Кирилл Скотт - Музыка и ее тайное влияние в течение веков Страница 25

Сезарь Франк прожил 68 лет. В жизни он отличался замечательной энергией и свободой от болезней, это был первый композитор, задачей которого было победить болезнь в жизни другого. Он умер 8 ноября.1890 года и его последний путь был также свободен от внешнего блеска и роскоши, каким был и его жизненный путь. Ни один представитель консерватории, в которой он так долго преподавал, ни один посланец духовенства или министерства художественных искусств не появились к его погребению. Ни одна личность светского уровня, получившая приглашение, не извинилась:, точно 8 ноября того года свирепствовала особая эпидемия короткого, но ослабляющего недомогания, которая охватила всех парижских профессоров по музыке. У могилы появились только многочисленные ученики Мастера, его друзья и музыканты, которых он приобрел своим неустанным дружелюбием, тем более это был поэтический конец для жизни, пройденной в поэтической тишине, и, как последний поэтический вздох этой поэзии, прозвучала прощальная речь М.Шабриера, которая заслуживает того, чтобы быть отмеченной во многих книгах. Он закончил ее такими словами: «Прощайте, Мастер, и примите нашу благодарность, ведь Вы достигли Большого. В вас мы приветствуем одного из самых значительных художников столетия, а также несравненного Учителя, чье изумительное творение дало целое поколение выразительных музыкантов, верующих и мыслителей вооруженных в каждом аспекте к трудной борьбе и появляющимся конфликтам. Мы приветствуем также прямого и справедливого человека столь гуманного и столь изысканного благородства, чьи советы были так же надежны, как дружелюбны слова. Прощай.

Исследования музыки Сезаря Франка позволяют выделить два совершенно разных элемента: человеческое и неземное. Вторая часть сонаты для виолончели являет собой пример для выражения первого, в то время, как известная кантилена в квинтете для фортепиано есть Форма выражения последнего. На основе взаимосвязи между этими двумя аспектами мы обозначили Франка, как соединительное звено между человеческой эволюцией и эволюцией Дэва; он выражает эмоции обеих областей и позволяет таким образом взаимодействовать смертному и небесному. Густаве Девепае пишет по этому поводу:

«Музыка Сезаря Франка не делает нас ни бестиями, ни ангелами. Она поддерживает гармоничное равновесие, которое отделено, как от материальной грубости, так и от бредовых представлений сомнительного мистицизма, она выражает человеческое существование со всеми его радостями, заботами и, в то же время, возвышает его тем, что открывает чувство божественного, совершенно не смущаясь при этом, а давая состояние душевного мира и внутренней ясности, Таким образом, он ведет скорее к созерцанию, чем к экстазу, Слушатель, который согласно подчиняется ее благотворному воздействию, отдохнет в центре своей души от поверхностного возбуждения и вернется оттуда со всеми своими лучшими внутренними замыслами, чувствуя в высшей степени притяжение желанной и самой понятной для его сознание духовной ценности. Не переставая быть человеком, он оказывается в большей близости к Богу. Музыка действительно, сестра молитвы она так же, как и поэзия, не ослабляет и не утомляет наши нервы, но она много больше устанавливает связь с душой, связь, которая приводит нас к истокам, к свету и благотворным внутренним порывам; она ведет нас к Небу, к Граду Покоя. Винсент д’Инди добавляет к этому: «Одним словом, она ведет нас от эгоцентризма к Любви от внешнего мира, от души — к Богу».

Последнее предложение имеет очень глубокую значимость. Эгоцентризм есть причина большинства трудностей, которые терзают человеческий дух. Значительное число физических болезней как вызываются, так и ухудшаются эгоизмом; действительность подтверждает правильность тех лечебных направлений, которые нацелены на то, чтобы «вытащить человека из самого себя». Фактически, Мастер сделал инспирацию (вдохновение) особой формой метафизики, из которой вышли такие движения, как «Высшая мысль» и «Наука Христианства». То, что удалось Сезарю Франку посредством музыки, эти движения пытались достичь метафизическим доказательством. Франк же выводил человека из своего маленького личного «я» музыкой и давал ему возможность заглянуть в высшее «Я», которое не знает болезней, он «открыл человеку чувство божественного и указал путь возвращения на небо», В его музыке действительно присутствует лечебный бальзам той ангелоподобной любви, которая приводит в гармонию все тонкоматериальные тела и объединяет их в одном направлении. Равно как темнота и солнечный свет не могут существовать на одном и том же месте, так же не может быть суеты и болезней, где открывается Любовь к небесным силам, дарящая радость и здоровье.

Подробное исследование музыки Франка, как бы оно ни было интересным для музыкантов, в аспекте этой книги, было бы все же нецелесообразно. Остается лишь сказать, что ему удалось неземную духовность Дэва-музыки передать на пользу человечеству через «достоинство и выразительность своего музыкального стиля оригинальность гармонических соединений»[53]. Следствием же этого было распространение практической мистики по всей Европе, которое началось в конце 19 столетия. В общем, человечество не расположено воспринимать что-либо новое, сопротивление оказывает не только объективный ум, но, в большей степени, подсознание. Сеэарь Франк добился того, что эти сопротивления в глубинах сознания были побеждены, его музыка способствовала тому, что новые идеи позднее были приняты многими людьми. Со времени его появления значительно усилилась наука лечения с помощью «тонких сил природы». Фактически, так и было, как сказал М. Шабриер в своей прощальной речи, он действительно достиг Великого, т. к. дать импульсы тем практическим мерам, которые могут снять гнет забот и болезней о душ и тел страдающего человечества, означает выполнить великую задачу, заслуживающую нашей беспрестанной благодарности.

