Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки Страница 104

Едва ответив на приветствие вошедшего, Берия с ходу, показывая рукой на кресло у столика, примыкавшего к его письменному, спросил:

– У меня «дело» Серебрянского. Чем занималась Особая группа – знаете. Знаете и то, что произошло с её бывшим руководителем… Серебрянским. Были знакомы?

– Визуально, – ответил Судоплатов, обдумывая, с чем связан заданный вопрос и что следует сказать по этому поводу. – Когда я вернулся в последний раз из-за кордона и докладывал о проделанной работе комиссии ЦК, в её состав из трёх человек входил и старший майор Серебрянский. Из ряда вопросов, заданных им, чувствовалась компетентность. Разумеется, я ответил. Это всё, что могу сказать. Других встреч или разговоров у нас не было. Через некоторое время до меня дошёл слух, что он арестован… Но должен отметить, товарищ нарком, наслышан о его деятельности с самой лучшей стороны…

– Превосходно! Но это хорошее было преступно приостановлено. Причину не будем выяснять. Она известна. Меня интересует Серебрянский сегодня!

Судоплатов быстро сориентировался:

– Прошу прощения, товарищ нарком. Но осужден…

– Да. К высшей мере. Но мы постарались заменить её сроком, – как бы мимоходом бросил Берия, упомянув лишь намёком о своём участии. – Те, кто занимался этим делом, Наплели чёрт знает что! Нагромоздили, насочинили столько, что концы с концами не сходятся. Настоящий произвол! Так мы докатимся и до анархии.

Подвоха в разговоре Судоплатов пока не чувствовал. Впрочем, мелькнула мысль: разговор клонится к тому, что Серебрянский понадобился. В то же время гневный всплеск наркома по поводу произвола вроде бы тоже нельзя принимать за чистую монету. В его искренность, конечно, мог поверить разве что наивный.

Некоторое время Берия молча смотрел на Судоплатова, словно хотел угадать его тайные мысли. Коротко заметил, что с «Хозяином» освобождение Серебрянского согласовано.

– По его личной инициативе! – скороговоркой произнёс нарком. – Ваше мнение: можно возобновить деятельность Особой группы в её прежнем объёме? В состоянии она будет восстановить положение на прежних участках? Как вы полагаете, есть ли для этого реальные возможности? Если таковые имеются, каковы перспективы?

– Затрудняюсь сразу ответить на ваши вполне логичные вопросы, – поспешил ответить Судоплатов. – Могу лишь отметить, что Серебрянский был серьёзным специалистом и, судя по отзывам, прекрасным агентурщиком. За плечами у него солидный опыт закордонной работы. Насколько мне известно, деятельность его людей всегда отличалась результативностью. Мне косвенно довелось участвовать в одной операции, разработанной Серебрянским. Меня поразило предвидение самых неожиданных ситуаций, которые, казалось, невозможно было предугадать.

Нарком проинформировал Судоплатова об освобождении Серебрянского и назначении его заместителем начальника созданного 4-го Управления разведки и диверсии.

– Могу я заключить из ваших слов, что он сумеет восстановить положение?

– Не берусь ручаться. В то же время полагаю, что, видимо, сумеет. Разумеется, успех будет зависеть и от состава группы. Насколько мне известно, некоторые его бывшие работники разделили судьбу руководителя.

Судоплатов не стал развивать эту мысль. Знал, что Серебрянский и люди его подразделения находились в прямом подчинении самого генсека ВКП(б), а выход на него осуществлялся через Ежова. Знал это и Берия. Поэтому Судоплатов не рисковал касаться щекотливой стороны затеянного наркомом разговора. Собственно, и сам Берия вел себя осторожно там, где дело было связано с личными решениями Сталина.

После короткой паузы Берия велел Судоплатову представить список уцелевших репрессированных сотрудников бывшей Особой группы, которых сочтёт целесообразным привлечь к работе.

Судоплатов выразил готовность быстро выполнить такое поручение, но не был до конца уверен, что за этим не кроется подвох, связанный с докладной в коллегию НКВД. Опасение возросло, когда Берия в упор спросил:

– А вы, полагаете, все люди Серебрянского зря пострадали?

– Нет, товарищ нарком! Извините, это я не могу утверждать, – чётко произнёс Судоплатов, чтобы на всякий случай обезопасить себя, хотя, конечно, был убеждён в честности абсолютного большинства сотрудников. – Насколько мне известно, часть работников проходили по «делу» своего руководителя.

