Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки Страница 112

Когда всё осело, он смог взглянуть на результат. Стены уцелели! Как и следовало, осталась одна пустая коробка. Успокоился. Разумеется, и напарник был счастлив, что не провалили важное задание.

– Значит, не сплоховали, – подвёл итог проделанной работе Чайковский, издали наблюдавший за их работой.

Подойдя, он похлопал Котельникова по плечу, а второму старшему команды пожал руку.

Юрий осваивал подрывное мастерство во фронтовой полосе, где пришлось участвовать во взрывах заводов-гигантов.

Между тем Котельникову не хватало Виталия, настолько возмутила расправа с ним, что он без конца говорил об этом, по наивности хотел дать телеграмму в Москву в Наркомат государственной безопасности.

По этому поводу командир группы Чайковский заметил, что почта теперь вообще не принимает телеграммы.

Котельников остался на всю жизнь благодарен Виталию за необычную науку. Такое не забывается!

Подрыв бывших заводов продолжался, но в гораздо меньшем объёме. Серьёзно пришлось поработать в Мариуполе, меньше – в Мелитополе. В дальнейшем эта деятельность опергруппы прекратилась из-за отсутствия «объектов» на пути её продвижения.

Теперь на всём пути опергруппе Чайковского предстояло заниматься делами иного рода – в Цюрупинске, Осипенко-Бердянске, Голой Пристани, Белозёрках, Береславле, Горностаевке. Вплоть до Каховки, где пришлось бороться с заброшенными противником агентами – вредителями и шпионами.

Небольшой очаровательный городишко Осипенко-Бердянск так понравился Котельникову, что он задумал после войны, если уцелеет, непременно вернуться сюда, чтобы полюбоваться городом! Чистенький, тихий, и люди совсем мирные, неторопливые, правда, настороженные: вдруг война докатится и до них?

Фронт тем временем продолжал настигать опергруппу.

Котельникова стали переправлять в ближний тыл противника. Если вначале это происходило в основном в расположении румынских войск, то теперь на территорию, захваченную немцами. Это было сложнее.

Глава 24

Легковушка Чайковского с Котельниковым вкатила на крохотный хутор. Вокруг колодца с журавлём вразброс лежали вконец уставшие, с мокрыми от пота гимнастёрками, красноармейцы. Некоторые не в силах были даже снять с плеча скатку шинели. Оказалось, что с журавля свисала цепь без ведра.

Не раздумывая, Котельников подъехал к единственному добротному дому, стоявшему несколько на отшибе. Подошёл к распахнутой настежь двери. С крыльца увидел рослую немолодую женщину, окликнул и попросил ведро.

Она отозвалась грубым тоном:

– Нету никакого ведра, и катись отсюда.

– Пол в хате свежевымытый, а у вас нет ведра? У колодца сотня наших красноармейцев умирают от жажды. Пожалуйста, сжальтесь над ними!

– Сказала, ведра у меня нет! Непонятно?..

– Ничего, мы ещё придём и рассчитаемся за ваше бездушие.

– Уж рассчитались.

Когда Юрий возвращался к машине, ему навстречу попался едва державшийся на ногах боец. Сказал:

– Это же Кубань…

– Не знаю я, что означает Кубань, но здесь обитают не люди. Ничего, придёт время…

Услышанным возмутился и Чайковский:

– Стерва. Чем-то, видимо, ей насолили.

– Не будь вас, товарищ капитан, – признался Юрий, – я бы её пристрелил. Честное слово!

Чайковский махнул рукой:

– Поехали.

Короткую остановку сделали в селе Горностаевке. Под вечер достигли Каховки. С согласия местных властей расположились в пустовавшей школе. Сюда накануне отступили передовые части Красной Армии.

Глава 25

Начало сентября тысяча девятьсот сорок первого года. Оперативная группа, сформированная в июле в Одессе, претерпев в Херсоне изменения в личном составе, одолев во главе с капитаном Чайковским огромный маршрут, сделала очередную остановку в Каховке. Это на западном берегу Днепра, к которому, несмотря на ожесточенное сопротивление Красной Армии, неумолимо приближался фронт.

Из Каховки в бинокль виднелся противоположный берег Днепра. По нему бродили скот, лошади, стояли полуторки, трактора. Но ни одного человека! По данным каховцев, там был большой совхоз «Червонный маяк». Подошли ли уже немецкие войска? Если нет, то было решено принять срочные меры для вывоза на пароме всех там застрявших. Или хотя бы часть.

Котельников получил задание переправиться и уточнить обстановку. Но для этого необходимо было ему соответственно выглядеть. Не в гимнастерке же и сапогах оставаться? И не в шикарном костюме, из-за которого в Одессе были неприятности.

