Дмитрий Зыкин - Большая игра. Британия и США против России Страница 11

Прибыв в Черкесию, наиб пообещал освободить крестьян от власти местных князей. Этот лозунг пришелся по душе бедным слоям населения, и Мухаммед-Амин попытался объединить всех черкесов. Однако на первых порах лишь абадзехи признали в нем своего вождя, а остальные субэтносы выступили против, причем шапсуги дали вооруженный отпор. И все же на «своей» территории наиб Шамиля добился заметных успехов в государственном строительстве и, как сказали бы сейчас, милитаризировал местные общины.

Каждый двор обязался содержать по одному вооруженному всаднику, вокруг аулов были построены укрепления, размещены пушки. Так, постепенно в Кавказской войне формировался еще один «фронт». А у России, как и в предыдущие годы, основные силы были сконцентрированы на западном направлении. Великие державы не прекращали острого соперничества на мировой арене, и в 40-х годах внешнеполитическая обстановка резко осложнилась. Без учета этого фактора мы ничего не поймем и о ходе Кавказской войны, поэтому нам придется на некоторое время отвлечься от «горского вопроса» и проанализировать ситуацию в Европе.

Революционный пожар в Европе и канун Крымской войны

Мы уже видели, что «польский вопрос» имел едва ли не прямое отношение к делам России на Кавказе. В раскладах мировых держав гипотетическое восстание в Польше увязывалось и с одновременным мятежом на юге нашей страны. Ранее мы говорили о планах создания европейской коалиции, которая бы начала большую войну против России, причем среди ударных частей должны были быть поляки, а конечной целью – расчленение нашей империи с отделением Кавказа и созданием там Черкесии. Все это не было пустыми прожектами кабинетных стратегов, и такая попытка была предпринята во время Крымской войны. Поэтому давайте хотя бы кратко проанализируем и ситуацию в Польше.

Существует расхожее мнение, что после победы над Наполеоном все польские земли отошли России, Австрии и Пруссии, и тем самым польская независимость полностью прекратила свое существование. Разумеется, это ошибка. По итогам решений Венского конгресса 1815 года в руках поляков оставалось небольшое государство – Краковская республика, провозглашенное независимым под покровительством соседних держав. Конечно, де-факто это состояние соответствовало скорее статусу протектора, однако влияние на нее «покровителей» – России, Австрии и Пруссии – было ограниченным. Так, например, после восстания в Польше 1831 года многие его участники бежали в Краков и там нашли убежище. Причем польские националисты отнюдь не собирались тихо сидеть в Кракове, а сразу же занялись составлением планов нового восстания и возрождения Польши. В их головах отнюдь не умерли грезы о великой стране с границами вплоть до Киева. А за ними стояли Франция и Британия, которые намеревались использовать первый же удобный случай, для того чтобы ударить по России и Австрии, разыграв в том числе и «польскую карту».

И вот в 1846 году краковские заговорщики начали восстание на территории «австрийской Польши». Они надеялись поднять и все остальные территории, населенные поляками, включая царство Польское в составе России. Австрийцы быстро и жесточайшим образом подавили это выступление. Провалом закончились и попытки поджечь «русскую Польшу». Армии трех держав-покровителей заняли Краков, и по инициативе Николая I в Берлине состоялся конгресс, призванный решить судьбу Краковской республики. Петербург предлагал присоединить ее к Австрии, что и было сделано. Осиное польское гнездо прекратило существование. Лондон и Париж пытались возмущаться и протестовать, но их демарши были проигнорированы. Во многом можно упрекать Николая I, однако нельзя не признать, что он обладал несгибаемой волей. Злые языки называли это упрямством, но «упрямство» на благо России – это положительное качество.

Между тем в Лондоне вовсе не собирались мириться с усилением России и Австрии, расширившейся за счет земель Краковской республики. Англия, как обычно, действовала чужими руками и поощряла антиавстрийское движение в Италии. 12 января 1848 года при поддержке Лондона восстала Сицилия, а за ней стали подниматься и другие итальянские государства. Их растерявшиеся правители пошли на уступки мятежников и ввели либеральные конституции. Забеспокоился и Париж, французский король Луи-Филипп совершенно справедливо полагал, что либеральная революция перекинется и на его страну. И действительно, 22 февраля 1848 года на парижских улицах появились баррикады, а через два дня Луи-Филипп отрекся от престола. В конечном итоге президентом уже республиканской Франции стал племянник Наполеона – Луи-Наполеон Бонапарт. 13 марта восстала Вена.

