Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 7

К седьмому тому.

Седьмым томом заканчивается публикация показаний и допросов, снятых Чрезвычайной Следственной Комиссией Временного Правительства в общих ее заседаниях. Действия свои по опросу крупнейших деятелей царского режима Комиссия закончила 11 октября 1917 г. допросом бывшего военного министра ген. Д. С. Шуваева, – 88-м по счету. Наше издание воспроизводит 87 допросов и показаний; одного допроса – графа В. Н. Коковцова – от 11 сентября (это второй допрос Коковцова; первый от 25 августа вошел в наше издание) в нашем собрании не оказалось, и мы, несмотря на все старания, не могли разыскать его.

Впервые перед читателем являются со своими ответами и показаниями общественные деятели: член Гос. Думы А. И. Шингарев, останавливающийся не только на финансовой и бюджетной политике Гос. Думы, но и дающий любопытные сведения о военном положении России накануне революции и интересную характеристику А. Д. Протопопова; А. Р. Ледницкий, широкими штрихами набрасывающий очерк царской политики в польском вопросе в связи с интригами буржуазных представителей Польши в роде братьев Велепольских; и, наконец, председатель Государственной Думы М. В. Родзянко. Показания последнего особенно ценны, как первая редакция (относящаяся уже к 4 сент. 1917 г.) его воспоминаний о прошлом. Как известно, вторая редакция появилась во время гражданской войны, а третья – уже по окончании войны в «Архиве русской революции» И. В. Гессена. По мере того, как изменялись в воспоминаниях Родзянко смысл и значение русской революции 1917 г., происходила и эволюция его взглядов на события, предшествовавшие революции. В этом отношении допрос Родзянко, помещенный в VII томе, заслуживает внимания по своей свежести и непритупленности восприятий.

Вторая группа показаний идет от царских министров – В. Н. Коковцова, министра финансов и председателя совета министров; «летучего» министра внутренних дел (всего на 2½ месяца в 1915 г.) князя Н. Б. Щербатова, и двух военных министров А. А. Поливанова и Д. С. Шуваева. Наиболее ценное и любопытное показание дано Коковцовым – об обстоятельствах покушения и смерти Столыпина, чему Коковцов был свидетелем, – еще более замечательно – об обстоятельствах инсценировки роспуска 2-й Думы и о том, как весь совет русских министров обдумывал меры к сокрытию секретной сотрудницы Шорниковой, искусно сыгравшей провокационную роль в аресте социал-демократической фракции Гос. Думы. Значительный интерес имеет и рассказ Щербатова о его министерствовании и об отношениях царя к делу управления государством. Показания министров военных носят более специальный характер, касаются дел военных, хотя дают не мало деталей для характеристики верховного носителя власти и в то же время верховного главнокомандующего. Показания видных чиновников министерства юстиции Чаплина и Лядова характеризуют политику вождя министерства Щегловитова в главнейших ее моментах.

К настоящему тому даны два приложения:

1) свод исправлений, разъяснений ошибок, замеченных во всех семи томах издания (в сущности, читателю следовало бы эти исправления ввести в текст книги);

2) указатель собственных имен.

Относительно указателя необходимо сказать следующее. По первоначальному замыслу, указатель этот должен был составлять отдельный том, но по экономическим соображениям пришлось ввести его в состав седьмого тома и при этом сжать его больше, чем вдвое. Главная цель указателя – дать фактические сведения о тех средних и мелких деятелях царского режима, справки о которых в настоящее время весьма затруднительны. Легко, конечно, найти данные о Витте, Столыпине, но приходится перерыть горы справочных официальных изданий, чтобы извлечь подробности о прохождении службы, происхождении, образовании бесчисленных чиновников, офицеров и генералов, придворных чинов, членов судов, прокуроров, чинов департамента полиции, офицеров отдельного корпуса жандармов, священников и архиереев, и иных, рядовых слуг царского режима, фамилиями которых пестрят семь томов нашего издания. Нам казалось, что сообщение фактических сведений об этих деятелях не только нужно читателю нашего издания, но будет полезно и для лиц, занимающихся изучением событий, предшествовавших революции, и для желающих навести по тем или иным основаниям биографические справки. Главной целью мы ставили сообщение сведений о жизни и деятельности всех этих лиц до начала революции, хотя и не могли в некоторых случаях удержаться от забегания вперед, за февраль 1917 г.

Необходимость сокращения текста указателя вызвала некоторую неравномерность в изложении, но за данный нами материал – мы надеемся – не посетует ни читатель, ни исследователь, занимающийся эпохой падения режима.

Допросы и показания.

LXXVII.

Показания А. И. Шингарева.

21 августа 1917 г.

