Константин Кедров - Энциклопедия метаметафоры Страница 8

"ДООС". Стихотворение (1984), давшее название поэтическому обществу ДООС, из сб. "Компьютер любви".

"Допотопное Евангелие". Первая поэма, написанная анаграммно-палиндромным стихом. Имена богов и героев - Тот, Сет, Хам, Иафет, Озирис, Иосиф, Чичен-итца - голографически стягиваются к слову "крест" и к имени Христос.

Крест как крест

хруст как хруст

Хронос сына ест

а сын пуст...

Ключевая анаграмма - червь-чрево.

Кит - Стикс

Стикс - скит

Скат

Тоска Ионы во чреве

Червя время - чрево

кит червь верченый

во чреве скит

"Допотопное" в двух значениях: до потопа и примитивное, изначальное, естественное, простое.

Со-творение р-Езус-макака

Ев-харистия р-Езус-фактор

крови Христовой и человечьей

Сыновья умирают в отцах

Горе имеем в сердцах

Древо жизни

ведро жижи

Хруст треск

Христ - крест

Поэма входит в первый сб. "Компьютер любви". Она оставалась не напечатанной и фактически неизвестной 12 лет. Фрагмент из "Допотопного Евангелия" частично напечатан в хрестоматии для учебных заведений "Зевгма. Русская поэзия", составленной тамбовским профессором Сергеем Бирюковым, получившим грант Сороса, поэтом, основавшим "Академию зауми" (ныне проживает в Германии).

Е=mc2. Формула Эйнштейна, из которой явствует, что время и пространство не являются абсолютными величинами, а могут расширяться, сжиматься, ускоряться и замедляться до нулевых значений по мере приближения к скорости света , которая всегда постоянна (300000 км/сек2). Тоже самое относится к массе и энергии. Косвенно это означало, что в каждом атоме материи таится гигантская атомная энергия. В космологии эта формула привела русского космолога Фридмана к выводу, что наша вселенная возникла в результате взрыва из некого первоатома. Радиус нашей вселенной оказался ограниченным - около 19 млрд. световых лет. Это означало, что само пространство-время существовало не всегда, а возникло в момент первовзрыва. Эйнштейн был настолько озадачен такими выводами Фридмана, что поначалу их не признавал. Однако позднее исправил свою ошибку и сделал все возможное, чтобы открытие Фридмана получило признание. На вопрос, что же было до пространства и времени, следует ответить, что сами понятия "до" и "после", "раньше" и "позже" существуют только во времени и следовательно вопрос не корректен. Он отражает ограниченность нашего сознания, которое, как справедливо заметил Кант, может мыслить и воспринимать реальность только в категориях пространства и времени. Метаметафора любое явление видит в космической перспективе полета со скоростью света. Так на фотоне время равно нулю. С одной стороны, его нет, а с другой стороны, это мгновение, которое длится вечно. Так видит мир светоносный фотон - Херувим (см. Ангелы).

Евхаристия. Христианская метаметафора обретения человеком своего нетленного вселенского бессмертного тела. Апостолы были травмированы словами Христа: "Если не будете есть мое тело и пить мою кровь, то не войдет в Царствие Небесное". Понять эти слова можно лишь в контексте мистериальной традиции Древнего Египта и Древней Греции: мистерия Озириса, который воскресал в виде хлебного колоса, и мистерия Диониса, который воскресал в виноградной лозе. Воскресший Озирис - хлеб, воскресший Дионис вино. Пасхальное песнопение: "Приидите, пием пиво новое, не от камня неплодна чудодеемо, но нетления источник, из гроба одождивший Христа". Как камень выдавливает пиво из зерна, так камень, приваленный к пещере - гробу, выдавил - одождил - из него вино, кровь Христа. Смысл этой метаметафоры наиболее полно выражен не в католическом, а в православном причастии. Католики причащаются только телом - хлебом, облаткой. В православном храме наполняют тело - хлеб кровью Христа, погружая хлеб (частицу просфоры) в чашу с вином. Частицы тела Христа, наполненные его кровью, - образ нового, космически воскресающего тела. Оно явлено и в человеческом образе, в теле Иисуса после Воскресения, и в образе всей вселенной. Василий Великий называет солнце сердцем Христа. Кровь и тело Христа после Воскресения - это ещё и свет: "Свете тихий святыя славы бессмертного Отца небесного... Пришедши на запад солнца, видевше свет вечерний, поем отца, Сына и Святого Духа Божия". Или в Славословии Великом: "Во свете Твоем узрим свет". В рождественском песнопении Христос является миру в образе солнца: "Рождество твое, Христе Боже, воссия мирови свет разума. В нем звездам служащие звездою, учахуся тебе кланятися Солнцу правды и тебя видите с высоты востока..." Таким образом Иисус Христос в смертно-бессмертном теле явлен сначала, как человек Иегошуа (Иисус). Затем Иисус ещё до распятия, смерти и Воскресения показал ученикам на горе Фавор, что это тело может быть уже при жизни преображено: "Преобразился еси на горе Христе Боже, показавы ученикам твоим Славу Твою якоже можаху. Да воссияет же и нам, грешным, Свет твой присносущный (извечный)". После этого Иисус показал ученикам свое тело в образе жертвенного пасхального ягненка, сказав: "Аз есмь Агнец Божий". И, наконец, утверждая таинство Евхаристии, Иисус указал на свое тело в образе вина и хлеба: "Примите, ядите, сие есть тело мое, еже за вы ломимое во оставление грехов... Пийти от нея вси, сия есть кровь моя Нового Завета, яже за вы и за многия изливаемая во оставление грехов". К этому образу апостол готовил учеников уже в Канне Галилейской, когда превратил воду в вино, сказав при этом: "Не вливают вино новое в мехи старые". Старые мехи это не преображенное духом тело. Новое вино - Святой Дух, преобразивший простую кровь - воду в кровь Христову - космический Свет и Дух.

