Фрэнк Эдвардс - Странные люди Страница 11

При таких обстоятельствах – чем же мальчик думал?

Задача, с которой столкнулись врачи Ортиз и Итуррича, была не так головоломна, как та, с которой пришлось познакомиться известному немецкому специалисту в области мозга профессору Хуфланду. Ему также пришлось изменить свои медицинские представления после проведения вскрытия черепной коробки человека, которого разбил паралич. До самой последней минуты больной сохранял все свои физические и умственные способности.

Результат вскрытия привел в замешательство профессора, поскольку вместо мозга в черепной коробке умершего оказалось всего 11 унций воды.

16. Парапсихолог и раскрытие преступлений

Случай массового убийства в 1928 году был неслыханным актом насилия в тихой сельской общине Маннвилл, Альберта (Канада). Однако такой случай произошел, и страшные доказательства тому были засвидетельствованы в пяти милях от города, на ферме Генри Буера, зажиточного хозяина. Семейный врач доктор Харлей Хислип позвонил в полицейское королевское управление канадской конной полиции и доложил об убийствах констеблю Фреду Олсену, который немедленно выехал на место преступления.

Перед офицером полиции и врачом открылась ужасная картина. Войдя в дом, они увидели, что хозяин фермы Генри Буер и его 21-летний сын Вернон сидят по одну сторону обеденного стола и с ужасом взирают на убитую миссис Буер. Тело покойной лежало на столе, лицом вниз, выстрел пришелся в затылок. Отец и сын находились, вероятно, в состоянии шока, поэтому доктор Хислип и констебль Олсен не произнесли ни слова. Врач кивком головы пригласил полицейского офицера пройти с ним на кухню.

На кухне, распластавшись на полу в луже крови, лежал Фред Буер, брат Вернона. Фред был убит тремя выстрелами в лицо. Олсен подумал, что Фред услышал стрельбу в доме, прибежал узнать, что происходит, и был убит.

– Мать и старший сын, – сказал доктор Хислип, – остальные не здесь, констебль.

В сарае позади дома они нашли труп Уильяма Ройска, убитого выстрелами в лицо; четвертая жертва этой кровавой бойни – наемный работник Гейб Боромби – лежал мертвый, весь в крови, в помещении для работников. Убийца несколько раз выстрелил ему в лицо.

В доме не нашли никаких следов огнестрельного оружия, которым пользовался убийца.

Констебль Олсен сделал несколько пометок в записной книжке. «Несомненно, – решил он, – миссис Буер, убитая в затылок, была первой жертвой и, пожалуй, единственной, кого намеревались убить. Другие, старший сын и два работника, – размышлял Олсен, – стали жертвами как свидетели преступления, опознавшие убийцу. Никаких намеков на грабеж – преступление совершено чисто из-за эмоциональных побуждений, а не с целью наживы».

Констебль возвратился в дом, чтобы задать несколько вопросов потрясенному отцу. Тот подтвердил то, что по телефону несколько бессвязно сообщил доктору его сын Вернон. Отец и сын ушли из дома после ужина и работали в разных концах фермы. Две дочери ушли на баскетбол, старший сын Фред и два работника находились недалеко от дома. Последний раз Генри Буер видел жену в кухне, когда та, склонившись над раковиной, собиралась мыть посуду, оставшуюся после ужина. Вернон заявил, что вернулся домой в 8:30 вечера и увидел труп матери и брата. Он тут же позвонил доктору. Потом он сказал, что трупов работников не видел.

Констебль Олсен отметил про себя, что Вернон как-то четко отмеряет указанное время. В момент внезапной смерти миссис Буер находилась в столовой, где чистила клубнику. Поэтому ее убили раньше сына Фреда. Если бы было наоборот, то она наверняка не осталась бы сидеть в столовой, услышав выстрелы в другой комнате.

«Все это выглядит довольно странно», – подумал констебль. Он машинально опустил руку в мутную воду в раковине, в которой покойная оставила отмокать кастрюлю, и нащупал что-то твердое и острое, – как оказалось, гильзу от винтовки калибра 0,303. Убийца тщательно подобрал все гильзы, а эту просмотрел. Уже улика.

У Буеров не было собственной винтовки. Однако оперативная проверка выявила, что у фермера-соседа была винтовка калибра 0,303, но, как он заявил, «ее недавно украли». Олсен сделал для себя пометку. По данным полицейского местного участка, владелец действительно заявлял о пропаже винтовки. «Не было ли это сделано преднамеренно, чтобы замести следы преступления?» – размышлял Олсен. Сравнение под микроскопом меток от бойка на стреляных гильзах от украденной винтовки с меткой на гильзе, найденной в кухонной раковине, убедило Олсена, что украденное оружие и есть оружие убийцы. «Найди человека, укравшего винтовку, и ты найдешь убийцу», – решил про себя констебль.