Содержание. Комиссия финансовая и бюджетная Государственной Думы. Вопросы общей политики. Встречи со Столыпиным. Постепенная утрата Столыпиным полноты власти. Бюджетное право. Исключенный из ведения Думы государственный доход. Таможенный тариф. Доходы ведомства императрицы Марии, кабинета, уделов и доходы от кредитных операций. Пересрочка займа. Область расходования. Забронированные расходы. Право расходования сумм правительством. Расходы военные. Принципиальный спор между министром финансов Коковцовым и Госуд. Думой по поводу расходов по постройкам частных жел. дорог. Конституционный рубль. Секретный кредит. Неполнота бюджетных прав Думы. Сборники легальных титулов. Статья 18-я сметных правил. Новое положение о полевом управлении. Ограниченность бюджетных прав Думы. Разногласия Думы с советом по вопросу о росписи. Налоговые мероприятия. Заседание 7-го марта 1915 г. Бюджетные речи Шингарева. Подготовка к выборам, исходатайствование 1½ миллионов на этот предмет. Еще о частном совещании членов Думы с министрами. Процесс членов с.-д. фракции Государственной Думы. Работы военно-морской комиссии. Опасения возможности войны. Военно-морская программа. Общая неподготовленность. Сведения с фронта. Записка о положении на фронте, поданная б. царю. Положение дел в 1916 году. Характеристика Протопопова. Поведение Протопопова за границей. Стокгольмское свидание.

Председатель. Андрей Иванович, мы не будем вас спрашивать ни по какому частному поводу, но в тех общих пределах, которые я позволю себе изложить, быть может, вы не откажетесь сообщить нам все вам известное. Мы подводим итоги довольно сложной работе двадцати семи следователей, и, как показал опыт, общие допросы помогают нам в смысле полного и ясного сознания тех конкретных фактов, которые поступают к нам. Главное наше внимание сосредоточено на эпохе последних лет. Наиболее детально мы расследуем последний год существования старого режима, но интересуемся также и событиями несколько более раннего времени. Прежде всего, я бы хотел, чтобы вы дали нам общий очерк политики последних лет, иллюстрируя его на отдельных моментах деятельности различных министров. Кроме того, желательно, чтобы вы поделились с нами сведениями о вашей работе в финансовой и военно-морской комиссиях Думы. Работа финансовой комиссии нас интересует отчасти в связи с вопросом о злоупотреблении 87 статьей, законодательствования вне Думы, и, в частности, с вопросом о злоупотреблении 17 и 18 §§ сметных правил. Затем, по вашему председательствованию в военно-морской комиссии, нам бы хотелось иметь общий краткий очерк военного дела последних лет, а может быть и месяцев старого режима. Наш секретарь сегодня говорил уже с вами, может быть, все это в совокупности поможет вам дать нам такой общий рассказ.

Шингарев. Собственно, работа моя была не в финансовой комиссии, а в бюджетной. У нас в Государственной Думе финансовая комиссия занималась вопросами налоговыми, а таковое название имела комиссия государственного совета, где был сосредоточен бюджет и финансы. Я работал почти исключительно в бюджетной комиссии, а в финансовой бывал очень редко, даже сплошь и рядом не состоял там сочленом. Разрешите мне прежде всего коснуться общеполитического вопроса, тем более, что в нем я могу дать сравнительно мало показаний, так как в Государственной Думе вопросом общей политики занимался мало, специализировавшись почти исключительно на вопросах бюджетном, финансовом и хозяйственном, т.-е. работал в комиссиях земельной и самоуправления. За три Думы, начиная со второй, кончая четвертой, я по обще-политическим вопросам почти не выступал никогда и только в своих бюджетных речах, ежегодно с 1908 г., конец речей посвящал вопросам общей политики. У меня бывала такая схема речи, что я рассматривал сначала правовую сторону бюджета, его технические особенности, а затем переходил к анализу злоупотреблений и ошибок правительства в области общей политики. Думаю, что здесь чего-либо особенно нового, кроме вам известных фактов, я не скажу. С момента 2-й Думы я принимал участие в Петрограде в политической работе и уже тогда было совершенно ясно, что исполнение существующих законов, касающихся народного представительства, вовсе не желательно для существовавшей власти, что постольку, поскольку необходимо сохранить форму, ее сохраняли, поскольку возможно отнять содержание у этой формы, его отнимали. В обще-политических вопросах этот этап истории и конца 2-й Думы общеизвестен. Некоторый перерыв в постепенном развитии хода событий как будто бы создало за период 3-й Думы появление у власти Столыпина. Внешне в речах моих товарищей по Думе, октябристов и других лиц, сочувствовавших Столыпину, это выражалось так. Столыпин сделал переворот для того, чтобы укрепить, хотя бы в такой форме, народное представительство. Это была, так сказать, парадная фраза, которая объясняла, почему Столыпин распустил 2-ю Думу, создал безобразный, провокаторский процесс социал-демократов и затем применил целый ряд мер. С точки зрения тогдашних защитников правительства, все это сделано было для того, чтобы хотя в этой урезанной форме сохранить народное представительство. Вначале я встретил большое количество искренно веровавших, что это так и есть. Этим объяснялось и обаяние Столыпина в их среде. В нем видели защитника известных классов, но вместе с тем защитника конституционных начал, поскольку они остались, уцелели после акта 3 июня. Однако, по мере жизни 3-й Думы иллюзии, быть может, существовавшие и у самого Столыпина, я этого не знаю, в достаточной степени рассеялись как для него, так и для его поклонников. Со Столыпиным мне приходилось встречаться очень мало. Я был у него всего раза два или три. Первый раз за период 2-й Думы, в 1907 г., когда у нас в Воронежской губернии, в Землянском уезде, были осуждены на смертную казнь девять или десять крестьян, подозревавшихся в убийстве местного помещика. Я получил тогда телеграмму от одного из защитников этих несчастных, который мне сообщил, что два из присужденных сознались, а остальные отрицают свою вину, и вот он просил добиться пересмотра этого процесса.