Александр Бондаренко - Горькое лето 1941 года

Николай Ефимов, Александр Бондаренко

Горькое лето 41-го

© Ефимов Н. Н., Бондаренко А. Ю., авторы-составители, 2016

© ООО «Издательство «Вече», 2016

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2017

Часть 1. «Мы знали, что война не за горами…»

Уроки на все времена

Президент Академии военных наук генерал армии Махмут Гареев.

Для правильного анализа и оценки военных событий важно, чтобы все исторические факты рассматривались с профессиональным пониманием существа дела, с глубоким учетом особенностей конкретной обстановки, условий, в которых происходили события. Невнимание к этой стороне военно-исторических исследований, недостаточная компетентность в оперативно-стратегических вопросах приводят к необоснованным выводам и заключениям, искажающим историческую действительность.

Это полностью относится к выяснению главных причин наших неудач и поражений в 1941 году. Таких причин называется много. Говорят, например, о нашей общей неподготовленности к войне. Да, серьезные изъяны в этом были. Но именно то обстоятельство, что, даже несмотря на первоначальные поражения, наша страна, армия оправились и добились в конечном счете перелома хода войны в свою пользу, свидетельствует о том, что важнейшие основы обороноспособности страны были заложены до войны и без этого невозможно было бы одержать победу.

К одной из причин неудачного начала войны относят неправильное определение советским командованием направления главного удара противника. Он ожидался на юго-западе, а реально наносился на западном (московском) направлении. Но это не имело столь решающего значения, как изображается, ибо и на юго-западном направлении, где были сосредоточены основные силы Красной Армии и где противник наносил не главный удар, наши войска все-таки потерпели поражение. К тому же направление сосредоточения основных усилий советским командованием выбиралось не в интересах обороны: таковая просто не предусматривалась, и в этом состояла одна из серьезных ошибок, а применительно совершенно к другой обстановке, когда планировалось, что западные военные округа, быстро отразив вторжение противника после завершения отмобилизования армии, идут в наступление.

Для подобного варианта развития событий сосредоточение основных усилий на юго-западном направлении было вполне обоснованным и сулило больше преимуществ, чем на западном направлении. Главный удар на юго-западе пролегал бы по более благоприятной для наступления местности, отрезал Германию от основных союзников, от нефти, выводил наши войска во фланг и тыл главной группировки противника. Сосредоточение же основных усилий на западе при переходе в контрнаступление приводило к лобовому столкновению с основными силами германской армии, требовало прорыва укрепленных районов на очень сложной местности.

Ставится вопрос о возможности нанесения с нашей стороны упреждающего удара с целью срыва нападения нацистской Германии. Фальсификаторы даже утверждают, что в советском Генштабе был разработан план осуществления такого удара.

Однако внимательное изучение оперативных планов Генштаба тех лет показывает, что каких-либо планов превентивного нападения не было. Разумеется, в процессе подготовки оперативных планов прорабатывались различные способы возможных действий Красной Армии, в том числе действия по срыву нападения противника. Такой вариант изучался на случай, если к началу агрессии против СССР Красная Армия была бы полностью отмобилизована, развернута и действительно готова, как тогда говорили, ответить «двойным ударом на удар противника».

Но реально обстановка складывалась таким образом, что все усилия советского руководства были направлены на то, чтобы любой ценой оттянуть начало войны. Исходя из этого, несмотря на сосредоточение у наших границ крупных группировок вермахта, стратегическое развертывание нашей армии всячески сдерживалось. СССР не имел отмобилизованных и развернутых группировок войск, поэтому упреждающие действия с нашей стороны не могли реально готовиться и западным военным округам ставились задачи в первую очередь прикрытия государственной границы. Если к тому же учесть, что наши войска не были приведены в боевую готовность, было даже запрещено сбивать германские самолеты, нарушавшие воздушное пространство, если, наконец, даже после того, как началось вторжение, войскам был отдан приказ отражать наступление противника, но границу не переходить, то ни о каком нападении на Германию с нашей стороны не могло быть и речи.