Австрийский император Фердинанд I, у которого была репутация слабого и вялого монарха, неожиданно вышел из политической «спячки», отправил в отставку консервативно настроенного канцлера Клеменса Меттерниха и согласился на конституцию. Это успокоило волнения в Австрии, но тут восстала Венгрия. Фердинанд I удовлетворил требования и венгров, и казалось, что спокойствие установилось в Австрийской империи. Но тут итальянцы изгнали австрийские войска из Венеции, которая объявила себя республикой. Примеру Венеции последовал Милан, Неаполитанский король прислал Венеции свой флот.

15 марта начались беспорядки в Берлине, что заставило прусского монарха Фридриха-Вильгельма IV пойти на все уступки, которых требовали от него революционеры[30]. В Дании – то же самое, здесь во главе революции в Гольштейне встал герцог Аугустенбургский.

15 мая 1848 года затихшая было революция в Австрии вспыхнула с новой силой. Забунтовали Молдавия и Валахия, находившиеся в статусе полупротектората России, при формальном главенстве Стамбула. В континентальной Европе бушевал революционный пожар, за ширмой которого стояла, конечно же, Англия.

Николай I прекрасно видел, что следующий «пункт программы» – Россия. Наш монарх, считавший, что не великие потрясения, а промышленное развитие нужны империи, решил вмешаться в европейские события. Он спасал не Европу, а Россию, которую мечтали запалить «доброжелатели». Нам, наблюдавшим «арабскую весну», «Майдан» и прочие оранжевые художества, нетрудно понять логику царя. Параллели видны даже в названии событий 1848 года, которых называли «весной народов».

Сначала Николай I отправил русскую армию в Молдавию и Валахию, так сказать, на всякий случай. Затем по просьбе Вены наши войска двинулись подавлять Венгерское восстание. Нередко можно услышать, что этот шаг противоречил интересам нашей страны, а царю было наплевать на то, что прольется кровь простых русских солдат. Все это ерунда. Распад Австрийской империи приводил к дестабилизации обстановки по границам с Россией. Осколки империи вполне могла прихватить Пруссия и тем самым стать сверхдержавой. Появление нового мощного соседа, традиционно отличающегося агрессивным поведением и милитаризированным образом существования, совершенно невыгодно России. Спасти единство Австрии означало бы сохранить противовес Пруссии.

Ну и наконец, возможный успех Венгрии провоцировал бы на мятеж и поляков. Весной 1849 года русская армия вступила в австрийскую часть Галиции, так чтобы предотвратить проникновение туда революционных отрядов. Затем, пройдя карпатские перевалы, наши вторглись непосредственно в Венгрию. Главными силами командовал сам Паскевич. Противник выставил довольно значительную армию, которая насчитывала около 135 тысяч человек и 400 орудий. Но в русской армии вторжения было 190 тысяч человек, а с австрийцами – 260 тысяч при 1200 орудиях[31]. В результате Паскевичу понадобилось лишь 8 недель, чтобы подавить венгерское восстание.

Отметим, что в русской армии хорошо себя показали стрелковые части, вооруженные нарезными ружьями (штуцерами). Особенно эффективно дальнобойные штуцеры применялись для уничтожения артиллеристов противника. На высоте оказалась и выучка солдат, офицеры продемонстрировали умение маневрировать большими массами людей, да и боевые потери оказались сравнительно небольшими: 708 убито и 2447 ранено. Гораздо опаснее оказались холера и другие болезни, унесшие жизни 10 885 русских[32].

Паскевич, к тому времени уже фельдмаршал, вновь подтвердил свой статус крупного полководца и получил новое задание – к весне 1850 года привести армию в полную боевую готовность. Дело в том, что ухудшились отношения Пруссии и Австрии, конкурировавших за доминирование над множеством полунезависимых германских государств. Николай логично рассудил, что поддерживать надо слабейшую сторону, то есть Австрию, препятствуя созданию единого немецкого государства, ядром которого стала бы Пруссия. К тому же в Берлине, в правящей элите стали распространяться идеи восстановления независимой Польши как барьера против России.

В 1850 году большой европейской войны удалось избежать. Подъем Франции заставил Берлин и Вену заключить соглашение, направленное против Парижа. Враждовавшие и, казалось, неспособные забыть вековые обиды Англия и Франция также начали искать пути сближения друг с другом. Европа стремительно раскалывалась на военно-политические блоки, причем их конфигурации порой принимали самые непредсказуемые формы.