Анатолий Анисимов - Компьютерная лингвистика для всех - Мифы, Алгоритмы, Язык Страница 23

В отличие от предыдущего текста здесь слова-соседи хорошо подогнаны и вызывяют друг друга по ассоциации: хижина — очаг; очаг, лошадиные шкуры конский навоз; очаг — обугленное мясо — пиры; мясо — тайные вылазки; вылазки — набеги; набеги — крики и вопли; крики и вопли — разбой; чужие стада, разбой — несметные стада, угоняемые; стада — всадники; стада, голыми полигамия; полигамия, стада — грязь, колдовство. Перед глазами встает несколько ярких картинок суровой дикарской жизни.

— ------------=

(68) Фуко М. Слова и вещи. — М.: Прогресс, 1977. — С. 31.

(69) Борхес Х. Л. История войны и пленницы// Проза разных лет. — С. 142.

— ------------=

В первом тексте Борхес показал нарушение законов связности текста, во втором демонстрирует их силу. Еще один пример — современная журналистская проза.

"Как все-таки легко живется, когда есть "внешний враг". Все свои грехи, проблемы, провалы, недочеты, диктатуру, репрессии, дефицит сахара, ложь, дефицит добра, маккартизм, застой, черствый хлеб в булочной, Сталина, инфляцию, скисшее молоко в магазине, падение жизненного уровня, «уотергейт», "рашидовгейт", обозленность людей в автобусе, зажим «гласности», дело Чурбанова, баснословные прибыли военно-промышленного комплекса, бриллианты Гали, «ирангейт», дело полковника Норта, засекречивание, прослушивание телефонных разговоров, Сумгаит, расовые волнения, невыполнение плана, ввод войск в Афганистан, порушенные карьеры наиболее талантливых людей, рождественские бомбардировки Ханоя, провалы ЦРУ, антисемитизм, импотенцию, «двойку» по арифметике, убийство Бухарина, Кирова, Кеннеди, покрывшуюся мхом колбасу на прилавке, очереди, неудачи в космосе, скандал на кухне, анонимки, проблемы ветеранов, блат, пьянство, национальные проблемы в Прибалтике, тараканов в квартире, «Солидарность», цинковые гробы, доставленные "черным тюльпаном", шовинизм, преждевременную смерть, общественный пессимизм, проституцию, аварию на атомной электростанции, Пиночета, массовое убийство детей, женщин и стариков в деревне Сонгми, взяточников на партконференции, третью мировую войну, запор, карточки на продукты, поражение на президентских выборах, фригидность любимой, проколотую шину, эпидемии, рок-концерт, ливень, убийство в подворотне, вонь из мусоропровода, кладбище нереализованных идей, аборты, травлю Пастернака, ведьм, уничтожение Якира и Тухачевского, наркоманию, бездарный роман, полет Руста, извержение вулкана, успех коллеги, грязные рубашки после химчистки, "дело врачей", неурожай, привод в милицию, избрание К. У. Черненко Генеральным секретарем, появление этой статьи, «прославляющей» американскую армию в «Огоньке», распятие Христа, "правый уклон", падение курса доллара, предательство — словом, как легко объяснить всю эту какофоническую порнографию нашего мира наличием «внутреннего» или "внешнего врага"., происками зарубежных разведок, масонов, международной напряженностью и заговорами реакции" (70).

Журналист А. Боровик перечисляет беды нашего мира. Каждая перечислительная единица вызывается предыдущей или предпредыдущей. А. Битов один из ранних рассказов «Автобус» (1961) начинает фразой: "Хорошо бы начать книгу, которую надо писать всю жизнь…" В зтом рассказе он приводит ассоциативную схему, которую повторяет во всех своих последующих произведениях. Конечно, схема расширяется, дополняется значительными деталями, многократно повторяется, модифицируется, но

— ------------=

(70) Боровик А. Как я был солдатом армии США // Огонек.- 1988. — Э 47.

— ------------=

все же это — та самая, первая схема. Герой едет в автобусе встречать Новый год.

"Автобус набит. Все красивые. Все шумят, смеются. Все радуются. Будет праздник. А праздник, быть может, — только ожидание его. И все напьются, будут пьяны, и миллион девущек потеряет свою невинность, будут разбиты тонны посуды… И доедены, расплеваны, разблеваны тонны еды. ПищиИ И все равно едут и едут на дни рождения и Новые года. И Новые года идут один за другим. Новые года детские — елка и подарки под елкой и рано спать. Новые года подростковые — посидеть немного за столом со взрослыми, молчать, краснеть "жених растет", — и дозволенная рюмка со всеми. И Новые года не дома, а в компании — жмет рубашка, а рядом твоя соседка, и пить, пить, словно только это и делал всю Жизнь, и потом ничего не помнить…И память подсказывает только соблазнительное, прекрасное, радостное. И растравляю, растравляю себя и не могу остановиться. Потому что я верю, верю, что они любят меня там… Но все они встречают, и пьют, и не помнят обо мне. Конечно, вспомнят — но забудут… Потому что я — не к празднику. И мать — она любит меня больше всех — и она сидит сейчас дома, и богатый стол, и все вокруг любимые люди и хорошо. И вдруг, он, конечно, предложит за меня тост, там, среди друзей, и все вспомнят, и погрустят секунду, и чокнутся от души. И она… Она мне верна, верна! …А потом я просыпаюсь. В поту, голова разламывается. Где я? Почему?" (71).