Наоборот, делалось все возможное и невозможное (даже в ущерб безопасности страны), чтобы любой ценой оттянуть начало войны. Известный немецкий историк, профессор Боннского университета Г.-А. Якобсен подтвердил, что «из многочисленных архивных материалов и из личных бесед с самим Гальдером вынес убеждение, что Гитлер вовсе не исходил из того, что русские окажут немцам любезность, напав первыми». Германский посол в Москве фон Шуленбург в беседе с Гитлером заявил: «Я не могу поверить, что Россия когда-либо нападет на Германию». Согласившись с этим, Гитлер, по словам Шуленбурга, выразил недовольство тем, что Советский Союз невозможно даже «спровоцировать на нападение».

Как же можно в свете всего этого заявлять о какой-то возможности превентивного нападения на Германию со стороны СССР? Внимательное изучение дневников Ф. Гальдера, И. Геббельса и других документов показывает, что гитлеровское руководство целеустремленно готовило агрессию против нашей страны, не ожидая какого-либо нападения с ее стороны. Некоторые из упомянутых обстоятельств, как и многие другие, оказали, несомненно, свое влияние на неудачный ход военных действий в начале войны, но все же они не были определяющими. Главных же причин было две.

Первая – это переоценка советским руководством возможностей политических средств предотвращения войны и попытки их осуществления в отрыве от военно-стратегических соображений.

Вторая причина – недооценка противника и несвоевременное приведение войск в боевую готовность.

Говоря о первой причине, следует отметить, что стремление советского руководства избежать войны путем заключения договоров и другими политическими средствами было вполне оправданным. Совершенно очевидна также главенствующая роль политики и политических соображений при обеспечении безопасности страны. Но, как показал опыт, политику нельзя превращать в самоцель. Этого не учел Сталин, и это поставило Советские Вооруженные силы в 1941 году в тяжелейшие условия, от которых ни одна другая армия не могла бы оправиться. Непростительно забвение того элементарного положения, что война – явление двустороннее.

Нежелание И. Сталина считаться с этой истиной было доведено до абсурда. Он часто упускал из виду, что при остром политическом и военном противоборстве сторон недопустимо исходить только из собственных желаний и побуждений, не учитывая того, какие цели преследовала и что могла предпринять другая сторона. Можно как-то понять стремление Сталина оттянуть начало войны, но и Гитлер понимал, что надо было нападать именно в 1941 году, поскольку потом возникнет другая, менее благоприятная для этого обстановка.

Теперь о второй причине. В целом усилиями всего народа в 1930-е годы была проделана огромная работа по укреплению обороноспособности страны и боеспособности Вооруженных сил. Однако подготовка страны к войне не была завершена. В полной мере это никогда не удавалось ни одному не планировавшему агрессию государству. В нашей стране организация обороны, военное строительство осложнялись еще и тем, что наряду с достижениями в этой области были допущены и крупные просчеты, связанные прежде всего с переводом промышленности и Вооруженных сил на военное положение.

Всеобщая подозрительность и недоверие к людям, их безынициативность и запуганность, вызванные массовыми репрессиями, сузили общий фронт работы, лишили систему управления тех живых соков творчества и инициативы, без которых она может функционировать только строго по вертикали – сверху вниз, в пределах установленных рамок, будучи неспособной охватывать все сложности реальной действительности и реагировать на ее изменения. Это тормозило работу по подготовке страны и Вооруженных сил к отражению агрессии. Многие предложения Госплана, Наркомата обороны подолгу не рассматривались, и решение назревших вопросов многократно откладывалось. В результате до начала войны так и не были приняты решения по переводу промышленности на военное положение и форсированию производства новых видов оружия. Не были утверждены и введены в действие новые оперативные и мобилизационные планы, а существовавшие планы устарели и не соответствовали новым условиям.