Елена Муравьева - Новочеркасский расстрел: бей своих!

Елена Муравьева

Новочеркасский расстрел: бей своих!

Иллюзия порядка № 1962

С позиций дня сегодняшнего 1962 год может показаться вполне благополучным: народ еще верит своим вождям, социализм развивается; в космосе мы лучшие, культура на подъеме. 1962 — это год «Голубого огонька», Муслима Магомаева, поныне популярных «Гусарской баллады» и «Королевы бензоколонки».

Но видимость обманчива и часто скрывает за глянцем парадных реляций множество проблем. Главной бедой СССР того (и последующего) времени было село. Обнищавшее, измученное оно с конца 50‑х не могло уже поставлять городу дешевую еду. Дорогая — с июня 1962 г. мясные и молочные продукты выросли в цене более, чем на 30 % — вызвала в стране волну протестов. Антисоветские листовки появились в Москве, Донецке, Днепропетровске, Горьком, Тамбове, Тбилиси, Новосибирске, Челябинске. По некоторым данным при Хрущеве в СССР была отмечена 61 массовая акция рабочих протестов, в том числе 58 забастовок, в 12 случаях переросших в уличные демонстрации и (или) массовые беспорядки.

Наиболее масштабные волнения накрыли небольшой Новочеркасск. Именно там впервые после революции народ встал на защиту своих экономических прав.

И получил за это так, что мало не показалось!

Точка на карте

К 1962 году Новочеркасск являл собою провинциальный городок с населением 145 тысяч человек. Около 12 тысяч вкалывало шесть дней в неделю на электровозостроительном заводе им. Буденного (НЭВЗ-е) и с трудом сводили концы с концами. Поэтому новости о «временном» подорожании почти на 30 % основных продуктов питания, совпавшие с очередным понижением расценок по оплате труда также почти на треть, повергли рабочих в шок.

Но об открытых выступлениях и протестах никто не помышлял. Страну давно и основательно приучили бояться и молчать. Особенно преуспел в науке подчинения Дон, став тихим после жесточайших репрессий, учиненных над казачеством.

Спровоцировал бунт сам директор завода Курочкин. Когда тысячная толпа работяг, собралась под заводоуправлением и потребовала ответ, на простой казалось бы вопрос: «На что нам жить дальше?», директор отшутился: «Не хватает денег на мясо и колбасу, ешьте пирожки с ливером».

Фраза, впоследствии ставшая исторической, сыграла роль запала, брошенного на пороховой склад. Раздались крики: «Так они над нами ещё и издеваются!». И…началось.

День первый, победный

Интересно, но бунт обошелся без лидера. Никто из рабочих не взял на себя руководство забастовкой. Тем ни менее все происходило достаточно организованно.

Рабочие сталелитейного цеха прошлись по предприятию, потолковали с народом, и вскоре негодующая человеческая масса заполнила площадь возле заводоуправления. Появились плакаты «Мясо, масло, повышение зарплаты», «Нам нужны квартиры», «Хрущева на мясо». Затем, чтобы привлечь к своему бедственному положению внимание Москвы, решено было остановить поезд «Саратов — Ростов».

Напряжение росло, обстановка накалялась и хотя толпа не проявляла особой агрессии, появившийся взвод милиционеров, не рискнул действовать и поспешно ретировался. Позже отдельные части этого взвода МВД совместно с КГБ, все одетые в штатское, шныряли в толпе и вели скрытые съемки. Затем «буквально ворохи фотоснимков, на которых были зафиксированы тысячи участников забастовки» стали основанием для арестов и тюремного заключения для экс–забастовщиков.

К вечеру властям пришлось расписаться еще в одном поражении. Появление армии не произвело на митингующих ни малейшего впечатления. Рабочие легко нашли общий язык с солдатами Новочеркасского гарнизона и к ужасу командиров начали братание.

Не возымели действия и другие меры. Потерпел фиаско Первый секретарь Ростовского обкома КПСС Басов, спич которого оборвали улюлюканье и полетевшие в чиновника–партайгеноссе камни. Устояла толпа и перед бронетранспортерами с офицерами. Вместо того, чтобы в ужасе разбежаться, рабочие раскачивали боевые машины и потешались над растерянными физиономиями полковников и майоров.

По другим данным вечером 1 июня была предпринята попытка подавить волнения силой, но рабочие ей успешно противостояли. Они разогнали милицию и дали отпор военным. Последние подвергались не только оскорблениям, но и побоям. Несколько человек к исходу дня были госпитализированы с тяжелыми травмами.