В "Пушкинском доме" А. Битова: детство, мать, отец ("Будет праздник … ожидание его"), сосед — старик — пьяница, дядя Диккенс, компания, пьянка ("жмет рубашка, а рядом — твоя соседка"), знакомство, любимая — Фаина, Альбина, Любаша, друг — предатель ("конечно, предложит за меня тост"), опять этот друг и опять предатель, реабилитированный пьющий дед — умница ("конечно, вспомнят, но забудут…, не к празднику"), "и пить, пить … А потом я просыпаюсь. В поту, голова разламывается. Где я? Почему?". Как видим, в любом связном тексте, воспринимаемом как имеющий какой-то смысл, выявляются волны ассоциативных образов, локально связанных между собой и возбуждаемых соответствующими словами. В этом текст и его интерпритация сливаются, их невозможно разделить никакими формальными средствами. Волны ассоциативных образов могут быть произвольными или управляемыми теми или иными эмоциональными ощущениями. Один из наиболее интересных вариантов ассоциативной связи — связь по отрицанию качества. Проти

— ------------=

(71) Битов А. Автобус.

— ------------=

воположные объекты оказываются близкими в ассоциативном пространстве. Такое сближение противоположностей в одной фразе порождает особую игру неожиданностей:

Полюбил богатый — бедную,

Полюбил ученый — глупую,

Полюбил румяный — бледную,

Полюбил хороший — вредную,

Золотой — полушку медную.

М. Цветаева

"Однако Лаура по-прежнему не произносила его имени, и каждый раз, когда было бы совсем естественно произнести это имя, она хранила молчание, и тогда Луис вновь ощущал присутствие Нико в саду Флореса, слышал сдержанный кашель Нико, который готовил самый прекрасный подарок к их свадьбе — свою смерть к медовому месяцу той, кто была его невестой, и того, кто был его братом" (Х. Кортасар. Мамины письма).

"Слова, слова, выскочившие из своих гнезд, изувеченные чужие слова, вот она, жалкая милостыня, брошенная ему ушедшими мгновениями и веками" (Х. Л. Борхес. Бессмертный). "Вот истина" — эти слова, где только они не раздаются, означают одно: жрец лжет…." (Ф. Ницше. Антихристианин). "Переправившись через смерть с помощыо незнания, достигает бессмертия с помощью знания" (Иша Упанишада).

Сюрреалистические тексты включают мир снов в реальность. Поэтому в отношения соседства могут вступать объекты двух миров, лишь бы они когда-то встречались — во сне, наяву или в грезах.

"На мосту убаюкивала себя капля росы с кошачьей головой" (А. Бретон. Под взглядом божеств). "Нынешним летом розы стали голубыми, а леса стеклянными" (А. Бретон. Манифест сюрреализма).

В "Манифесте сюрреализма" Андре Бретон исследует технический аспект создания сюрреалистических текстов (72). Он пишет, что слова и группы слов, следующие в тексте друг за другом, должны вступать в тесную связь. Но пытается отрицать связь по ассоциациям реальнога мира. Сближение отдельных реальностей происходит как искра при контакте разных потенциалов. Если искры не возникает, нет и сближения. Поэтому сюрреалистическое творчество — это грозовая "ночь зарниц". Все же в свете сюрреалистических вспышек удается разглядеть убегающие тени снов.

— ------------=

(72) Бретон А. Манифест сюрреализма // Называть вещи своими именами. М.: Прогресс, 1986. — С. 40–73.

— ------------=

Футуристы пытались уничтожить традиционный синтаксис (что им все-таки не удалось). Остается только цепочка ассоциаций, выражающая лирику состояний неживой материи. Каждый ассоциативный образ должен быть точным и кратким, вмещаться в одно слово.

"Маэстро-закат изящно взмахнул своей ярко светящейся палочкой, и весь земной оркестр тут же пришел в радостное движение. Нестройные звуки доносились из оркестровой ямы окопов и гулко отдавались в траншеях. Неуверенно задвигались смычки штыков… Вслед за широким жестом великого маэстро смолкли в листве птичьи флейты, и замерли протяжные трели кузнечиков. Сонно проворчали камни, перекликаясь с сухим шепотом веток… Стих звон солдатских котелков и щелканье затворов. Последним взмахом блестящей палочки дирижер-закат приглушил звуки своего оркестра и пригласил ночных артистов. На авансцене неба, широко распахнув золотые одежды, явились звезды. На них, как роскошная декольтированная красавица, равнодушно взирала путыня…" (73).