Владимир Порудоминский - Солнечная высота Страница 2

Сначала высоты на картине были освещены лишь с одной стороны. Так всегда в природе: заходит солнце — холмы, дома, деревья с одной стороны озарены его лучами, с другой — от них ложится на землю тёмная тень. Такими увидела эти безымянные высоты Яблонская в тот осенний вечер, когда впервые встретилась с ними. Но для художника всего важнее с наибольшей силой и ясностью высказать главную мысль картины. И Яблонская так расположила на холсте яркие пятна света и тёмные пятна тени, что высоты оказались освещены и справа и слева, и спереди и сзади — со всех сторон.

Какой удивительный цвет у этой пожелтевшей осенней травы! Тёплый, неяркий, кажется, он лишь понемногу разгорается.

Высоты словно светятся, сияют заполняющим их светом.

Они поднимаются как памятник погибшим героям. Сама земля на картине Яблонской зажглась вечным огнём...

Сбоку, в низине между холмами, притаилось село. Белеют хатка, сарай, коровник, устремились вверх острые золотые верхушки тополей. Село не тотчас и заметишь среди высот, но потом уже не забудешь. Несколько белых домиков в хороводе деревьев согревают картину лаской и радостью.

Наши воины не зря отдали жизнь за эту землю.

Зарастают старые окопы. Живут люди. Работают. Сеют хлеб. Пасут стадо. Водят трактор.

Жизнь побеждает!

Май

Май. 1965

«Прекрасный труд на прекрасной земле», — говорит Татьяна Ниловна Яблонская про крестьянскую работу. И люди, которые выполняют эту работу, кажутся ей необыкновенными, прекрасными людьми.

Этим людям важно, когда первый снег лёг на землю и когда выпал первый дождь. Им важно, куда ветер дует, как трава растёт и рано ли завязались на деревьях почки. Они поднимают голову и долго слушают песню жаворонка. Они меряют свой день по восходу и заходу солнца. Они щупают ладонью землю — бережно и чутко, как лоб ребёнка. Всякое дерево в саду для них добрый приятель: у всякого свой нрав и повадки.

Яблонская знает, что труд земледельца — нелёгкий труд. Но это труд — радостный. Она рассказывает красками на холсте про радость сельского труда. Поэтому в её картинах много света и воздуха, они наполнены солнцем и ветром.

Татьяна Ниловна любит сельские базары, их яркое, праздничное веселье. Она любит цветастые вывески, пёстрые коврики с белыми лебедями, плывущими по синей воде, расшитые полотенца — рушники, любит венки, гирлянды, букеты из бумажных цветов, красные, синие, зелёные ленты, расписные игрушки, глиняную посуду, сверкающую яркими узорами, — кувшины, кружки, блюда, миски, жбаны, она любит всё, чем издавна украшает народ свой быт, дом, одежду. Мы часто видим, как на картины Яблонской переходит ясная простота и чистые звонкие краски народного искусства.

Согретые солнечными лучами чёрные вскопанные грядки, на них замысловатыми полосами и пятнами легли тени деревьев.

Зелёная трава сверкает драгоценным изумрудом.

Белые и жёлтые кружочки цветов, разбросанные в траве, сияют маленькими солнцами.

Молодая женщина работает в саду. Вот остановилась на минуту, выпрямилась, опираясь на тяпку.

Вокруг поднимаются всходы. Скоро в благодарность за труд земля принесёт людям обильные плоды.

В чёрной земле созреют красная морковь, жёлтая репа. Завьются на грядках зелёные кочаны капусты. Ветви деревьев согнутся под тяжестью яблок и груш, крупной лиловой сливы.

Женщина крепкая, ладная. И — лёгкая. Её платье, подхваченный ветром платок пронизаны светом. Яркий свет солнца обтекает её фигуру, круглит сильные руки и ноги.

Стройная, озарённая солнцем женщина посреди зелёного сада — как сказочная Весна-Красна.

Поглядите — она и сама похожа на деревце. Её загорелые руки — будто тёмные, красиво изогнутые ветви над побелённым стволом.

А может быть, это деревья похожи на девушек, выбежавших в сад в праздничных белых платьях?

Человек и природа вместе радуются весне, маю.

Хлеб

Картину «Хлеб» Татьяна Ниловна Яблонская написала давно. Почти сорок лет назад. Картина сразу очень полюбилась зрителям. Тысячи людей узнали и запомнили имя художницы.

Картина появилась на выставке вскоре после войны. Лишь четыре года минуло, как отгремели последние бои с фашистами.

