Искусство Древнего Мира - Любимов Лев Дмитриевич Страница 2

Таким пребывал человек в эпоху раннего палеолита, закончившуюся примерно за пятьдесят тысяч лет до нашей эры, в грозный период оледенения. Но именно в конце этой эпохи, длившейся — страшно сказать — сотни тысяч лет, в творчестве человека появляется нечто совершенно новое, знаменующее гигантский прогресс в его развитии. О чем свидетельствуют, например, красочные полосы и пятна, нанесенные в те времена на небольшие каменные плиты, зигзаги, спирали, выдолбленные в определенном порядке, штрихи на кости или на роге, в которых явно проглядывает стремление к симметрии? Во имя чего потрудился первобытный человек над созданием таких симметричных узоров? Какую осознанную цель преследовал он в этом труде?

К этому времени человек уже научился добывать огонь трением или сверлением сухого дерева. Он лучше защищен от холода и хищных зверей. И он лучше организован. Раннее человеческое стадо сменяется первобытной общиной. Человек стремится завоевать подобающее ему место в мире и хочет себя утвердить в нем. Весь поздний палеолит отмечен этими попытками самоутверждения. Эпохи, на которые подразделяется поздний палеолит, названы по местам первых находок: Ориньяк (сорок—тридцать пять тысяч лет до н. э.), Солютре (тридцать пять—двадцать пять тысяч лет до н. э.), Мадлен (двадцать пять—двенадцать тысяч лет до н. э.), на которую падает наивысший расцвет искусства. Такая хронологизация не может, однако, быть признана окончательной.

Уже в эпоху Ориньяк мы встречаем на стенах пещер, где обитал человек, контур руки с широко расставленными пальцами, обведенный краской и заключенный в круг. Что это? Не проявлял ли так первобытный человек свое желание оставить на камне свой отпечаток, навечно и зримо проявить себя, запечатлеть и утвердить свое присутствие? Так и теперь некоторые невоспитанные люди вырезывают на скамье или на дереве свое имя. Но в отличие от их побуждений аналогичное стремление первобытного человека знаменует огромный сдвиг в его сознании, которому мы обязаны возникновением всего неисчерпаемого в своих вариациях мира искусства.

Самоутверждение не только проявлением своего присутствия, но и преображением того, что дано природой, в согласии со своим мироощущением — не это ли явилось стимулом художественного творчества? Первый орнамент не свидетельствовал ли уже о поиске гармонии в сочетании линий, рисунке, гармонии, дающей ощущение власти над видимым миром, ибо хаос природы гармония заменяет порядком, т. е. подчиняет мир творческому, обобщающему воображению человека. На потолке Альтамирской пещеры сохранились какие-то линии, завитушки, очевидно случайно начертанные, не образующие никакого узора. Но вот из этих беспорядочных начертаний неожиданно и как бы тоже случайно возникает очень тонко переданная умелой, в каждодневном труде обретшей нужную сноровку рукой, голова быка. Не так ли, выделяя в хаосе окружающего мира то, что особенно достойно внимания, родилось изобразительное искусство?

Мы не можем дать тачного ответа на эти вопросы. Самоутверждение... Мощное познавательное начало: желание лучше распознать природу зверя путем наиболее верного воссоздания его образа, смутное стремление хотя бы в собственном творчестве наглядно придать окружающему миру какую-то стройность, облегчающую восприятия этого мира... Вера в магическую силу изображения, дающего власть над изображаемым... Колдовство... Постепенное возникновение того, что мы называем эстетическим чувством...

Все это могло присутствовать в сознании первобытного художника, не ведающего, что он творит искусство.

Нерасчлененность сознания, соответствовавшая нерасчлененной структуре первобытного общества.

Это общество родилось в труде. И точно так же, как превращение животного в человека, сама возможность художественного творчества неразрывно связана с трудом. «Труд старше искусства» (Плеханов). В конечном счете все мировое искусство обязано своим возникновением труду. Ибо, как писал Энгельс, только благодаря труду и вызванным трудом изменениям «человеческая рука достигла той высокой ступени совершенства, на которой она смогла, как бы силой волшебства, вызвать к жизни картины Рафаэля, статуи Торвальдсена, музыку Паганини».

...Каковы бы ни были успехи человека в устройстве жилья, в изготовлении орудий труда, в зачатках того, что мы называем техникой,—стихии, болезни, крупные хищники подстерегали его на каждом шагу. Смерть рано косила людей: останки первобытного человека свидетельствуют, что его жизнь была кратковременной, по-видимому, чаще всего обрываясь уже на четвертом десятке. Следовательно, продолжение рода было для человека самой насущной задачей.

Эта цель нашла свое отражение в творчестве, призванном служить ей. Служить путем утверждения того начала, которое обеспечивает продолжение рода: начала материнства. Очень похоже, что первобытного человека воодушевляла вера в благотворную, магическую силу такого утверждения.

То было время матриархата, господства материнского рода, когда женщина руководила жизнью коллектива и родство определялось по женской линии. Владычица, мать, источник благополучия рода и его неиссякаемости.

Свыше ста пятидесяти палеолитических женских статуэток обнаружено в разных странах, причем значительная часть в СССР. В подавляющем большинстве лица их лишь намечены, зато отдельные части тела очень конкретны и резко преувеличены. Не грацию, не стройность и негу юного женского тела хотел здесь передать первобытный художник с впечатлительной душой, а — строгой геометричностью линий и объемов — силу, грузную, животворящую силу родоначальницы и охранительницы очага.

Так, изменяя то, что дано природой, согласно своему идеальному представлению, своему желанию, человек как бы подчинял природу своей воле с глубокой верой в магическую силу того творческого преображения, которое мы ныне называем искусством.

В Эрмитаже выставлены такие статуэтки из бивня мамонта; им сорок—тридцать тысяч лет. Одна из них, замечательная по своей пластической выразительности, по внутренней уравновешенности отдельных частей, названа по месту находки Костенковской (или Воронежской) Венерой, а другие — из Мальты (Иркутская область). Остановимся же перед ними с благоговением. Это первые известные нам творения рук человеческих, прославляющие «вечную женственность», материнское начало; это прообразы всех знаменитых венер и мадонн, которыми мы любуемся в Эрмитаже.

А вот примечательная и другом отношении статуэтка - тоже из бивня мамонта, найденная в стоянке Буреть на Ангаре. Первобытный ваятель пожелал связать образ с конкретной реальностью своего времени и наделил фигурку головным убором. Это меховой откидывающийся назад капюшон. Таким капюшоны и в наши дни— непременная принадлежность. одежды в арктических краях.

Человек верхнего палеолита уже близок нам, во многом уже похож на нас, а искусство его в самых совершенных своих проявлениях — взмах крыльев, столь мощный и столь высокий, что рождает трепет и в нашей душе.

Кто был главным соперником его в окружающем мире? Зверь. Мясо зверя было его самой полноценной пищей, но и он сам становился добычей хищников. Кости и рога зверя использовались им для изготовления различных орудий, кости крупных животных служили подпоркой его шалашу, мех и шкуры — спасительной одеждой. Зверь был необходим человеку, но зверь был страшен и трудноуловим.

Зверя загоняли в яму и там убивали камнями и дубинами. Облавная охота сплачивала людей, развивала их творческую деятельность.

В хитрости и сообразительности человек чувствовал свое превосходство над зверем. Но зверь часто бывал сильное его и лучше вооружен от природы. И потому человек уважал и страшился зверя.