие петербургские туманы согнали позолоту, роскошь сошла и сфинксы приобрели облезлый и унылый вид.

В полдень 20 января 1905 года к Египетскому мосту подошел конно-гренадерский полк. Военные были тут частыми гостями – неподалеку располагались армейские казармы. День выдался пасмурным. Солдаты, ведущие под уздцы лошадей, рассеянно смотрели на низкие наползающие тучи, на металлические конструкции и тройные нити цепей, покрытые зимней грязью и пятнами ржавчины. Навстречу полку по мосту ехали городские извозчики, шли пешеходы. Словом, кипела обычная городская жизнь. И вдруг пролеты моста, разорвавшись, рухнули на лед Фонтанки. Крики и стоны людей смешались с хрипом и ржанием упавших лошадей. Началась паника…

Уже к вечеру петербургские газеты так описали катастрофу: «Сегодня в 12 с половиной часа дня при следовании лейб-гвардии конно-гренадерского полка через Египетский Цепной мост через Фонтанку, по направлению от Могилевской улицы к Ново-Петергофскому проспекту, в тот момент, когда головная часть полка уже подходила к противоположному берегу, мост обрушился. Находившиеся впереди офицеры успели проскочить на берег, нижние же чины, в количестве двух взводов, шедшие в строю справа по три в ряд, вместе с лошадьми упали в воду. Упали также в воду проезжавшие в обратную сторону один ломовой и четыре легковых извозчика без седоков и несколько пешеходов… К 2 часам дня люди и лошади были извлечены из воды. Пострадавшие были отправлены в ближайшие приемные покои и в лазарет Николаевского артиллерийского училища. Серьезно пострадавших, по официальным сведениям, не оказалось».