Начальник райотдела милиции обеспечил его одеждой, снятой с задержанного забулдыги. Лицо и тело Котельников смочил водой, обдал себя густой пылью… У одной штанины оборвал нижнюю часть, оставив её растрёпанной, накинул на плечи рваную замызганную рубаху, видавшую виды телогрейку, на ноги надел старые резиновые сапоги.

Ночью двое местных милиционеров начали переправлять его в лодке на противоположный берег Днепра. Гребцы старались тихо работать вёслами. Они сочувствовали пассажиру, но сами хотели побыстрее высадить его, чтобы до рассвета одолеть хотя бы половину обратного пути.

Котельников испытывал беспокойство, да и, чего греха таить, некоторый страх: всё время в ночной темноте чудилось, будто на противоположном берегу лодку уже заметили немцы и теперь подпускают её. Приближаясь к берегу, Юрий зорко всматривался вдаль. Заподозрил, что на берегу стоит замаскированная пушка. Хотел поставить об этом в известность гребцов, сидевших спиной к тому берегу, чтобы они были готовы развернуть лодку, но воздержался.

Едва он высадился, лодка сразу же отчалила и тронулась в обратный путь. А то, что в темноте он принял за пушку, оказалось обычным кустарником.

Вдоль берега, на возвышенности, стояли брошенные полуторки, трактора с вагончиками МТС[25] на прицепе, с большими железными колёсами от сеялок, повозки, загруженные чем-то по самый верх. Между ними, а также по заросшему полю бродило огромное число недоенных коров, овец, лошадей с рваной упряжью. И, действительно, кругом ни души!

Чувствовалось, что здесь прокатилась невероятная паника. Но и немцев пока, кажется, не было…

Светало, когда, быстро собрав хворост, посланец опергруппы разжёг огонёк, который разгорелся и был заметен не столько пламенем, сколько дымом. Об этом начальник опергруппы Чайковский договорился с местными властями и командованием накануне подошедшей воинской части, в спешке занимавшей оборону.

Ждавшие сигнала на противоположном берегу поняли, что там противника нет.

В ответ почти тут же вспыхнул аналогичный костёр, что означало: паром немедленно отправляется.

Откуда-то справа, за километр, доносился визг свиней, словно их резали. Немного спустя Юрий установил, что там находится совхоз «Червонный маяк» и жители соседних деревень «раскулачивают» его.

Котельников поднялся вверх по дорожке в ближайшее село. У первой хаты увидел мужика. Тот подошёл к изгороди. Не успели они сказать друг другу и двух слов, как послышался шум машин. Появилась трёхтонка «ЗиС» с установленным на крыше кабины ручным пулемётом и несколькими красноармейцами в кузове. Большинство с накинутыми на плечи плащ-палатками и винтовками. Следом подкатила обычная армейская санитарная машина, которая остановилась за грузовиком.

Котельников обрадовался: свои! Хотел было подойти к водителю, но стоявший у пулемёта лейтенант в каске, не обращая внимания на оборванца, спросил мужика у изгороди:

– Где тут сдаются у плен?

Тот пожал плечами и также на украинском неуверенно ответил:

– Кажись, у том сели, – сказав его название, махнул рукой куда-то в сторону. – Недалече воно.

Грузовик тронулся в указанную сторону, за ним последовала санитарная машина. Когда она проезжала, Юрий увидел, что за рулём сидит командир и рядом с ним – тоже командир Красной Армии.

Котельников обомлел: чуть было не опростоволосился! Он же хотел им сказать, что немцы пока не подошли, а сам он из оперативной группы и к берегу должен подойти паром.

Когда обе машины ещё стояли, их поспешно обошли двое: один в чёрной остроконечной овчинной кучме, второй – в овечьей безрукавке. По одежде Юрий заключил, что это молдаване. Решил их догнать. Но те, заметив это, ускорили шаг. Навстречу показалась не то бричка, не то фаэтон с парой добротных коней. Она остановилась, один из сидевших в ней спросил встречных в кучмах:

– Куды идете?

– До дому, – последовал ответ. – Ворочаемся у Молдавию.

– О, молдовенеску! – воскликнул, улыбаясь, кучер с козел фаэтона. – А как сюда попали?

Оба оказались трактористами, эвакуировались с колхозом, но решили вернуться обратно. Один из них сказал:

– Моя хата вже пидзади. Фатит!

– Правильно делаете! – одобрил кто-то с фаэтона. – Немцы там бесплатно раздают землю бывших колхозов. Идите, идите туда.

Кони рванули с места и умчались. На заднем сидении фаэтона Юрий увидел двух пассажиров в пиджаках с проглядывавшей гимнастёркой, а напротив, на откидном сидении, – третьего. На козлах – четвёртый. Все с серьёзными, напряжёнными лицами, поджарые, средних лет.