Конечно, Судоплатов многого не знал. Существовавший в наркомате порядок никому из непричастных непосредственно к следственным вопросам не позволял быть в курсе подобного рода дел. Судоплатов пользовался случайно полученными сведениями. Проявлять любопытство здесь не было принято. Это могло повлечь за собой серьёзные неприятности. Поэтому данный порядок железно соблюдался во всех звеньях наркомата. И нарушить его вряд ли кому-нибудь приходило в голову.

Вместе с тем Судоплатов не мог не знать, как много невинных людей пострадало при Ежове и после его ликвидации. В том числе и коллег-разведчиков, выполнявших различные задания за рубежом. Наряду с людьми пострадало и дело. Здесь была допущена в последние годы масса ошибок, серьёзных промахов, принято много неправильных решений, нанесших огромный вред стране. Об этом приходилось горько сожалеть.

В подавляющем большинстве случаев отозванные на родину из-за рубежа люди и здесь неожиданно арестованные, были казнены. Немало честнейших людей, преданных делу и достигших серьёзных успехов за кордоном, как только начинали чувствовать, что не исключен их отзыв, а стало быть, и арест, исчезали. Из страха за жизнь. Естественно, это не означает, что все они должны были оставаться вне подозрений! Нет! Но прежде чем заподозрить, необходимо убедиться.

Судоплатов, конечно, сочувствовал пострадавшим, тем более, что сам чудом избежал их участи.

Берия уловил настороженность замначальника Первого управления, но внешне этого не показал. Только повторил: необходимо срочно представить список отбывающих наказание сотрудников бывшей Особой группы, работавших под началом Серебрянского.

Большие напольные часы, стоявшие на противоположной от письменного стола стороне, у самого выхода из кабинета, глухо напоминали о времени. За высокими окнами, где-то далеко за Манежем и Библиотекой имени Ленина, багровел восход.

Чувствуя облегчение и прилив новых сил, Судоплатов поднимался к себе на седьмой этаж. Сомнения раздирали душу: сколько людей осталось в живых, скольких удастся спасти? И удастся ли?

В этом он не был уверен. Во всяком случае, торопился подготовить требуемый список Многих знал лично, с некоторыми не один год соприкасался по работе в наркомате или за рубежом. И, естественно, никто не подвёл. Ни в малом, ни в большом. Но сказать об этом наркому не рискнул. Осмотрительность и осторожность были заложены в нём, как своеобразный ограничитель. Благодаря такому сдерживающему центру ему удавалось лавировать.

Ещё когда Судоплатов узнал об арестах работников Особой группы, ему хотелось заступиться за некоторых из них. Но как ни мучила совесть, как ни обязывали долг и просто человечность, понимал, что делать это бессмысленно и опасно. Малейшая попытка даже осведомиться о ходе следствия, обмолвиться добрым словом в отношении кого-либо из них, не только не помогли бы, но могли привести к противоположным результатам.

Судоплатов понял: не начнись успешные для нацистов военные действия, вряд ли генсек вспомнил бы о бывшем эсере. О его былых достижениях.

В ту же ночь Серебрянский был освобождён.

Его жену Полину Натановну в срочном порядке доставили на квартиру, сорвали с дверей сургучные печати…

Это было в начале августа 1941-го.

У Серебрянского возобновились насыщенные рабочие дни и ночи. И всё же время от времени возникал один и тот же вопрос: «Надолго ли?» Вспоминал портившую настроение поговорку: «У нас всё ещё может быть, ибо всё уже бывало».

Глава 11

В 1938 году, ещё до ареста Серебрянского, Судоплатов вернулся из длительной и весьма ответственной командировки и отчитывался о своей работе за рубежом перед комиссией, состоявшей из двух высокопоставленных работников ЦК ВКП(б) и начальника одного из отделов Управления.

Судоплатов, внедрённый в своё время в среду украинских националистов за рубежом, завоевал у них и их высшего руководства немалый авторитет и доверие, был послан ими на учёбу в Мюнхен в специально образованном по указанию Гитлера университете для наиболее серьёзных, одарённых и перспективных выходцев из других стран и организаций, разделявших нацистскую идеологию и практику. Эти доверие и авторитет, установленные им полезные связи, опыт вращения во вражеском окружении позволили ему настолько сблизиться с верхушкой руководства, что впоследствии помогли выполнить данное непосредственно Сталиным поручение, связанное с огромным риском: ликвидировать вождя ОУН Коновальца, в ту пору столь сильного и влиятельного, что ему был оказан радушный приём самим фюрером Третьего рейха.