Так или иначе, первый день Новочеркасского бунта обошелся почти без крови.

День второй, кровавый

Утром следующего дня ситуация кардинально изменилась. За ночь железная дорога вдоль завода и сам завод оказались в кольце вооруженных автоматчиков. Возле проходной и железнодорожной станции стояли танки. (К тому времени в Новочеркасске находилось уже 5 дивизий). За ночь все жизненно важные объекты: почта, телеграф, радиоузел, Горисполком и Горком партии, отдел милиции, КГБ и Государственный банк были взяты под охрану, а из Госбанка даже везены деньги и ценности. Ночью прошли аресты. Двадцать два особо рьяных зачинщика оказались за решеткой.

Но, собравшиеся около завода рабочие пока об этом не знали. Они выслушали рекомендации военных: мол, хватит бузить, пора арбайтен, к станкам, не то пожалеете. Однако, призыву не вняли и ответили: пусть пашет армия, которая захватила завод.

Засим, не вступая в конфликт с экс-Красной непобедимой и легендарной, толпа в несколько тысяч двинулась к центру города. Шли красиво, парадно, пафосно: с детьми, стариками, красными знаменами, портретами Ленина. (Просто классика жанра, римейк на «Кровавое воскресенье» 1905 года). Шли четкими рядами, распевая «Смело, товарищи, в ногу!» и «Вставай, проклятьем заклейменный!». Все были возбуждены, охвачены верой в свои силы, в справедливость своих требований.

На мосту через реку Тузлов демонстранты наткнулись на кордон из десятка танков и бронетранспортеров. Но и тут все обошлось. После криков: «Дорогу рабочему классу!» служивые, осознав правоту пролетарского дела, пропустили манифестантов. Некоторым даже помогли преодолевать препятствие.

На старт, внимание….пли!

К приходу непрошеных гостей власти подготовились должным образом. Здание администрации (горкома партии) было заполнено солдатами. Причем — кавказских национальностей. Во избежание, так сказать, возможного консенсуса (русские солдаты могли поддержать демонстрацию).

Горячие южные парни некоторое время переругивались с демонстрантами, потом один из бойцов вспылил, и, разбив стекло, ударил женщину прикладом. Толпа тут же рванула вперед и захватила горком.

Аналогичным образом был взят городской отдел милиции. Какая–то женщина крикнула, что ночью и утром проводились аресты (не исключено, что это была профессиональная сексотка), народ воспылал праведным гневом, бросился на выручку товарищам, один из солдат замахнулся на рабочего автоматом, тот выхватил оружие (создав, таким образом, законный повод применить против демонстрантов силу) и немедля был сражен пулей наповал.

Началась пальба. Люди пытались прятаться, забегали в пустые камеры, где их…закрывали снаружи на засов сотрудники КГБ и милиционеры. Стоит отметить: камеры были пусты. Арестованных уже вывезли в Ростов и Батайск.

На самой площади разворачивалось свое «шоу». Перед людьми встало цепь солдат. Один из офицеров объявил, что получил приказ стрелять в толпу, а затем застрелился. Не захотел, бедолага, убивать своих, постыдился пачкать руки и совесть!

Но свято место пусто не бывает. Нашлись другие, не такие чувствительные. Они и открыли по людям огонь на поражение из скорострельных автоматов и пулемета. Уже после побоища, когда толпа разбежалась, к горкому подъехали грузовые и санитарные машины (подтверждая тем, что план операции «Фестиваль» был продуман заранее и в деталях). Трупы забрасывали через борт.

Очевидцы рассказывали: бежит пожилой мужчина мимо бетонной цветочной вазы на тумбе. Пуля попала в голову, его мозги моментально «разляпались» по вазе. Мать в магазине носит грудного убитого ребенка. Убита парикмахерша на рабочем месте. Лежит девчушка в луже крови. Ошалевший майор встал в эту лужу. Ему говорят: «Смотри, сволочь, где ты стоишь!» Майор здесь же пускает пулю себе в голову. Один осужденных участников событий в лагере рассказывал, что арестованных заставляли складировать трупы погибших в подвале рядом находящегося госбанка. Среди мертвых были и раненые. Их можно было бы спасти.

Справедливости ради, надо сказать: дула солдатских автоматов (это установлено следствием, проведенном военной прокуратурой в начале 90‑х) были направлены вверх и стреляли в воздух. Огонь по манифестантам вели снайперы, спрятавшиеся на крышах соседних домов. Скорее всего, они принадлежали к внутренним войскам или подразделениям КГБ.