И все же М. Шабриер, хваля Франка таким образом, не знал всей правды. Франк был посвященным, но без ясновидческих способностей. Особые Дэва под ведением Адепта Кут Хуми, который был его Мастером, позволяли их инспирации стекать через его тонкоматериальные тела и творили таким образом прекрасные гармонии на высших планах бытия, причем, они соединяли их индивидуальные звуки со звучаними Адепта и неосведомленного ученика на земле.

Когда он вернется к человечеству, он будет обладать теми способностями, которые характерны для продвинутого посвященного способность видеть, слышать и лечить способами пока еще не доступными большинству людей на земле, и поэтому называемыми сверхъестественными.

Глава 19. Григ, Чайковский, Делиус

Также, как и Франк был посредником между более высокими Дэва и человечеством, так и Эдвард Григ был посредником между царством маленьких духов природы и человечеством. И хоть его композиции по-своему привлекательны и индивидуальны, он никогда не достигал той высоты, которой достиг бельгийский композитор, собственно, этого не могло случиться, если принять во внимание то, о чем мы уже говорили: положение этих удивительных маленьких сущностей, относящихся к более низким Дэва, можно сравнить как отношение наших домашних животных к нам. А это значит, что потребовать от их музыкального интерпретатора вдобавок еще и первого: высоких мотивов и глубокомысленности, значит ожидать невозможного.

Само по себе уже значительно, что Григ родился в Скандинавии, Я ибо там, как и в Ирландии, Шотландии и Уэльсе, духи природы ближе к «человеку, чем в странах, где в городах физическая атмосфера загрязнена дымом фабричных и заводских труб, а духовная атмосфера насыщена материализмом и стремлением к наживе. Живя в Норвегии, — Григ был в тесной связи с незапятнанной душой природы. Заметное влияние оказала на творчество Грига и народная музыка, которая тоже и носила в себе элемент природы. В музыкальном лексиконе можно найти — указание по этому поводу: «Музыка Грига приносит в концертный зал благоухание его родных хвойных лесов» также, как в последней части сюиты «пер Гюнт» он суггестивно создает впечатление о танцующих гномах.

Мы не имеем намерения заниматься подробно творчеством норвежского композитора, т. к. его влияние на человечество не проявилось «столь явно, хотя в некотором отношении в то время он был необходим: он сделал первый шаг к тому, что должно было открыться и человечество приобрело дальнейшую перспективу в царство природы. Он — проложил путь для Фредерика Делиуса, Клода Дебюсси, Стравинского и других, наконец, также для Скрябина, величайшего представителя Дэва, которых до сих пор в области искусства еще не появлялось.

Несмотря на это, Григ не был совершенно одинок в своем бессознательном стремлении перекинуть мост через пропасть между обеими мирами. За три года до него, в 1840 году, в русском Каменск-Водкинске родился другой композитор, который приобрел удивительную популярность хотя большая доля его творчества, что совершенно очевидно, была лишь человечно-земной, несомненно, он должен был стать и посредником духа природы, так как он писал музыку природы. Но в его музыке не было той характерной субтильности и настоящие и четко выраженные представители духа природы рассматривали его как «музыкального плебея». Такая позиция ничего не меняет в фактах, более того их точка зрения хорошо понятна, так как одним из главных признаков музыки природы является субтильность /утонченность/, и у таких композиторов, как Равель, Дебюсси, это качество явно выражено. Отсюда ясно, что музыка Чайковского не нашла бы сочувствия у Равеля, который называл его «Самый не русский из всех русских»; они переросли его незрелые старания, которые, без сомнения, выглядели для них детскими забавами. Если мы все же, вопреки их критике, возьмемся исследовать часть музыки Чайковского, то мы обнаружим определенный вид удивительной примитивности, так же как и у Грига. Но следует учесть, что мы имеем ввиду дух творчества обоих композиторов, а не форму. На первый взгляд, это странное утверждение о творчестве двух композиторов расценено яснослышанием лишь как напоминание музыки природы, а не ее фактическое звучание. Григ и Чайковский скорее выполняли задание направить внимание людей на существование музыки им духа природы через свое собственное представление, а не фактически передать ее. Для этого еще не пришло время, ибо знание Дэва эволюции было определено для человечества только после того, как нашло свое распространение до определенной степени, влияние Вагнера. Кроме того, невозможно, чтобы сама музыка получила бы внезапную трансформацию со стороны ее представителей. Это противоречило бы закономерностям, по которым проходит принятие, инспирации, если бы Григ или Чайковский стали бы сочинять совершенно новую музыку. Какое бы желание ни имели Высокие Посвященные или Дэва запечатлеть одному из своих проводников совершенно нового вида композицию идей, последний был бы не в состоянии принять ее, так как одному это бы противоречило всем его предыдущим музыкальным представлениям, а у другого не нашлось в его распоряжении необходимых технических средств для их передачи. Отсюда следует, что музыкальная эволюция должна, так же, как и любой другой процесс развития, проходить постепенно ступенями, как в отношении ее композиторов, так и слушателей. До сих пор только самым продвинутым Дэва-эспонентам /представителям/ удавалось перенести лишь малую часть этой музыки и поэтому так диссонансно звучат для нашего слуха «Гипер-Модерны», ибо композиторы приняли лишь некоторые из диссонансов, но не узнали, как нужно их разрешить. Кроме того, они должны принять и мелодическую сторону Дэва-музыки, а поскольку они еще до сих пор ее не почувствовали, то многие из них изгоняют из своих композиций мелодический элемент вообще в стремлении избежать слишком общеизвестного.