100 величайших соборов Европы - Саймон Дженкинс Страница 2

Соборы возводились в знак поклонения христианскому Богу. Для этого спонсоры их строительства объединяли все известные архитектуре искусства, а также знания и жесточайшую умственную дисциплину. Американский писатель Генри Адамс немалую часть своей жизни посвятил французскому собору Шартра и его сравнению с аббатством Мон-Сен-Мишель: в одном религия обращена вовне, а в другом — внутрь. Он считал, что привлекательность средневекового собора заключается в «притяжении силы к будущей жизни». Соборы возвеличивали поклонение Богу, чья невыразимость породила сравнение с земным властителем, богатым тронами, святыми служителями и дворцами. Эти дворцы стали тем, что французский аббат Сугерий, создатель готического стиля, назвал «светом небесным, принятым в великолепии» на земле. Иначе говоря, как лаконично отметил увидевший Шартрский собор Наполеон, «здесь атеисту не место».

Адамс считает, что соборы также играли более специфическую роль, которая становится ключом к пониманию того, что мы видим внутри этих зданий. Это — христианский и в особенности римско-католический принцип заступничества, договоренности между человеком и Богом с целью обеспечить вечное блаженство. В то время, когда эти храмы строились, помочь переносить жизненные лишения могла именно вера в эту вечность (и часто — только вера).

И с самых ранних времен такую веру дополняла надежда на то, что как друзья молятся за нас на земле, так мученики и святые могут молиться за нас на небесах — и, наверное, даже более эффективно. Это в особенности относилось к Деве Марии. Повседневная жизнь в Средние века была полна боли и насилия, а Мария была символом мира, чистоты и любви. Она ярко выделялась на фоне пугающих изображений наказаний и ада, которыми христиане украшали свои храмы. Никогда не забуду старушку, увиденную мной в соборе в Кракове: она стояла на коленях перед освещенной светом свечей Марией, и по ее лицу струились молитвенные слезы. Таково воздействие собора.

В посреднической миссии соборов важную роль играют святые. Этим объясняется наличие множества рак со святыми мощами, говорящих о том, что святые одновременно присутствуют на земле и на небесах. К началу XII века папская власть закрепила за католиками эксклюзивные права на канонизацию, тем самым установив свою исключительную власть над искуплением и в этой жизни, и в будущей. Ее приверженцам надо было только молиться — и платить. Миллионы отправлялись в крестовые походы и паломничества с этой целью. Величайшие подвиги совершались во славу святых — а порой вершились и отвратительные преступления. Добытые мощи обеспечивали громадный коммерческий успех соборам, даже если их привязка к какому-либо конкретному месту была совершенно произвольной, как, например, мощей святого Иакова к Сантьяго-де-Компостела в Испании. Соборы были настолько притягательными, что люди преодолевали огромные расстояния, чтобы их увидеть. Они всегда были — и сейчас остаются — важнейшей туристической достопримечательностью Европы.

Мария: культ мира, чистоты и любви

Кентербери с паломниками

Соборы играли важнейшую роль в интеллектуальной жизни Европы. Современный секуляризм принижает роль христианства в эволюции того, что сейчас называют общечеловеческими ценностями. Однако, как настоятельно напомнил нам историк Том Холланд, хотя кажется, будто церковное учение противопоставлено рационализму, инакомыслию и терпимости, оно никогда полностью не отгораживалось от европейского философского дискурса. Придворные круги Карла Великого (пр. 768–814) и/или Парижа XII века, а также монастыри и университеты считали себя наследниками Древней Греции и Рима. Они соотносили классические учения с учениями христианской церкви и ее отцов: Павла, Августина, Григория Великого и Фомы Аквинского.

Такое ощущение интеллектуального вызова — определяющая черта христианства по сравнению с другими мировыми религиями. В ходе истории она приводила к спорам, ересям и кровопролитным войнам. Все началось с Великой схизмы 1054 года — разделения восточной и западной церквей. Начиная с XVI века эту тенденцию продолжили Лютер и Кальвин, ввергнув Европу в войну, равной которой не было вплоть до XX века, — Тридцатилетнюю войну 1618–1648 годов. Расхождения продолжались и в эпоху Просвещения XVIII века, и в богословских спорах XIX и XX веков. При всем догматизме и консерватизме христианской церкви ей не были чужды индивидуализм, равенство людей, прощение и милосердие. Хотя по ее соборам пронеслось множество революций, самым удивительным остается то, что почти все они сохранились, тогда как замки и дворцы рухнули и исчезли.

По отношению ко мне собор сохранил способность внушать благоговение. Эстет от религии епископ Ричард Харрис утверждает, что это свидетельство Божественной красоты. У меня нет возможности проверить этот тезис, невозможно исключить сам неопровержимый факт этой красоты: стен, которые ее окружают, окон, которые ее освещают, и музыки, которая наполняет ее пространство. Если в моей цепочке восхищения отсутствует некое звено, то я готов признать, что я что-то потерял. Знаю только, что многие христиане придерживаются веры, которая сподвигает их на щедрость, благородство и духовный подъем. Если все это приводило к возведению столь чудесных строений, то я не вижу в этом никакого «укора рассудку». Я радуюсь нашей общей человечности и выражаю глубочайшую благодарность за нее.

РОМАНСКАЯ КУЛЬТУРА

Ранняя церковь подвергалась преследованиям, однако вела активную проповедническую деятельность. Со времен апостола Павла у нее были руководители на местах, называемые пресвитерами, а затем епископами, которые считали себя духовными преемниками апостолов. После того как в 313 году нашей эры император Константин решил снять запрет с христианства на всей территории Римской империи, эти служители приобрели гражданский статус магистратов. Они проводили службы в зале-базилике, в одном конце которого находилось возвышение с магистерской кафедрой или троном. Так с самых ранних времен епископы были отделены от мирян и клира, словно сравнявшись с правителями.

На следующий год после этого решения, в 314-м, Константин созвал в Арле совет епископов, в который вошли три представители Британии: из Лондона, Линкольна и Йорка. Это говорило о существовании церкви, чья иерархическая система достигла самых дальних границ Римской империи. Епископы были источником силы — но также и противоречий. Даже Павел писал коринфянам: «Умоляю вас, братия, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений». Однако уже в 325 году, всего через десять лет после Арелатского собора, Константину пришлось созвать новый собор в Никее, чтобы объявить ересью арианство, утверждавшее, что Иисус был творением Бога и потому стоял ниже него, отрицая Триединство Отца, Сына и Святого Духа. Арианство, родоначальником которого в IV веке стал Арий, пресвитер из египетской Александрии, распространилось по Северной Европе и было