"Евхаристия". Стихотворение (1978). Впервые публикуется в данном издании.

Пийте сия есть кровь моя

все мое превратится в ваше

Солнце изображали как крест

или как заздравную чашу

Пийте сия есть кровь моя

Тело чаши моей пролейте

И на землю её лия

не жалейте

но жадно пейте

Далее шло преображение образа в метаметафору:

Опоясанный тернием мозг

колосился зрачками

розы гроздьями зрели

в лозе опустелой

пел ещё виноградный Христос.

Однако гораздо полнее Евхаристия воплотилась в образах поэмы "Допотопное Евангелие".

Ё. Буква, введенная в алфавит Карамзиным Фольклорный моностих "Ё моё" внешне напоминает "Е=mc2.

Жертва (Авраам - Христос - Гедель - Эйнштейн). Теорема Геделя о неполноте гласит: "Если высказывание верно, оно неполно, если высказывание полно, оно неверно". Вторая теорема самоопровергаема: "В языке содержатся недоказуемые утверждения".

Бог говорит Аврааму: "Возьми своего сына первенца и принеси в жертву всесожжения". Авраам понимает неполноту этого высказывания, вернее неполноту своего понимания. Он выполняет то, что сказано, надеясь на Бога, и его понимание вознаграждено. Бог останавливает занесенный над ребенком нож и заменяет сыновью жертву жертвой овна, запутавшегося рогами в кустах. Теперь высказывание полно, но стало понятно, что вначале оно было воспринято неверно. Бог не мог заставить отца убить сына, и Авраам интуитивно об этом догадывался. Он знал, что "в языке содержатся недоказуемые утверждения". Теперь, помня о том, что грамматика есть ни что иное, как время и пространство, запечатленные в звуках, представим себе, как сам Господь слышал свою речь, обращенную к Аврааму. Бог в отличие от Авраама пребывает в мире сверхсветовых скоростей, где согласно законам, открытым Эйнштейном, прошлое оказывается в будущем, следствие опережает причину. Доклад о таких свойствах пространства-времени сделал Гедель в присутствии Эйнштейна. Последний оставил два устных отзыва об этом докладе. В одном сказал, что так оно и есть. В другом, в полном соответствии с теоремой Геделя о неполноте, сказал, что этого быть не может. Согласно энциклике папы Иоанна ХХIII скорость Святого Духа больше скорости света. В таком случае, сказав Аврааму: "Возьми своего сына первенца и принеси в жертву", - Бог уже знал, что Авраам не убьет своего сына. и заменит его овном, ибо Бог уже пережил следствие своего приказа и переживал в момент повеления причину благополучного исхода. Больше того, Бог был в тот момент самим Авраамом и сам приказывал себе принести в жертву своего первенца, потому что отец - это прошлое, сын - будущее, а Бог был отцом и сыном, находясь или пребывая в прошлом, как в будущем, и в будущем, как в прошлом. Авраам был Богом в той мере, в какой он был отцом, а Исаак был Сыном Бога в той мере, в какой он был сыном. В перспективе вечности Исаак был Христом сыном, Авраам же был Богом - отцом. Точка их слияния - в самопожертвовании Бога-Отца-Сына в одном лице. Бог не искушал и не испытывал Авраама. Нельзя искушать и испытывать самого себя. Бог приносил себя в жертву руками Авраама ради того, чтобы Авраам был. Ибо без самопожертвования Бога нет человека, а без жертвы человека нет Бога. Вот почему в "Допотопном Евангелии" - "сыновья умирают в отцах, горе имеем в сердцах".