Проблема неожиданно осложнилась тем, что Олсен заметил плохо скрываемую неприязнь к себе со стороны Вернона Буера. Время от времени Олсен внезапно оборачивался и ловил на лице молодого Буера либо усмешку, либо затаенную ненависть. Однажды, спустя неделю после убийства, Олсен задал Вернону первый пришедший на ум вопрос:

– Вернон, а почему у тебя нет девушки?

Молодой человек оторопел, но пробормотал:

– Я не люблю девчонок!

Почему он не любил девушек?

Вскоре Олсен узнал, что Вернон ухаживал за хорошенькой девушкой из Маннвилла, но та дала ему от ворот поворот полгода тому назад. При встрече с Олсеном девушка рассказала ему, что миссис Буер наговаривала на нее Вернону и вдалбливала сыну в голову, что она распутная и что сын дурак, если тратит на нее время. Мало-помалу девушка поняла, что Вернон находится под влиянием матери и прислушивается к ее обвинениям, поэтому она попросила его больше с ней не встречаться.

– И после этого вы с ним не встречались?

– Конечно, нет, но он тоже очень переживал. Когда констебль Олсен поставил Вернона перед фактом, что тот возненавидел мать за ее вмешательство и расстройство личных планов сына, Вернон ухмыльнулся, а потом рассмеялся. Олсен повторил свое обвинение и добавил:

– Вы убили свою мать и остальных, чтобы молчали!

Молодой Буер дрогнул:

– А вы нашли винтовку?!

– Нет.

– В таком случае, – очень спокойно заявил молодой человек, – как вы можете кого-нибудь обвинять, особенно меня? Разумеется, вы не дождетесь от меня признания.

Олсен почувствовал, что убийца у него в руках, но как доказать это на суде? Буера забрали в полицейское управление в Эдмонтоне, где опытный инспектор полиции Хенкок предложил Вернону признаться во всем.

– Вы так думаете? – вызывающе рассмеялся Вернон.

День за днем арестованный играл с властями в кошки-мышки. Обвинение можно было построить только на признании Буера, но прошла неделя, а следствие не сдвинулось с места. У полиции оставался только один шанс – вырвать признание у подозреваемого, ведущего себя дьявольски хладнокровно, а для этого нужно было найти винтовку и иметь в руках доказательства.

Инспектор Хенкок почти уже отчаялся, когда случайно прочитал в газете заметку о так называемом парапсихологе Максимилиане Лангснере из Ванкувера, который заявил, что может раскрывать преступления, читая мысли преступников. Чтобы его не засмеяли, Хенкок ни с кем из сослуживцев не поделился своей идеей. Он просто позвонил Лангснеру и попросил его приехать. Когда парапсихолог сошел с поезда, Хенкок увидел перед собой энергичного человека небольшого роста, лет тридцати пяти, похожего на актера Адольфа Менжу. Он протянул руку и представился.

– Вы считаете меня шарлатаном, но обратились ко мне потому, что отчаялись.

Хенкок хмыкнул:

– Не нужно быть прорицателем, чтобы догадаться об этом.

По дороге в участок Лангснер рассказал, что родился в Вене, а на Востоке обучался искусству телепатии. Он заявил, что человеческий мозг в состоянии стресса рассылает сигналы, которые могут перехватить и расшифровать специалисты.

Лангснер сказал, что он сядет где-нибудь около камеры узника, как это уже однажды делал в Берлине, и будет ждать, когда преступник раскроется перед ним, то есть откроет тайны своего мозга.

В Берлине он имел дело с грабителем, спрятавшим украденные драгоценности. В конце концов, мозг выдал сигналы о тайнике. Полиция легко обнаружила его по описанию Лангснера.

Уж не сумасброд ли это? Недобрые предчувствия стали закрадываться в душу Хенкока по мере того, как он слушал словоохотливого болтуна, похвалявшегося своими неимоверными подвигами.

– Дело вот в чем, – поддержал разговор полицейский, – мне нужно знать, что подозреваемый сделал с винтовкой, из которой он убил четверых. Без винтовки мы не можем от него добиться признания, а без признания нет и дела.

– Значит, вы хотите, чтобы я нашел винтовку? Так?

– Совершенно верно.

– Это делается очень просто, сэр. Если винтовка играет такую важную роль для вас, то еще большее значение она имеет для преступника. А если она важна для него, значит, он будет думать о ней. Я перехвачу импульсы его мозга и расшифрую их для вас. В конце концов он расскажет то, что вы хотите от него узнать.