Забыть беды, страдания, потери, принесённые войной, было невозможно. И всё-таки настроение у всех было приподнятое, праздничное. Люди радовались победе, радовались мирному труду. На картине Яблонской они увидели свою радость.

Они увидели Праздник Победы.

Потому что мирный солнечный день, богатый урожай, весёлые женщины, дружная работа, тяжёлые мешки с хлебом — это Праздник, Победа.

Радость, желание трудиться для своей Родины, для своего народа переполняли в ту пору и саму художницу. Вместе со всеми она возвращалась к светлой мирной жизни. О том, что она чувствовала, Татьяна Ниловна хотела рассказать людям.

Перед самой войной Яблонская окончила художественный институт в Киеве. Когда враг подступал к городу, она уехала в глубь страны. Путь был далёкий: от родного Днепра до Волги. Татьяна Ниловна оказалась в Саратовской области и поселилась в деревне.

Почти все мужчины из тамошнего колхоза ушли на фронт. Быть художником — очень хорошо, но в ту пору на селе всего дороже была пара сильных рабочих рук. И Татьяна Ниловна стала вместе с деревенскими женщинами работать в поле, на току, где молотят хлеб, в хлеву, на сенокосе.

Сперва ей — городскому человеку — всё трудно давалось. Зацепит вилами сено, поднимет, а оно тут же осыпется — на вилах ни стебелька. Или повезёт воду — поливать огород, волы тянут в разные стороны; хорошо, если бочку не перевернут. Но скоро Татьяна Ниловна привыкла ко всякой крестьянской работе и справлялась с нею ловко и уверенно. В паспорте у Яблонской было написано: «колхозница». Этой записью она до сих пор гордится.

Но самое дорогое, что нашла художница в деревне, была добрая дружба с женщинами-крестьянками. Вместе работали, растили детей. Делили поровну беду и радость. Говорили откровенно обо всём, что лежало на сердце. Яблонская научилась видеть мир вокруг — землю, небо, воду, лица людей, кусок хлеба на столе — глазами этих женщин.

Хлеб. 1949

Кончилась война. Татьяна Ниловна возвратилась в родные места. Но скоро её снова потянуло в деревню. На этот раз она отправилась поработать — уже как художница — в украинское село Летаву, в орденоносный колхоз имени Ленина.

Ехала туда весной. По обе стороны дороги, куда ни глянь, зеленели всходы; лишь местами чёрным бархатом лежали среди сочной зелени прямоугольники и квадраты отдыхающей, незасеянной земли. А зажилась до осени. Хлеб давно убрали. Поля желтели стернёй, темнели пластами вспаханного чернозёма. Кружась в воздухе, облетали с деревьев жёлтые листья. Из каждого сада тянулся к небу вкусный дымок: в садах на треножниках стояли большие, сверкающие в густых лучах осеннего солнца медные тазы — хозяева варили на зиму повидло, томат.

В Летаве Татьяну Ниловну встретили как свою, а ведь она была здесь впервые.

Это оттого, понимала художница, что, хотя она ходит по колхозным дворам, коровникам, конюшням не с граблями, не с вилами или лопатой, а с альбомом и карандашами в руках, всё равно она здесь не чужой человек, не городской гость, который смотрит на всё со стороны. Всякая работа в колхозе ей близка и знакома, она любит и уважает эту работу, любит и уважает людей, которые этой работой заняты, и люди отвечают ей любовью и уважением.

Колхозницы тянулись к Яблонской, охотно и подолгу с ней беседовали, а когда она рисовала их портреты, чувствовали себя под её внимательным взглядом легко и свободно.

В Летаве Яблонская рисовала очень много. Она привезла оттуда триста рисунков!

Уже и альбомы, взятые с собой из города, кончились — ни одного свободного листочка, и карандаши поизвела все до единого. Покупала в сельском магазине обои, обжигала в консервной банке лозу и полученными угольками рисовала на обратной, чистой от узора, стороне обоев.

Очень хорошо было художнице в колхозе. Куда ни глянет, что ни увидит — всё ей интересно, всё по душе, всё просится на бумагу.

Сегодня рисует уборку в поле, завтра прополку огорода. А там — смотри — колхозники складывают пшеницу в огромные скирды. Или грузят мешки с зерном на автомашины.

Конечно, можно было написать картину про уборку и прополку, про скирдование пшеницы и погрузку зерна.

Но художник не торопится к чистому холсту. Не старается побыстрее нанести красками на ткань то, что увидел. Он ищет своё. Он словно наполняется будущей картиной, с каждым днём, с каждым часом яснее видит её в воображении, лучше понимает и чувствует, о чём хочет сказать людям. Но вот он уже не в силах удерживать, носить картину в себе — и берётся за кисти.